Страница 61 из 70
Так и поступили. Нит объяснил, как нужно грести в лодке из лилий, убедился, что и Эдвард и Нубил усвоили урок, после чего уплыл — течение его унесло куда-то далеко из поля зрения, а двое британцев остались ждать на месте. По словам охотника, тут росло много нюх-нюха, влаголюбивого мха, который своим запахом начисто давит все остальные — есть большая вероятность, что ни один хищник не сможет их здесь найти. По прикидкам Эдварда, ждали они где-то час, когда на том берегу показалась крошечная человеческая фигурка, которая, вроде бы, махала им рукой. А потом в воздух взлетела ракета. Иначе это не объяснишь — можно легко просчитать, с какой скоростью нужно метнуть булыжник весом пол фунта, чтоб он пролетел треть мили. Задача для младшей школы, оценить угол, траекторию, силу… Совершить такое — далеко за пределами человеческих сил, на это способна или машина, или Верный Пес. Причем камень не просто летел, а тянул за собой нить, причем должен был не просто упасть на землю, а в руки Эдварда… Хороший мячик. Парень ожидал, что он как минимум раздробит ему пальцы, а то и грудную клетку — но булыжник легко опустился в руки. Нит рассчитал все, сопротивление воздуха, траекторию полета, ветер — да электронный баллистический вычислитель не смог бы такое повторить! А тут — пожалуйста, лови и тяни, нить была подогнана как раз такой длины, чтоб не провисала и не касалась воды… Эдвард перестал удивляться. Разве это более странно, чем шаман, который уговаривает землю отменить гравитацию? Послушно перетянув лодку и смотав нить в клубок, он протянул его Нубилу.
— Держи. Передашь Ниту.
— Лорд Эдвард, а как же вы? Вы приказываете мне себя бросить?
— Я приказываю тебе спастись. С Нитом ты будешь в большей безопасности, чем один, у тебя даже нет оружия, а за меня не волнуйся, я за себя сумею постоять. Потому не спорь, ложись, и плыви! Помнишь, как Нит учил? Он тебя на том берегу встретит.
— Да, лорд Эдвард! Будьте осторожны, лорд Эдвард! Я постараюсь как можно быстрее…
— Обязательно буду. Давай уже…
Если переправа Нита заняла час, Нубил показался на другом берегу часа через три. Наверно, Нубил. Гуманоид, два экземпляра, Нит "забыл" предупредить, что мох не только отбивает запах, но и заставляет глаза слезиться, если долго дышать его ароматом. Поймать камень, когда даже собственных рук толком рассмотреть не можешь? Легче простого. Перетянуть плот из лилий, который, несмотря на все старания, потихоньку начинал распадаться, хоть и не давал пока течь? Да элементарно! Переплыть? Ничего не может быть проще. Главное — не потерять по дороге сознание, и хоть примерно грести в нужную сторону, не по течению, не против, не назад, а вроде как на запад. При этом еще и стало темно? На фоне остальных, проблема совершенно несущественная — Эдвард плохо соображал, что делает, что с ним происходит, и, только когда четыре сильных руки вытащили его из расползающейся на глазах "лодки", позволил себе отключиться. Ненадолго. Нит быстро привел его в себя — против мха помог лишайник, который нужно было разжевать, ни в коем случае не глотая. И вот чудо свершилось. Всего за один день Данаприс был преодолен — первая, последняя и единственная из крупных рек на пути к цели. Остальное — речушки и ручьи, перебираться через них неизмеримо проще и безопаснее.
Еда, медвежье мясо с березовым соком, несколько часов сна, как только стало светать — дальше в дорогу. Здесь местность была более холмистой. То и дело приходилось петлять, охотник нутром чуял, какие из холмов лучше обойти, а через какие перебраться. Начали беспокоить хищники. К счастью, раннеосенние, а значит сытые и довольные жизнью. Иногда крупные и опасные, например серый зубр — многим травоядным пришлось в Мертвых Землях сделать выбор: или научится есть мясо, или вымереть. Зубр научился. Иногда мелкие и опасные, болотные кошки, крупнее обычной, мельче рыси, абсолютно лысые и перешедшие на стадный способ существования. Иногда просто опасные, перечислять их — слов в английском языке не хватит, да и не сразу поймешь, это большой барсук, маленький медведь, или и вовсе какая-нибудь там росомаха. Нит знал каждого зверя по повадкам, слабые и сильные стороны, но не биологические названия — это не нужно для выживания и охоты. Не раз и не два Эдварду приходилось пускать в дело шпагу и меч, пока Нит бодро орудовал луком, а Нубил старался не мешать. Поединки почти никогда не заканчивались смертью — животные быстро понимали, что эта добыча им не по зубам, а люди не хотели привлекать к себе внимание запахом крови.
Шли тяжело, но самая серьезная из неприятностей, которая их задержала почти на сутки — сломанная рука Нубила. Он помнил, какие плоды можно есть, но забыл, что деревья в Мертвых Землях далеко не так безопасны, как их британские сородичи. Потянувшись за дикорастущей сливой, его рука оказалась между двух ветвей, которые тут же, как лезвия деревянной гильотины, сомкнулись, и не вмешайся вовремя Нит, с правой рукой раба можно было попрощаться. Охотник среагировал быстрее, чем Эдвард сообразил, что происходит, а Нубил закричал от боли — напрягся, сделал акробатический кульбит на несколько ярдов в сторону, и голыми руками удерживал ветви до тех пор, пока Эдвард не помог Нубилу освободить руку. После чего показал, как этот древесный секатор-плоскогубцы легко дробит камни. Перелом закрытый, поперечный, без смещения, нерв не задет, внутреннее кровотечение плюс какая-то попавшая в кровь зараза — наложили на скорую руку шину, подождали сутки, пока у Нубила спал жар, и дальше двинулись. Раб утверждал, что ничего серьезного, все с ним будет в порядке. Эдвард верил, Нит тоже, но остановки делал теперь чаще. По оценкам Эдварда, шла где-то первая-вторая неделя сентября. До цели по прямой оставалось меньше сотни миль, а там уже на месте как-нибудь разберутся. В конце концов, они не иголку в стогу сена ищут, а нечто, что способно изменить ход мировой истории — нечто сравнимое с Собором святого Петра, иерусалимским Храмом и монастырем Шаолинь.
Что касается "незримой смерти"… На то она и незримая, что ее не видно, может быть они уже давно получили смертельную дозу, но поймут это не раньше, чем начнут волосы выпадать. Когда у Британии в 1736 году закончились ядерные боеголовки, татарские системы ПВО отработали до конца, вражеские земли просто поливали всем, что есть, что наскребли по сусекам. Любая грязь, любая химия, любые радиоактивные отходы — в самолеты, и на восток. За Лондон! Не удивительно, что местами радиация до сих пор давала о себе знать. Британия щедра, и никогда не жалела пули для своих врагов, плутоний распыляли сотнями тонн, в те времена мощь веры еще только зарождалась, и вся энергетика держалась на мирном атоме. Сколько он там распадается, тысячу лет, две, пять? Вот ровно столько и будет незримая смерть властвовать в этих землях.
Окружающий мир менялся, но это были привычные изменения — вместо одних проблем начинались другие, вместо росомахо-барсуков встречались медведе-выдры, вместо деревьев-ножниц деревья-змеи, которые не рубили, а душили, и не ветвями, а корнем. Да и не был поход сплошной чередой схваток, столько хищников ни один самый богатый край не прокормит, не то, что Мертвые Земли. Кем-то высшим неприятности выдавались размеренно, одна за другой, иногда чаще, иногда реже — все как всегда. Больше пугало Эдварда другое — вместе с окружающим миром менялся их проводник, Нит. На первый взгляд, такой же молчаливый, сосредоточенный, задумчивый и целеустремленный, он не спал уже неизвестно какие сутки, не проявляя особых признаков усталости. Но если раньше хотя бы во время привалов с ним можно было поговорить, то теперь Нит отвечал даже не односложно — невпопад. Эдвард спрашивает про самочувствие, Нит рассказывает, что нужно отличать боль реальную и боль иллюзорную, потому что первая ведет к жизни, а вторая — к смерти. Эдвард — про дорогу, Нит — про превратности судьбы, что нельзя выбирать путь легкий или сложный, потому что каким он был ты поймешь только в конце пути. Эдвард — про жизнь Верных Псов, Нит — настоящую притчу, про страну, где не стало сначала смерти, а потом и жизни, потому что на самом деле это одно и то же, и только их круговорот составляет единое существование. Однажды он как будто очнулся, опять стал тем самым Нитом Силой, что за лето стал другом Эдварда Гамильтона, опытным охотником, который умел чувствовать след и находить путь через любую трясину, но потом опять "заснул". Эдварду почему-то все время приходили аналогии с гусеницей и куколкой — Нит закрылся в кокон, и никто не знал, что за бабочка скоро, или не очень скоро, расправит свои крылья.