Страница 6 из 9
– Ну, это еще не основание, чтобы… – возразила я.
– Еще какое основание! – перебил меня Герман Генрихович.
– В тот вечер Анна решила подружку навестить, будь она неладна! – Гоффман вытер струящийся пот со лба. – И попросила охранника Аллу предупредить. Ну, тот и выполнил все, как полагается, а потом лично к ней Аню и проводил. Он якобы слышал, как женщины ссорились… – Герман Генрихович пожал плечами. – Около одиннадцати Алла ушла, охранник же поинтересовался гостьей, Аллочка сказала, что выпустила ее через служебный вход. У нас, знаете ли, есть другая дверь… – пояснил он мне. – А тело обнаружили почему-то в солярии, – искренне удивлялся Гоффман. – Ключи от него были только у Аллочки… – развел он руками.
– Как ее убили? – спросила я коротко.
– Ударили чем-то тяжелым по голове, – ответил Гоффман. – Но подробностей я, разумеется, не знаю, – добавил он. – У Аллочки есть адвокат, – сказал Герман Генрихович. – Я думаю, что вы при желании могли бы связаться с ним. Хотя я лично не вижу смысла… – Гоффман развел руками.
– Как его имя? – осведомилась я.
– Рокотов Игорь Викторович, – ответил Гоффман. – Но он мне сказал, что вытащить Аллочку – дело практически безнадежное. – Герман Генрихович вздохнул и снова полез за сигаретой. – У меня даже появились опасения, что…
– Герман Генрихович, – в кабинет заглянула секретарша, девушка лет восемнадцати-двадцати в светлом, строгом костюме. – Ремонтники пришли, – сообщила она.
– Скажи, пусть ждут! – велел Гоффман.
Секретарша исчезла, плотно прикрыв за собой дверь.
– Это они обнаружили тело, – объяснил Герман Генрихович. – Как раз после этого злополучного звонка. Получилось так, – Гоффман замялся и даже немного покраснел, похоже смутившись, – что я, не согласовав этот вопрос с женой, вызвал ремонтную бригаду в солярий…
– Так вот, значит, почему он был закрыт в последнее время, – заключила я.
– Да, – кивнул Герман Генрихович и спрятал сигареты в ящик письменного стола. – Что-то там с оборудованием, – пожал он плечами. – Я не вникал в детали!
– А кто же открыл им дверь? – осведомилась я.
– Верочка, – ответил Гоффман, – то есть наш секретарь, – поправился он, – Вера Сергеевна. Впрочем, – Герман Генрихович махнул рукой, – девчонка совсем еще! Вы ее только что видели.
– Но вы же сказали, что ключ от солярия имелся только у Аллы Владимировны, – удивилась я.
– Совершенно верно, – вздохнул Герман Генрихович. – Верочка проявила инициативу, которая, кстати, всегда наказуема, – философски добавил он. – Она под свою ответственность позволила этим дуболомам взломать дверь. И вот видите, что из этого вышло. – Гоффман снова развел руками.
– Вы говорили, что у вас появились какие-то опасения? – вспомнила я.
– Что? – Герман Генрихович словно очнулся от своих, одному ему ведомых дум.
– Ну, я имею в виду адвоката, – сказала я.
– Ах, вы о Рокотове? – сообразил Гоффман. – Да, в отношении Игоря Викторовича у меня есть некоторые опасения, – подтвердил он, – боюсь, как бы он не отказался от дела…
– Ну, на мой взгляд, спасти вашу супругу шанс есть, – высказалась я вслух. – Вы до сих пор не сказали: было ли обнаружено на месте преступления орудие убийства?
– Нет, – покачал головой Герман Генрихович, – в этом-то и загадка, – добавил он. И я мысленно пришла к выводу, что Гоффман Аллу Владимировну заочно уже приговорил.
– А вы бы не могли дать мне телефон Игоря Викторовича? – попросила я Гоффмана.
– Ну, разумеется, – согласился он с легкостью и раскрыл ежедневник, который валялся у него на столе, предварительно освободив его из-под стопок бумаг, наваленных поверху. – Вот. – Он перелистнул несколько страниц и ткнул пальцем в какую-то запись. – Хотя… – Герман Генрихович засомневался… – …есть ли в этом необходимость?
– Есть, – твердо сказала я.
– Ну тогда…
– Возможно, у вас найдется визитка Рокотова? – напомнил о себе Костя Шилов, который молчал до этого момента.
– Пожалуй, – согласился Гоффман, которому было явно лень переписывать данные адвоката. Он извлек из внутреннего кармана черного пиджака коричневый кожаный бумажник, порылся в нем и наконец-то передал мне визитку, на которой значилось: «РОКОТОВ ИГОРЬ ВИКТОРОВИЧ, тел. 24-78-92».
На другой стороне было отпечатано красивым шрифтом: «Юридическая консультация «Фемида». И другой телефонный номер.
Я подумала, что первый телефон, судя по всему, был домашним.
– У него еще и сотовый есть, – заметил Герман Генрихович, – только номер куда-то запропастился, – оговорился Гоффман.
Я повертела в руках визитку, спрятала ее в дамскую сумочку, решив, что она мне обязательно пригодится и я ею непременно воспользуюсь в самое ближайшее время.
– Вера! – Герман Генрихович позвал по селектору секретаршу. Мы с Костей переглянулись, но оказалось, что Гоффман всего лишь захотел проявить гостеприимство и угостить нас чаем. Но про себя я все-таки подумала, что и с Верой мне еще придется на днях переговорить тет-а-тет. Так или иначе, но я намерена была в следующую пятницу сделать еще одну телепередачу с Малаховой.
– Ирина Анатольевна, вы, наверно, устали, – вдруг догадался Гоффман и наконец предложил мне присесть в глубокое кресло с широкими подлокотниками.
Я удобно устроилась в нем, но невольно подумала, что наше студийное кресло все же гораздо комфортнее. Не зря же Павлик полдня проводит на студии, расположившись именно в нем.
Костя присел на стул в сторонке. Я видела, что он себя чувствует как-то скованно. Однако обратила внимание, что внимательно смотрит по сторонам и прислушивается к нашему с Гоффманом разговору.
Вера принесла в кабинет поднос с тремя чашками горячего чая. Когда она бесшумно почти удалилась из кабинета, я задала Гоффману свой самый провокационный вопрос:
– Герман Генрихович, могла ли, на ваш взгляд, Алла Владимировна убить подругу?
Мне показалось, что Гоффман побледнел, хотя трудно понять: лицо у него было от природы белокожее…
– Не знаю. – Герман Генрихович развел руками, подбородок у него задрожал. – Говоря между нами… могла, наверное. Ну, если не она, то кто же? – пожал он плечами и уставился на меня своими по-детски широко распахнутыми ярко-голубыми глазами.
Я-то, наивная, полагала, что он сейчас начнет выгораживать супругу… Ничего себе преданность! Я представила себя на месте Малаховой, и мне ее стало безумно жаль.
Неужели и мой Володька вот так же бы вел себя, случись что со мной? Нет, такое только в кошмаре может присниться! Что-то у них в семейной жизни с Малаховой явно не ладится, заключила я.
– А почему вы так думаете? – осторожно спросила я.
– Потому что не знаю, кто еще мог это сделать, – категорически ответил Гоффман.
– Ну-у, – протянула я, обидевшись за Аллу Владимировну, – тот, кто знал, что в солярии находится труп ее близкой подруги, и вызвал ремонтную бригаду, намеренно не поставив в известность Малахову, так как ключ от солярия был только у нее… Потому она и возглавляла список подозреваемых?
– На что это вы намекаете? – ощетинился Герман Генрихович. Его мощная шея побагровела. – Вы думаете, что это я?.. – ужаснулся он.
Костя бросил на меня ошеломленный взгляд, дивясь моему непрофессионализму. Чтобы вот так высказать в лицо сразу все, что я думаю!.. Но ведь я так вовсе не думала! Просто огласила одну из моих рабочих версий!
– Нет, ну что вы. – Я покачала головой и сделала извиняющееся лицо. – Я только обдумываю!..
– Ну, в таком случае я вынужден сообщить вам некоторые детали, о которых не хотел говорить, – произнес Гоффман задумчиво. – Это могло бы повредить Алле, – добавил он. – Но раз вы подозреваете меня…
«В джунглях каждый сам за себя!» – констатировала я мысленно.
– И что же это за детали? – спросила я, отхлебнув из чашки глоток горячего чая.
«Кажется, с бергамотом», – отметила я про себя.
– Анюта шантажировала мою жену, – заявление Гоффмана прозвучало как гром среди ясного неба, впрочем, не такого уж ясного…