Денежный семестр

На следующий день мы с девчонками снова собрались в театре. У Насти январь был свободен от занятий, поэтому в этом месяце она посещала Мариинку почти так же часто, как Маша или я.

— Ну что? — тут же поинтересовалась Л ешина недоброжелательница. — Наверняка этот инопланетянин к тебе приходил. Так?

— Если ты имеешь в виду Лешу, то да. Только он вовсе не инопланетянин. Я показала ему калькулятор, так он на него не клюнул.

— Не клюнул? — удивилась Маша. — Надо же!

«Неужели и она стала подозревать бедного парня? — с горечью подумала я. — Уж вдвоем-то они меня мигом убедят». И я робко спросила:

— А почему он должен был клюнуть?

— Ну, он ведь в блестящем футляре, — пояснила моя подруга.

Я попыталась собраться с мыслями. Она что, считает Лешу клептоманом? Нет, это как-то иначе называется… только я забыла слово…

— Я ведь знаю его куда лучше, чем ты, — продолжала Маша, обращаясь к Насте. — Он как видит блестящее, тут же клюет.

— Да? — приятно удивленная, подняла брови Настя. — Это для меня новость. Хотя я подозревала, что у него не все в порядке с психикой.

— Очень даже в порядке! — возмутилась Маша. — Он очень ласковый и нежный, и у него огромный словарный запас. Он даже стихи знает!

Настя ошарашенно помолчала, потом неуверенно возразила:

— Ласковый и нежный, потому что вынашивает планы. А нам надо узнать, какие.

Маша хмыкнула:

— Ну, план у него обычно один — нежно укусить Катю за ухо. Только она всегда уворачивается.

— За ухо? Но она говорила, он не пристает…

— Еще как пристает! И не только к ней, а ко всем подряд. Но он это любя.

Я тихо стонала от смеха, зажимая себе рот ладонью, дабы мое вмешательство не прервало потрясающего диалога. До меня уже дошло, а до девчонок нет. Наконец, снова впавшая в прострацию Настя взглянула на меня и тут же обратилась к Маше:

— Что это с ней?

— Не знаю, — пожала плечами Маша. — Наверное, вспоминает, как он упал в ванну и не мог потом взлететь.

Я взвыла.

— Кто? — мрачно осведомилась Настя.

— Попугайчик, разумеется. А о ком мы говорим?

— Кто о ком, — с трудом выдавила я. Из глаз у меня текли слезы.

— Вот-вот, — кивнула Настя. — Плакать надо, а не смеяться. Тоже мне, обрадовалась, что калькулятор принадлежит не Леше. Я об этом и без того знала — ведь тебя ограбили в тот момент, когда он сидел вместе с тобой у себя на квартире. И не приставал. Так-таки до сих пор и не пристал?

— Не пристал, — согласилась я. — И, честно говоря, вел себя довольно подозрительно.

Конкретизировать, сообщив, что он плохо высказывался о моей собеседнице, я сочла неделикатным.

— Знаешь, — неожиданно взбодрилась Настя, — может, тебе стоит самой к нему пристать? Для окончательной проверки. На случай, если он и впрямь не связан с этими инопланетянами, а просто такой… странный.

— Ну уж нет! — отрезала я. — Если он не связан с инопланетянами, то приставать к нему не имеет смысла. Никаких проблем это не разрешит. А если связан, то тем более. Не хватало мне приставать к бандиту! Меня больше волнует, что мне теперь делать с этим чертовым калькулятором. Вот не отдам я его инопланетянам, и украдут они мой холодильник. А кому отдать, неясно. Леша его не взял. Оставить в театре на сиденье? Глупо. Кубикову предлагать тоже глупо. Он возьмет да возьмет, с него станется. Ума не приложу, как быть!

— Будем рассуждать логически, — предложила Маша. — Все вертится вокруг двух вещей. Твоей научной деятельности и Мариинки. Надо найти между ними связующее звено.

— Кубиков! — упрямо выкрикнула я.

— Ну какое Кубиков имеет отношение к твоей научной деятельности? Если имеет, то к педагогической. Да и с Мариинкой особо не связан. Ну сходил сюда пару раз. Может, к нему гости приехали и мама велела их развлекать.

Настя стояла на своем:

— Леша!

— А Леша что? — удивилась Маша. — Он в математике ни бум-бум. Может, еще хуже Кубикова.

— Не смей так о Леше, — прервала я.

— Ну не хуже Кубикова, не хуже, — успокоила меня Маша. — Но все же не специалист. И в театр захаживает только из симпатии к тебе. Нет, он не годится.

— А кто годится? Юсупов? Хочет отвадить меня от Мариинки и избрал такой потрясающий способ?

— Юсупов не переступил бы этого порога без жестокой необходимости, а тебе подкинули бумаги здесь. Кстати, интересный момент. Я спрашивала у людей, куда подевался клакер Миша, — никто не знает. Похоже, его действительно убили.

— А ты как думала? Что майор решил меня разыграть? Но клакер Миша тоже не годится. Во-первых, вряд ли его интересовала математика. Если он и следил за мной под видом бородача, то не из-за нее.

— А из-за чего?

— Ну откуда я знаю! — горестно вскричала я. — Может, он сошел с ума и выбрал меня своим объектом? Вы же знаете, как ко мне тянет маньяков! Но если бородача я еще связать с Мишей могу, то инопланетянином он явно быть не может. Его же убили!

— Все из-за моей привычки фотографировать поклоны, — покаянно заметила Маша. — Если б мы так не увлеклись фотографированием и хлопаньем, заметили бы, кто подкинул тебе после спектакля мешок с бумагами. Кстати, ты внимательно их проверяла? Там нет ничего лишнего? Какого-нибудь знака?

— Нет. В смысле, не проверяла. Мне и в голову не пришло.

— А надо бы!

— Там знаешь сколько листов? Я с ума сойду.

— Мы поможем, — двусмысленно заявила Маша, и Настя энергично кивнула. На этом мы закончили обсуждение подозрительных кандидатур и плавно перешли к обсуждению спектакля. Что касается кандидатур, их, судя по всему, не осталось ни одной, и приходилось лишь надеяться, что мне докучали настоящие инопланетяне.

Ночевать мы все отправились ко мне, чтобы утром начать изучение возвращенных бандитами трудов. До метро мы, разумеется, шли пешком, ибо работа транспорта в районе Мариинки и днем оставляет желать лучшего, а поздно вечером просто может не приниматься в расчет.

По пути мы вели дискуссию по животрепещущему вопросу: почему это на сцене Рузиматов и Зеленский кажутся невероятными красавцами, а по телевизору нет, и красавцы ли они на самом деле. Увлекшись, мы побрели глухими переулками.

— Дело в фотогеничности, — предположила Маша.

— В таланте, — восторженно вздохнула я.

— Дело в гриме, — возразила Настя. — И вообще, девочки, я не хочу вас пугать, но за нами кто-то крадется.

Это было сказано без малейшего изменения тона, что не помешало мне ужаснуться. Я обернулась и вперилась в землю, дабы узреть ползущего по ней субъекта. Крадутся ведь ползком? Однако ничего вроде не ползало.

— Да не пялься ты так! — нервно потребовала Настя. — А то он бросится.

Маша пожала плечами:

— Если ты вон о том типе, то он, как и мы, идет до метро.

— Этим проулком? Кроме нас, других дураков нет, чтобы здесь ночами шастать.

— Наверное, он плохо знает дорогу и специально держится за нами. Вот и все.

— Он не бородатый, — глубокомысленно поведала я. — И один.

— Да, — пробормотала Настя, — пожалуй. А чтобы совершить изнасилование, по всем источникам необходимо двое.

— А нас трое, — добавила я, подумав. — В полтора раза больше нормы. А с ним получается и вовсе четверо.

Обе мои подруги почему-то остановились и уставились на меня. Первой не выдержала Маша:

— Ты что, собираешься объединяться с ним в насильничью шайку? Учти, я не согласна, так что вас не четверо, а трое.

— А по-моему, она призывает нас его изнасиловать, — возразила Настя. — И мотивирует это тем, что нас в полтора раза больше, чем для этого необходимо. Общение с преступниками типа Леши явно не доводит до добра.

Я фыркнула:

— С чего ты взяла? Я вовсе не то имела в виду. Ты ведь сама сказала, что для изнасилования необходимы двое. Насильник и жертва. И никаких свидетелей. А так как нас много, то бояться нечего.

— Ты какдитя! — всплеснула руками Настя. — Двое мужчин необходимы, понимаешь? Потому что с одним сильно разъяренная женщина сумеет справиться. Так пишут американские книги по самообороне.