Летящие по струнам

– Брысь отсюда! – Рявкнул я и Мотя мигом исчез, чтобы тут же слиться в поцелуе с Виолой. Теперь его будет уже невозможно вытащить из моих воспоминаний до тех пор, пока не закончится то моё амурное приключение. Как только Моти и след простыл, я плавно приземлился и тихо замер не шевелясь. В общем как я, так и всё понимающий Мрак, мы оба прикинулись конной статуей, которой скульптор придал совершенно нелепую и отнюдь не героическую позу. Что-то вроде конной статуи одного русского царя, которую изваял великий русский скульптор Паоло Трубецкой, а его современники прозвали её – одно животное сидит на другом. Касьян удивлённо посмотрел на нас обоих и поковырял в носу пальцем. Вытащив из ноздри, в которую запросто могла войти моя ночная ваза, здоровенного слизняка, он облизнул палец размером в половину моей руки и пробормотал:

– Надо же, совсем сомлел, падая, а ишо витязь называется. Так-так, кого это к нам принесло? Ба, да, это же сам воплощённый юный Полель, девственник и скромник. Надо же, свезло, так свезло. Знатный из него слуга выйдет. А что? Я в своём праве. Он сам сюда заявился, никто его не звал, так пусть на меня поработает. Тем более, что воплощён он в человечье тело. Пощекотать его что ли, чтобы в себя поскорее пришел?

Поняв, что больше ничего полезного для себя кроме того, что юный бог Полель воплотился в теле Матюши, (это же когда он был юным, лет, примерно тысяч десять, если не того раньше), не узнаю, я сердитым голосом огрызнулся:

– Попробуй пощекочи. Мигом в глаз получишь, жиряк.

Касьян сразу же обиделся:

– Тьфу ты, какой вредный витязь выискался на мою голову. Уже и слова ему не скажи.

– А ты сам не нарывайся. – Снова огрызнулся я – То же мне, щекотун выискался. Чего буркалы свои выставил? Думаешь я твоим слугой стану, ежели очки сниму?

Касьян кивнул и утвердительно сказал:

– Конечно станешь, коли взглянёшь мне в очи.

У меня мелькнула в голове шальная мысль. Я криво усмехнулся и ответил богу навьего царства, который ничем, кроме своего колдовского взгляда не мог мне навредить и сказал:

– Отчего же не взглянуть, взгляну, но не за просто так, Касьян Велесович. Скажешь мне, кто меня сюда спровадил, так сразу же и взгляну. Очень мне это интересно знать.

Морденция Касьяна сразу же приобрела заинтересованный вид, но он на всякий случай всё же поинтересовался:

– А не обманешь?

– Не волнуйся, не обману. – Успокоил я древнего, хотя и не старшего бога – Только я вот почему-то не уверен, что ты сможешь меня переглядеть, Касьян. Ну, так кто меня сюда засунул?

Касьян громко расхохотался и от его хохота по всему навьему царству аж гул пошел и деревья со змеиными ветвями так и полегли, словно трава, под порывом ветра. Мне это совершенно не понравилось и я в ответ издал горлом такой низкий и громкий звук, что тело Касьяна завибрировало и бог завопил:

– Ладно-ладно, пошутковали и хватит! Уймись ты со своей дурной глоткой, не порть мне природу. – Я немедленно умолк, а Касьян злорадно сказал – У тебя, чадо, всего один сурьёзный враг имеется и ты его и сам прекрасно знаешь. Он уже давно в явь земную отправлен и вас, юных бестолочей, поджидает, чтобы изводить своими нападками перед последней великой битвой. Спроважен же ты сюда ровно на одиннадцать дней и ночей и раньше тебе не выбраться потому, что до ближайшего чёрного кострища как раз одиннадцать дней ты и будешь добираться, поскольку идти тебе моим заповедным лесом, а он у меня даже к колдовскому огню привычный. Между прочим, сюда и сестрица Макоша с братцем Кощеем сунуться не пожелают. Враг твой зело умён, хитёр, бес язвительный, и дюже опытен в колдовстве, хотя пока и не имеет великой силы. Он вам всем ещё попортит кровушку. Всех вас, юнцов и девиц, проведёт через навий мир. Ну, понятно тебе о ком я говорю, Полель, или имя его назвать?

– Конечно назови. – Отозвался я – Нечего загадками говорить. Мы тут с тобой не в песочнице играем.

Касьян насупился и хмуро буркнул:

– Чингисхан тебе это всё наворожил, Полель, а больше я тебе про него ничего не скажу, ибо даже сам Велес за ним, прытким, углядеть не может. Так быстро тот по яви мечется, следы путает, чтобы вас с толку сбить. – И тут же рявкнул – А теперь сымай с глаз свои сверкающие штуки! Я тебе обо всём рассказал. – Пожав плечами, я молча снял очки и Касьян возмущённо завопил – Как? Это ещё почему у тебя, Полеля, Лелевы наглые глазищи? Аферист, жулик! Ты меня обманул, негодяй! Сгинь, колючка ядовитая с глаз моих, чтобы я тебя больше не видел.

Снова надев очки, я усмехнулся и сказал:

– Ладно, Касьян, уймись. Можно подумать, что я только и мечтал о том, чтобы обвести тебя вокруг пальца. Ты мне лучше вот что скажи, ты как поможешь мне отсюда выбраться хотя бы тем, что проложишь в лесу просеку и прикажешь своим слугам меня не останавливать или мне придётся самому прорубаться?

Вконец рассерженный бог, на которого в навьем царстве было наложено Велесом немало ограничений, взъярился:

– Ты еще зачни на моей спине кататься! Проваливай отсюда, Ладино отродье! Век бы тебя глаза мои не видели!

– Ну, тогда прощай, Касьян, но я за последствия не отвечаю, пытался договориться с тобой по-человечески, да, ты отказался, а мне спешить надо в явь. – Ответил я, вежливо поклонившись.

Бог только рассерженно махнул рукой и я, понукая Мрака, велел ему выбрать самое лучшее направление, а сам стал думать, чтобы мне предпринять эдакое, колдовское и мощное. Если Касьян сказал, что его лес не боится огнёвок и молний, то так оно и есть на самом деле. Раз так, мне для борьбы с ним нужно было выбрать какое-то другое колдовское оружие, вот только какое? С недовольным ржанием Мрак покрутился на одном месте и уверенно зашагал через большую, круглую поляну куда-то за спину Касьяну. Бог, довольно сильно смахивающий на толстенного Будду, только не с радостной, симпатичной физиономией, а страшноватой рожей с громадной бульбой носа, уже смежил на своих огромных, выпученных глазах тяжелые, складчатые веки, окаймлённые длиннейшими чёрными ресницами. Не опасаясь удара в спину, я принялся проводить ревизию имеющихся у меня колдовских средств. Перед выездом на прогулку, которая по нашим с Тишкой планам должна была занять два дня, я надел на себя костюм для охоты, состоящей из тёплого камзола зелёной замши, суконных штанов и кавалерийских высоких сапог. Под камзолом на мне был надет чёрный стёганый жилет и красивая, бежевая рубаха тонкого полотна с отложным воротником.

Через плечо на мне висела колдовская сумка с тремя отделениями. В том, что ближе к телу, лежали мешочки с разными колдовскими порошками, пакетики с травами, несколько десятков листков разноцветной китайской бумаги и дюжина клубков шерстяных и льняных ниток ярких цветов. В среднем отделении, в специальных гнёздах находились стеклянные пробирками с сильными колдовскими зельями. Ну, а в наружном отделении, к содержимому которого было легче всего добраться потому, что оно было снабжено специальным подающим механизмом, у меня лежали уже готовые колдовские боеприпасы, такие, как мощный разрыв-огонь, проламыватели стен, построенных из разных материалов, сокрушители железа, сонные, рвотные и слезоточивые облака, дюжина призрачных мостков разной длины, всё это натолкал в сумку дед Максим, а также несколько куда более мирных и приятных средств, положенных в неё тёткой Мардженой.

Именно они меня и заинтересовали себя, поскольку среди них имелись такие чудодейственные колдовские гранаты, как взойди трава, пробейся родник, зазеленей лес, омолодись зверь, рыба и птица, а также протянись лесная тропинка. Помимо них в этом же отделении лежали ещё и целебные готовые средства. Как и боевые колдовские гранаты деда Максима, которые я и сам уже навострился делать, они представляли из себя небольшие, двенадцать сантиметров в длину и полтора сантиметра в диаметре, петарды с небольшим содержанием различных ингредиентов, которых у меня было с собой месяца на три, если не больше, активного колдовства. Как это не удивительно, но как раз именно колдовские средства тётки Марджены и были в навьем царстве самыми опасными. Мне только нужно было правильно подобрать ударный комплекс. Между тем Мрак, высоко вскинув голову, неприязненно шагал по поляне, поросшей вместо травы извивающимися змеиными хвостами, а также раскрытыми пастями цветов. У Чернобога были какие-то странные представления о красоте, раз он создал для себя, своих детей и их детей такой мир.