Страница 3 из 56
Мы общались с ним целых полторы недели, пока я гонял молодняк, устраивая им на борту "Карфагена" одну нештатную ситуацию за другой и помогая выпутаться из любой передряги, а их в большом космосе случается немало, но самая неприятна это гравитационный шторм. После этого командиры сосунков стали тянуть жребий и когда стало ясно, кому предстоит вылететь с Платона, добраться до двадцать седьмой стартовой тарелки и стартовать с неё, проложив в космосе гравитационную струну к звёздной системе Ауры, мы с Серёгой расстались. Он залёг в пассажирскую камеру, а я со своими друзьями в служебные камеры анабиоза. Спать нам предстояло ровно три года, а поскольку я всё же не любитель бултыхаться специальной жидкости просто так, то надел, как и все остальные парни и девчонки нашей команды, себе на голову шлем гипнопеда и на этот раз решил посвятить весь полёт изучению истории Земли начиная с дрёвнейших времён. Курс как раз был шестилетним. За полгода до окончания полёта нас пробудили ото сна, двое суток ушло на то, чтобы мы пришли в себя и перестали зевать, после чего я взял управление "Карфагеном" в свои руки.
На этом корабле я летел впервые, но все они по сути дела одинаковые и представляют из себя стальную трубу длиной в три с половиной километра и внутренним диаметром в триста метров. Эта труба, окольцованная двенадцатью ртутными роторами, приводимыми в движение мощнейшими кольцевыми магнитами, собственно и является гравитационным двигателем. Двигатель помещён во вторую трубу, в хвостовой части которой находится мощный тороидальный термоядерный реактор, затем цилиндрический трюм и, наконец, пассажирский отсек. Служебные помещения и пилотская рубка находятся в носовой части корабля. В принципе все космические корабли-гравилёты одинаковы – это труба диаметром в сто, триста, пятьсот, семьсот пятьдесят и тысячу пятьсот метров. Длина, разумеется тоже разная. Гравитационная струна выстреливается вперёд, по направлению к выбранной звезде и гравилёт немедленно стартует, двигаясь по ней и оставляя после себя кольцеобразные гравитационные возмущения, которые быстро расширяются и спустя некоторое время затухают и рассеиваются в космическом пространстве.
Вот из-за них то по всему кораблю и гуляет неприятный, тихий, ноющий и отдающийся в желудке инфразвук, терпеть который больше полугода невозможно, хотя я однажды испытывал свои нервы почти три. Ощущения при этом к концу третьего года у меня возникали просто жуткие и временами я просто отключался на несколько минут и после того полёта целый год находился в отпуске, зато собрал команду своей мечты – "Синюю птицу". Именно с такими криками и лозунгами нас встретили в космопорте Тихуаны, столицы Креолии, где мы совершили посадку на орбитальном челноке вместе с Серёгой Вересковым. Целый месяц шла высадка пассажиров и одновременно с ней загрузка трюмов "Карфагена" и его обвешивание внешними транспортными контейнерами. Пребывая в восторге от того, что "Синяя птица" доставила всех детей Креолии на родину живыми и здоровыми, креолийское правительство тоже решило проявить щедрость по отношению к Метрополии и отгружала свои товары сверх всяческих, им же самим и установленных, ограничительных квот. В таком деле, как анабиоз в космосе и полпроцента жертв на рейс не считались шокирующей цифрой и дело тут вовсе не в халатности медиков и находящихся в их распоряжении роботов.
Виной тому точечные гравитационные перегрузки во время снятия струны. Увы, но далеко не у каждого финишера получалось снять её так, чтобы по всему кораблю не промчалась волна точечных, гравитационных возмущений. Чтобы их погасить, пилоту нужно проявлять просто чудеса изворотливости, выбрасывая вперёд за секунду по пять, шесть тонких струн. Одного мастерства тут было мало. Требовалось ещё и особое чутьё финишера и помимо этого слаженность действий всей команды, но особенно молниеносная быстрота реакции первого помощника командира – пилота и главного медика, а также двух других медиков-анабиозистов и всех роботов. Вовремя подключившись к камере анабиоза, они могли вытащить пассажира даже с того света. Ну, и ещё всё зависело от её величества Удачи. Как с одним, профессионализмом, так и с другим, удачей, в "Синей птице" всё обстояло хорошо и меня не зря прозвали ещё задолго до того, как я собрал свою команду, Счастливчиком Мэтом, Который Всегда Возвращается. Честно говоря, ничего подобного я не мог себе и представить. За чинами я никогда не гнался, по жизни был весёлым человеком и старался никогда и ни ссориться, а вообще-то ничем другим, кроме умения вовремя и без потерь приводить космические корабли в космопорты, я ничего не умею делать.
Да, другие шеф-пилоты, которые делают ту же самую работу ничуть не хуже меня, ведь в финишеры ставят только самых удачливых и умелых из нас, для этого существуют даже специальные тесты и отборы, обладали куда большими талантами. Так что единственное, в чём я преуспел кроме своей основной и самой любимой профессии, это в искусстве рукопашного боя и ещё в фехтовании. Полгода срок большой и себя надо чем-то занять, вот я и брал с собой специальный тренажер, внутри которого обычно тренировался по три, четыре часа в день. В основном потому, что это мне очень помогало в различных сложных ситуациях. Члены моей команды сначала относились к этому с некоторым недоумением, а потом и сами увлеклись этим занятием, так что "Синюю птицу" можно было смело пускать в бой. А ещё все мои друзья, как и я, терпеть не могли вирджсёрфинг, хотя мы прекрасно знали, что без него пассажиры просто сошли бы с ума, находясь в состоянии анабиоза, когда в твоём теле остановлены все жизненные процессы, ты его совершенно не ощущаешь, но твои мозги продолжают работать, как ни в чём не бывало и даже более того, ты уже не нуждаешься во сне.
Вообще-то полётам по гравитационной струне предшествовало скольжение над гранями. Раньше, в девятнадцатом и двадцатом столетии таких людей, вирджсёрферов, называли визионерами за то, что они моги совершать мысленные путешествия в иные миры. Одно время их считали душевнобольными людьми, пока две тысячи двадцать девятом году профессор Рональд Хетчер из Массачусетского технологического института не создал первую установку для скольжения по граням – вирджсёрфинга, а поскольку он был всё-таки физик, то сразу же понял самое главное – наша Вселенная многомерна и устремлена вперёд по временному потоку, а позади неё в искривлённом пространстве тянется длинный шлейф из её граней. Ну, а так как первые опыты по вирджсёрфингу ставились на Земле, то и вирджсёрферы путешествовали только по граням нашей планеты, а их, насколько мне это известно, открыто уже свыше трёх с половиной миллионов и две трети из них обитаемы. В общем позади нас плетётся в хвосте примерно два миллиона триста тысяч цивилизаций, полностью подобных нашей, но пока ещё не обнаружена ни одна, которая научилась бы летать по гравитационным струнам и скользить над бесчисленными гранями миров Вселенной.
Вслед за этим открытием профессора Хетчера последовали и другие, некоторые из которых были сделаны им же. Второе его открытие, прямо связанное с моей профессией, было таким – если в невесомости с помощью электромагнитов раскрутить в тороидальном ускорителе несколько сотен тонн ртути вокруг стальной трубы, то внутри неё возникнет гравитационный импульс, который мгновенно достигнет ближайшего массивного небесного тела, на который он будет направлен, и эта труба будет мгновенно притянута к этому телу и понесётся к нему со сверхсветовой скоростью и скорость эта будет в тысячу раз быстрее скорости света. Ну, а поскольку такая установка будет обладать огромной массой покоя, то разгон будет весьма плавным. Если поток ртути в тороидальном ускорителе замедлить хотя бы на один процент от требуемой скорости, то гравитационная струна тут же исчезнет. Правда, на другом конце трубы в момент движения по гравитационной струне твориться чёрт знает что и лучше рядом не находиться. В пустыне Мохаве вскоре была построена первая стартовая площадка и космический гравилёт общей массой в двадцать пять тысяч тонн, оснащенный множеством приборов и снабженный грузовым трюмом. В трюм загрузили десять тысяч тонн песка и камней, гравилёт нацелили на Юпитер и он стартовал из огромного железобетонного колодца.