Черный Истребитель

Около ближней лежал выкорчеванный пень. Это был, на первый взгляд, вполне обычный пень, вот только в надвигающихся сумерках от него несло такой черной жутью, что Таньке немедленно захотелось удрать с территории Академии вообще. Не в первый раз ей попадались места или предметы, которые казались сгустками темного потустороннего кошмара, сродни ожившим мертвецам и прочим вещам, которых не должно было быть в мире живого. Как-то раз на лавочке у подъезда она увидела забытую детскую игрушку, потертого плюшевого медведя. Сначала ей захотелось подцепить его палкой (чтобы не касаться руками) и выбросить в помойку, но медведь оказался сильнее. Черная клякса лизнула ее по груди липким щупальцем, Танька опрометью бросилась прочь от того подъезда и с неделю возвращалась домой другой дорогой.

Она предполагала, что такими вещи становятся, если рядом с ними случается нечто особенное, вопиющее. Может быть, мальчика или девочку, маленького хозяина «медведя», убили или изнасиловали, когда он держал в руках игрушку. А может, все было не так страшно - просто этого ребенка никто не любил, и он плакал от обиды, утыкаясь лицом в живот единственного - плюшевого - друга. Так или иначе, то, что случилось в конце концов с игрушкой, было омерзительно.

В дальней ей не повезло. Неприветливая вахтерша даже не стала ее слушать, хотя Танька всего-навсего поинтересовалась, не живет ли здесь Володя Анисимов.

– Много тут кого живет, иди в деканате узнай. Только он закрыт уже… - мстительно сообщила оторванная от распития чая тетка.

К ближней от дыры в заборе башне она подошла четким, почти маршевым шагом, старательно «закрываясь» от того, чем несло от пня. Пень лениво коснулся ее щупальцем, но во взаимодействие вступать не стал. Внутри она уже сразу спросила коменданта. Видимо, выглядела и говорила она вполне уверенно, и Таньку послали в третий корпус. Третий корпус больше напоминал хрущобу, а не общежитие. Коменданта на месте не оказалось. Ждать пришлось почти час, но никто не сгонял ее с обшарпанного стула возле двери.

Коменданту она сначала положила на стол купленную заранее, у метро, коробку конфет. Комендантша профессиональным взглядом оценила конфеты марки «Коркунов», едва заметно оттаяла взглядом. Потом Танька объяснила свою проблему - приехала в гости к Володе, а не знает, в каком он корпусе. И деканат уже закрыт. И вообще… дело такое. Хотелось бы ей Володю непременно застать.

Танька подпустила в голос толику смеси стервозности и упования на женскую солидарность. Комендантша задумчиво оглядела ее и, видимо, истолковала зеленоватый вид именно тем образом, которым хотелось Таньке.

– Раньше надо было узнавать, где живет-то… - назидательно сообщила она, покачивая головой. Но любовь к сладкому перевесила, и благородная дона соизволила открыть какой-то гроссбух.

Судя по записям, Владимир Анисимов был выселен из общежития в связи с отчислением еще месяц назад. Танька очень старательно изменилась в лице, схватилась за воротник.

– Я ж из Твери приехала… - сказала она, опускаясь на стул и пытаясь сделать вид, что вот-вот заплачет. Пока что все шло идеально. Даже вспомнился родной город Вовика-нытика. - Где ж я ночевать-то буду?…

– Раньше надо было думать… - повторила свою мораль комендантша. Но при этом внимательно оглядывала Танькину одежду, и наблюдения, видимо, не вызывали желания немедленно изгнать ее, как нищую побродяжку.

– А у вас можно где-нибудь? Я заплачу…

– Не гостиница у нас… Общежитие.

– Ну, пожалуйста… Мне только переночевать. До утра. До электрички.

– Пятьсот рублей, - заломила «неслыханную» цену комендантша.

Танька полезла в кошелек, сделала вид, что считает деньги.

– Хорошо, - не без кислоты в голосе согласилась, наконец, она. Девочке из провинции не стоило соглашаться на такую сумму с радостью.

– В отдельную поселю, - утешила ее комендантша. - Или, если хочешь, за триста - но к двум аспиранткам.

Танька помедлила, изображая борьбу жадности с желанием уединения.

– Лучше за пятьсот, - сказала она.

– Вот и хорошо, - улыбнулась комендантша, демонстрируя два золотых зуба, один точно над другим, и встала, накидывая видавшее виды пальто. Танька улыбнулась про себя - регулярно совершая мелкие аферы, комендантша уже могла, наверное, позволить себе и шубу. Но ей нужно было играть свою роль - женщины, живущей на копеечную зарплату. Такой маленький театр одной актрисы. Или двух.

Ее отвели в одну из башен. Поднявшись пешком аж до девятого этажа, Танька порядком запыхалась. А вот комендантше, с ее избыточным весом и кашлем курильщика, было хоть бы хны. «Есть женщины в русских селеньях…», - с уважением подумала Танька, созерцая равномерное движение бедер комендантши под бесформенной серой юбкой.

Комната была рассчитана на одного человека. В соседнем блоке должны были помещаться трое. Но на Танькин вопрос властительница общежитий махнула рукой - нет тут никого, заочники недавно уехали. Ключа не оставила - утром Таньке велено было собрать вещи и подойти на вахту, сказать, что уезжает.

В ванной нашелся обмылок туалетного мыла и полупустой тюбик дешевого шампуня. Танька удивилась, что такие еще выпускают. Мыть голову сомнительным продуктом с надписью «яичный» и ароматом химкомбината было стремно - но вариантов не было. Разумеется, после мытья кожа по всей голове зазудела, и пришлось поливать ее горячей водой, пока не пропало желание истошно чесаться.

Полотенце было предусмотрено только одно - формата «для ног». Но все-таки было. Равно как и застиранное до серо-желтого цвета, но чистое постельное белье, одеяло и подушка. И главное - одиночество. Танька развесила по батарее трусы и майку, пошарила в тумбочке. Нашелся пакетик чая, чашка с отбитым краем и даже несколько подтаявших карамелек. Еще были половина тетрадки и карандаш. Положив пакетик в чашку, Танька обнаружила отсутствие чайника и разозлилась. Жевать, что ли, этот чай?! Идти вновь к комендантше не хотелось, хотя за пятьсот рублей можно было бы и потребовать некоторого комфорта.

Танка надела джинсы и свитер на голое тело, выползла в коридор, дошла до кухни, найти которую не составило труда - оттуда отчетливо несло горелым и неаппетитным. Предчувствия ее не обманули: на газовой плите вовсю кипел чей-то чайник. Решив, что от хозяина не убудет, Танька налила себе полную кружку кипятка.

С чаем жизнь показалась более сносной. Танька завернулась в одеяло, обхватила кружку руками и начала думать.

Теперь вся двухнедельная история казалась ей странной и нелепой. Начали за здравие - кончили за упокой. Начали с «мы будем действовать быстро» - закончили бестолковым мотанием туда и сюда. Выбросим из уравнения Скиннера, как фактор непостижимый и невычисляемый. Что остается? Действия человека, называющего себя профессионалом, но реально не сделавшего ничего. Паспорт - мелочь. Адрес Маршала - тоже мелочь; да, сама бы она, может быть, и не разобралась с этими мелочами… но, кажется, Саша претендовал на более высокий уровень, чем знание, где купить машину и как вытрясти информацию из какого-то дурачка.

Дальше. Маршал. Как ни противно в этом признаваться, он не дурак. Танька знала его слишком хорошо, чтобы утверждать, что он - дурак. Тем не менее, его активность, а вернее, отсутствие таковой мало напоминает действия человека, у которого увели полторы сотни тысяч чужих денег. Притом - какая-то она неровная, эта активность. Сначала были двое с «пушками» и вполне серьезными намерениями. Потом остались только мальчики у квартир. А потом - взрыв; но как удалось за неполные сутки вычислить недавно и нелегально купленную машину? Да еще и подложить в нее взрывное устройство, не оставив следов? И что еще за цифровая камера?

Дурной детектив, написанный скучающей дамочкой получается, как не крути. Полное отсутствие сюжета. Неудивительно, что у Таньки возникло ощущение реалити-шоу, те тоже не блещут ни логикой, ни интеллектом. А когда сюжет заходит в тупик и начинает утомлять зрителей, рейтинг падает. И режиссеры достают из кустов очередной рояль, грубо ломая логику событий, но добавляя сюжету перца.