Страница 20 из 173
— Но тебе хочется. Иначе ты бы не начал бить копытом…
— Эмиль!!!
— Я задел твою честь? Хочешь нарушить королевский эдикт? — расхохотался Далорн. — В самом деле, давай выйдем во двор!
— Уже темно. И ты пьян.
— Неужто у тебя не найдется пары факелов? И — помилуй, мне приходилось драться всерьез, выпив впятеро больше, чем этот несчастный кувшин…
— Нет, Эмиль. Завтра.
— Я тебя не понимаю, Фьоре. Тебе не душно?
— Нет, — пожал плечами Фиор.
— Странно. А мне душно. Мне душно с того дня, как я вернулся в Собрану. Мне уже третью девятину душно, Фьоре. Мне душно в этом городе, мне душно в этой стране. Она сходит с ума, Фьоре. Король сходит с ума, и страна сходит с ума. Здесь нечем дышать, здесь весь воздух пропитался безумием… — Эмиль рванул шнуровку камизолы. — Я здесь задыхаюсь…
— Мне открыть окно? — спросил Фиор, неловко улыбаясь, потом отцовским жестом потер переносицу. — Ты уже три девятины здесь?
— Две и четыре седмицы.
— Видимо, ты был очень занят все это время.
— О, да. Протирал диваны у Мио и подпирал стены в Белой приемной.
— Ну что ж…
— Фьоре, я тебя умоляю! Хоть ты меня не мучай! Ты же знаешь, что, будь моя воля…
— Знаю, — кивнул Ларэ. — Теперь ты понимаешь, как я чувствую себя, когда ты начинаешь…
— Спасибо за урок, дружок, — недобро улыбнулся Эмиль. — Только этого мне сейчас и не хватало!
— Могу ответить тебе тем же.
— Дурные нынче времена, Фьоре, не находишь?
— Если ты, — Фиор с улыбкой прищурился, — cейчас скажешь что-нибудь про черное небо, чужих тварей и сдвинувшуюся с места гору, я, я… Я просто не знаю, что с тобой сделаю!
— Нет, не скажу. Кстати, ты забыл четвертое условие пророчества. Все тайное, которое должно стать явным. А мне, на самом деле, весьма интересно, кто раскопал эту пыльную ветошь, и почему о ней шепчутся в каждом закоулке. И еще интереснее мне, кто же такой — истинный владыка. Твои версии, Фьоре?
— В Собране есть истинный владыка. А у него есть наследники. По-моему, все эти пророчества — именно ветошь, именно пыльная.
— Фьоре, — Эмиль вскинул голову и уставился на собеседника. — А ты никогда не думал о том, что речь идет не о Собране?
— А о чем? — растерялся Фиор.
— Мир не ограничивается нашей родиной, дружок. Есть и другие страны. Могу тебя в этом заверить, я там бывал. Может быть, речь идет о всем живом мире?
— Тогда все это и вовсе глупость. Сотворившие есть и будут, какой еще истинный владыка?
— Вот уж не знаю. Вели подать еще вина, коли не хочешь фехтовать…
Поздней ночью, когда оба были уже здорово пьяны, Эмиль все же распахнул окно и высунулся до пояса под мелкую морось. Фиор смотрел на него, не слишком хорошо понимая, что творится с приятелем. Тот был взбудоражен, словно пил не лучшее керторское вино, а настойку хвойника. Мокрые волосы облепили покрасневшее лицо, глаза лихорадочно блестели, и дышал он тяжело, словно и впрямь задыхался в духоте, несмотря на настежь раскрытое окно, откуда тянуло холодом. Так напился? Да нет, глупости, Далорн мог выпить и втрое больше, не теряя контроля над собой; были времена, когда Фиор мог это увидеть воочию.
— Эмиль, у тебя жар, наверное. Иди в постель, я пришлю лекаря.
— Да здоров я… — отмахнулся приятель. — Просто тошно мне.
— Эмиль… Я никогда не спрашивал, кому ты служишь, что делаешь. Но мне кажется, у тебя какая-то беда.
— У меня? — развернулся Далорн. — У меня?! Фьоре, мир не ограничивается Энором, ты еще помнишь об этом? Ты еще помнишь, из скольких земель состоит Собрана? Ты еще помнишь их имена?
— Эмиль!
— Прости. Я хотел выговориться хоть где-то, вот дурак… Ты не спрашивал, кому я служу — и не спрашивай, Фьоре. В этом нет для тебя тайны — ты же ревностный слуга короля. Вот и я его слуга, дружок. Ты да я, да мы с тобой, верные его величеству королю Ивеллиону. Фьоре, я завидую твоей слепоте!
— Я близорук, но вроде еще не слеп… — удивленно похлопал глазами Фиор.
— Да ну? Знаешь, я несколько дней назад имел честь… о, великую честь! — оказаться учителем принца Араона.
— И что? — два кувшина вина, хоть къельское и считалось легким, не слишком-то способствовали пониманию намеков.
— Фьоре, у тебя есть нож?
— Кинжал есть, — Ларэ обшарил комнату взглядом. — Где-то тут есть…
— Возьми его и разрежь себе кожу на предплечье.
— Зачем, о Сотворившие?!
— Ну, можешь и не резать. Как скоро у тебя свернется кровь?
— Сразу, — в который уже раз за вечер Фиор пожал плечами. — Так нужно резать, или так поверишь?
— Поверю. В твоем происхождении я не сомневаюсь.
— А в чьем сомневаешься? — окончательно замороченный Фиор потряс головой.
Эмиль спрыгнул с подоконника, прошелся по комнате, недобрым взглядом покосился на дверь, потом сорвал со спинки кресла камизолу, которую скинул, когда полез в окно, набросил прямо на мокрую рубаху. Темно-зеленая ткань, намного темнее обычного для вассалов Алларэ лиственно-зеленого цвета, мгновенно промокла, пошла пятнами на плечах. Далорн взял кувшин, задумчиво встряхнул его, потом опрокинул над кружкой и огорченно посмотрел на жалкие капли, стекавшие с носика.
— Еще вина? — спросил Фиор.
— К морскому змею в задницу вино… Скажи, Фьоре, нас может кто-то услышать?
— Нет, если ты не будешь кричать во всю глотку. Слуги слишком далеко. Можешь поверить, я хорошо слышу.
— Верю, — кивнул Эмиль. — Так вот… я уже говорил, что недавно имел великую честь оказаться учителем принца Араона. До того мы фехтовали. Я оцарапал ему руку, вот здесь, — приятель похлопал себя на ладонь выше запястья. Это было в самом начале. И, знаешь, кровь не свернулась до конца поединка, а я гонял его долго… И еще — он здорово запыхался под конец.
Фиор очень, очень долго соображал, что именно сказал ему Далорн.
— Принц еще молод… — развел он наконец руками. — Молод и не слишком здоров.
— Фьоре, — очень терпеливо сказал Эмиль. — Ты коленки в детстве разбивал?
— Ну да.
— И долго они у тебя кровоточили?
— Да нет…
— Фьоре, ты не хочешь меня понимать?
— Хочу. Но у меня не получается. Да что ты хочешь сказать-то?!
Эмиль еще раз прошелся по комнате, сорвал промокшую камизолу и швырнул ее к камину, потом потеребил на груди рубаху, но снимать не стал. Он отбил кончиками пальцев по краю стола какой-то модный мотивчик, посвистел, пощелкал по пузатому боку кувшина. Ларэ сквозь полусон следил за всей этой суетой, недоумевая, что случилось с Эмилем. Приятель всегда был спокоен, как мороженая рыба, или уж, по крайней мере, умел притворяться таковой. Сейчас же ему словно занозу в пятку загнали, если не уподобляться мещанам, вспоминающим в таких случаях шило и седалище. Неужто приучился в своей Оганде к какому-нибудь ядовитому снадобью?
— Фьоре, я сильно сомневаюсь, что Араон — сын своего отца.
4. Убли — Собра — Брулен — Эллона
Путь, на который, по прикидкам Саннио, должно было уйти не меньше полутора десятков дней, путешественники одолели за девять. На исходе девятого дня они достигли Убли, крупного портового города в герцогстве Алларэ. Отсюда уже рукой подать было до острова Грив, на котором располагался замок Гоэллон, летняя резиденция герцогов.
Город стоял на обрывистом скалистом берегу. Береговая линия была причудливо изрезана, и среди многих заливов нашлось место и для рыбацкого порта, и для торгового, а чуть дальше на восток стояли на рейде военные корабли Алларэ, скорее дань памяти прошлого, чем необходимости. Весь восточный берег Предельного океана, от северной до южной пустыни, давно и безраздельно принадлежал Собране.
Убли показался Саннио сборищем разномастных городков. Одни карабкались на скалы, другие прижимались к их подножью. Паутина дорог, и широких, и плохоньких, соединяла все эти части города. Кое-куда можно было добраться только пешком, и повсюду сновали дюжие носильщики. Некоторые дома нависали над обрывом так, что родившийся и выросший на равнинах южной части Эллоны и Сеории Саннио поминутно ежился. В вечерних сумерках казалось, что постройки ублийцев вот-вот обрушатся именно ему на голову.