Страница 43 из 61
Несмотря на жизнь в клетке и на арене, медведь Сережа сохранил природный нрав, весьма напоминающий нрав русского мужика: пока ему не сварят ведро настоящего, с мясом, борща и не заправят сметаной, на работу его было не выгнать. И только вкусив свой неслабый завтрак, Сережа потягивался, встряхивался и потом делал все, что от него требовали. Кстати, борщ варили на костре и ставили остужать ведро в ручей, а поскольку на съемочной площадке много вечно голодного народа, то Сережину пищу начали воровать, пока она остывает. Однажды шофера, пиротехники и осветители выхлебали полведра, а Сережа сразу это заметил и стал охранять борщ, лежа на берегу ручья — только попробуй подойти к ведру и узнаешь, что зверь этот вовсе не ручной. И еще раз кстати — о языке, о сигнальной системе между разными животными, якобы одомашненными.
Есть в этом фильме эпизод, когда к раненому медведю — дробью выбили глаза, — подползает сбежавший от хозяина дог, чтобы вылизать гноящиеся раны, поскольку сам зверь этого сделать не мог. Сняли с десяток дублей, но никак не могли заставить собаку, чтоб вылизывала загримированную голову Сережи, хотя вместо грима использовали в том числе и шоколад. Дог подползал к морде зверя, но, когда оставалось всего вершок от носа, вдруг резко и в страхе отскакивал, хотя внешне ничего не происходило и медведь оставался спокойным. Причину обнаружили, когда проявили пленку и прокрутили ее в замедленном темпе: когда преодолевалось критическое расстояние между животными, у Сережи едва заметно шевелился кончик носа, и это было сигналом опасности для собаки, которая никогда в жизни не видела медведя, но отлично понимала его мимический язык.
А мы думаем, они безумны и не владеют элементарным анализом…
У многих народов, в том числе у славянских, медведь считался тотемным животным. Но во времена оледенения, когда люди и звери жили в пещерах, это были враги непримиримые, поскольку тех и других жизнь заставила стать исключительно плотоядными. Однако позже, когда установился благоприятный климат и возможность жить не только с лова, но и с сохи, сотворился мир. Об этом рассказывают нам русские сказки, где медведушко, космач, Топтыгин, Михайло Иваныч — равноценный с человеком герой, тесно связанный с его жизнью и ему помогающий. В мифах, преданиях, легендах и песнях этот грозный, могучий зверь соратник людям, а не враг их: надо, сам придет и вырвет дуб, на котором ларец с Кощеевой смертью. Но человек потому и разумный, что может обманывать природную стихию, и достаются дикому зверю вершки, а мужику корешки — это уже отношение к медведю людей, живущих с сохи, которые вынуждены всю свою историю охранять посевы.
Е. Тихменев. Охота на медведя
И тут наблюдается сходство психологии медведя и человека: как уже отмечалось, этот зверь склонен к воровству и становится невероятно труслив, когда крадет, например, овес на поле, и прекрасно это понимает. Если он вас просто почует, то мгновенно убежит, но если вы появитесь внезапно и зашумите, то случится «медвежья болезнь» — откровенный понос, следы которого растянутся метров на двести. А как еще себя ведет воришка, застигнутый на месте преступления? Но когда зверь и человек случайно встречаются, например, в местах общего сбора пищи — на малине или черемухе, то просто разойдутся в разные стороны, может, еще и пугнут друг друга: медведь рыком, ягодник — матом и еще в ведро постучит. Однако если зверь сам добыл лося или даже корову, вас уже не подпустит. Особо агрессивный просто нападет, а тот, что подобрее, будет ходить кругами, орать и ломать деревья — отпугивать. Так погиб отцов друг, штатный охотник дядя Ваня Тужиков, который захватил медведя, когда тот загнал в буреломник и задрал здорового рогача. Дядя Ваня решил, вот повезло! Отогнал зверя выстрелами, освежевал лося, а поскольку дело было в июле, то засолил мясо по старому сибирскому способу — в шкуре, уложенной в яму. Сверху завалил землей и колодником. Через два дня приехал на моторке с товарищем, чтобы вывезти, зарядили ружья на всякий случай и стали подходить к яме. Медведя было не видно и не слышно, дядя Ваня положил мешки и склонился, чтобы разобрать завал. Зверь лежал в засаде у него за спиной, напал внезапно и, по сути, перекусил ему шею. Товарищ испугался и убежал, а когда пришел в себя и вернулся, все было кончено. Медведь отомстил и ушел, не тронув мяса, дескать теперь ешь-подавись…
М. Лебедев. Сострунка медведя в лесу
Особенно агрессивными бывают медведицы, когда водят медвежат-сеголетков. Материнский инстинкт развит ничуть не меньше, чем у человека, защищая детенышей, самка с яростью набрасывается и на человека, и на других зверей, и даже на своих прошлогодних детей — пестунов, которые иногда все еще таскаются за маткой и из ревности могут задавить медвежонка. Кстати, пестунами их называют потому, что якобы они ложатся в берлогу с матерью, дабы потом, когда в феврале появятся детеныши, пестовать, нянчить их. Все как раз наоборот: во-первых, медведицы редко приносят приплод каждый год, поэтому и зимуют с детьми в одной берлоге; во-вторых, самка никогда не ляжет с пестуном, если беременна, ибо из той же ревности он непременно передавит своих братьев и сестер. Какое уж тут нянчить! Я несколько раз наблюдал, как за маткой с медвежатами таскаются, правда на приличном расстоянии, не пестуны, а позапрошлогодние дети, в которых уже весу по центнеру. То есть привязанность к матери у медведей очень сильная, что говорит об их высокой организации. Это не зайчата, единожды насосавшись материнского молока, в тот час разбегаются и потом сосут любую встретившуюся зайчиху. Так что если вы случайно увидите медвежонка — а они чаще попадаются на глаза, поскольку ходят еще открыто и без всякой осторожности, лучше всего немедля уйдите из этого района, ибо матка находится где-то поблизости и, возможно, уже скрадывает вас. Однажды я наблюдал в бинокль с другого берега шумной горной реки за взаимоотношениями медведицы и ее детей, надо сказать, довольно жесткими и далекими от идиллии. Самка вышла на кормежку — ворочала на скалистом берегу камни и что-то доставала из-под них, скорее всего, червей и жуков, а два ее медвежонка, как и положено ребятишкам, шалили возле ее ног, сцепившись, барахтались, кувыркались и случайно подкатились прямо под лапы матери. Та отмахнулась от них, как от посторонних, мешающих предметов. В результате чего один словно мячик улетел по каменной осыпи вниз и исчез. А за осыпью была отвесная скала, уходящая в реку, и я решил, что звереныш погиб. Матка же продолжала преспокойно кормиться, а второй медвежонок притих и тоже начал что-то там доставать из-под мелких камушков. И тут на осыпи показался второй, живой и здоровый, но побитый и усмиренный, присоединился к семейству и стал искать корм. Однако мирная картинка длилась всего несколько минут, после чего медвежата опять сцепились мериться силой.
Кстати, характер у медведиц, как и у русских женщин, очень разный, и встречаются иногда даже покладистые, почти смирные, не желающие связываться с человеком, но чаще все-таки резвые, решительные и напористые. Однажды мы с Сережей К. сели на одном поле на соседние лабазы, расположенные метров на 300 друг от друга. Через полчаса слышу за спиной шорох в зарослях люпина и звуки движения — точно, как стадо кабанов. Я изготовился, но в это время на поле являются три медвежонка и начинают резвиться. Оглядываюсь назад, а прямо под лабаз, через лог, покрытый лесом, валит черная медведица. И только поднялась в горку, как меня почуяла, но не побежала, а хищно ощерилась, как тигрица, и вдруг заорала! Осенний вечер, тишина, безветрие, и потому эхо еще громче. Я на всякий пожарный карабин наставил и не знаю, что делать: стрелять нельзя, потом меня с потрохами съедят, а слезть и уйти невозможно. Медведица сидит под лабазом так близко, что протяни руку с карабином, и морды достанешь. И ревет, как заводная, громогласно, раскатисто — мороз пробирает! А еще делает короткие, пугающие рывки, словно прыгнуть собирается.