Страница 74 из 81
— Так значит, — вымолвил, наконец, Хагнер, — вот как я буду выглядеть после смерти.
— Не значит, — нехотя возразил Ван Аллен, не глядя на него. — Для начала — ты другого типа. Вы… умираете иначе. И к тому же, если смерть естественная…
— Мне, думаю, это не грозит, учитывая обещанное мне будущее.
— В любом случае, это сейчас не самая важная тема для обсуждения, — с заметной поспешностью произнес охотник, потянув Хагнера за локоть и оттолкнув от бойницы. — И не на что здесь с таким тщанием пялиться. Сбегай-ка лучше к тому окошку в комнате и посмотри, что творится у задней двери — ну как они задумали провернуть там какую-нибудь пакость, пока мы здесь точим лясы.
— Так ведь вы же сказали, что черный ход защищен, — настороженно возразил торговец, и Хагнер тяжело усмехнулся, отходя от проемов:
— Просто он хочет, чтобы я ушел и не видел того, что вижу.
— Однако пойди и взгляни, — подтвердил Курт, пытаясь разглядеть шевеление в темноте и не видя ничего. — Все же мало ли. Только в окно не высовывайся.
— Парень в большей безопасности, чем все мы вместе взятые, — заметил охотник, когда тот ушел, и он кивнул:
— Знаю. Потому и отпустил его со спокойной душой.
— Сейчас он сиганет в это самое окно, — пробубнил Карл Штефан, — и только мы и видели наше прикрытие. И из всех наших преимуществ останется только ваша спокойная душа.
— Никуда он не денется, — осадил его Бруно. — Не болтай попусту.
— Почему тишина? — скосившись в темноту за бойницами, пробормотал Курт. — Времени прошло достаточно для того, чтобы перестроиться. У него под рукой, даже если не брать в расчет раненых, остались еще трое живых и здоровых. Почему не повторяет штурм?
— Испугались? — предположил фон Зайденберг. — Быть может, в эту минуту он пытается урезонить их, а они противятся.
— Они продолжали атаку, даже окруженные пламенем, — возразил охотник. — Стало быть, возражений в этой армии не принимается, и его они боятся больше, чем своего самого сильного страха. Больше похоже на то, что ему не понравилось вот так просто терять своих подручных, и теперь он замышляет какую-то гадость.
— У него нет иного варианта — только дверь, — с сомнением заметил Бруно. — Через крышу не проникнуть, окна слишком малы для них… Что бы ни пришло ему в голову, а идеи с тараном он не оставит…
— Я не дошел до окна, — оборвал его голос Хагнера, и тот почти выбежал из коридора на площадку лестницы, оглядываясь за спину и словно бы пытаясь услышать что-то за воем ветра. — Но там, позади, что-то происходит.
— Что именно и где? — уточнил Ван Аллен; тот неопределенно махнул рукой:
— Я не знаю. Но я что-то слышал — за стеной, под самой крышей.
— Под крышей? — переспросил рыцарь недоверчиво. — Ты не мог услышать что-то отсюда, через чердак.
— Мог, — возразил охотник, бросив взгляд за окно, и отступил назад, с сомнением косясь в сторону коридорного прохода. — Парень на взводе: обращение не состоялось, однако зверь в нем все же бодрствует, и кое-что, хочешь или нет, прорывается; слух же у волка не чета нашему. Что именно ты слышал?
— Не знаю. Словно кто-то шуршит по стене под кровлей… Но ведь это невозможно, — сам себя оспорил Хагнер. — Возможно, ветер просто, какая-нибудь ветка…
— Здесь нет деревьев, стоящих вплотную, — возразил Курт, кивнув рыцарю и помощнику. — Элиас, со мной, взглянем, что происходит. Бруно — останься.
— И все же мне кажется… — начал фон Зайденберг и подскочил на месте, когда снова раздался грохот, только теперь доносящийся не от дверей, а сверху, и в самом деле из-под самой крыши.
— Какого черта… — проронил Карл Штефан, попятившись. — Ваш помощник же сказал — через крышу не пробраться…
— Лестница! — ахнул трактирщик. — Лестница в дровянике! Она по самую крышу — я с нее туда и взбираюсь; если те твари двулапые по ней сумели вскарабкаться…
— За мной! — бросил Курт и метнулся бегом, не оглядываясь, дабы удостовериться в том, что рыцарь исполнил указание.
— Как это? — растерянно спросил тот, когда оба, наткнувшись на глухую стену, встали в дальней оконечности коридора, слыша треск разлетающейся на куски черепицы и удары в дерево кровли прямо над головой. — Неужто когтями? Быть того не может!
— Нет, — возразил Курт, озираясь. — Прислушайтесь, это металл. Думаю, в дровяном сарае, кроме лестницы, и топор тоже нашелся, и наверняка немаленький; у хозяина не хватило ума об этом сказать, ну, а у нас — этим поинтересоваться… За мной, — повторил он, развернувшись, и так же бегом устремился обратно в трапезный зал.
— Что там? — шагнув к нему навстречу, настороженно спросил Ван Аллен. — Они разгуливают в отдалении от двери, я их вижу, но они не нападают. Что он задумал?
— Один из его подручных долбит крышу — судя по всему, с той самой лестницы. Удручает то, что место выбрано удачно — поблизости нет окон, из которых мы могли бы его увидеть, а чердачное и вовсе в другой стороне.
— То есть, мы ничего не сможем сделать, пока они не прорубят дыру в крыше и не хлынут сюда? — уточнил торговец. — Быть может, стоило бы господину охотнику с луком подняться на чердак и отстреливать их?
— Дурная идея, — не дав Ван Аллену ответить, возразил рыцарь. — Чердак не лучшее место для такой обороны, и если хоть один из них сумеет пробиться, мы обречены. Думаю, майстер инквизитор, пришла пора для вашего замысла. Откроем, наконец, дверь и дадим им бой.
— А вам всё лишь бы в драку, — буркнул Карл Штефан, не зная, от чего пятиться теперь — от порога или от лестницы. — Кулаки чешутся?
— Он прав, — осек его Курт. — Выбора не осталось.
— Господи… — прошептала Мария Дишер, глядя на дверь с ужасом. — Неужели иного выхода нет? Совсем никакого?
— Довольно, — подытожил Ван Аллен решительно и, подобрав связку стрел, сбежал по лестнице вниз. — Пока мы здесь треплемся, эта тварь разносит нашу крышу. Отставить споры.
— Может, все-таки обсудим? — попытался возразить Карл, и Курт повысил голос, не дав охотнику разразиться долгой и явно нецензурной тирадой:
— На готовность десять секунд. Все по местам. Женщины — на кухню.
— Наверное, стоило бы кому-нибудь за ними присмотреть? — предложил отставной возлюбленный, медленно отступая следом за Бертой Велле. — Мало ли что, и оставлять их одних…
— Замри, — повелел он холодно, и тот застыл на месте, окончательно сравнявшись по цвету со скопившимися у порога сугробами. — Займи свое место и соберись. Макс, ты понял, что ты должен делать и чего не должен?
— Должен стоять за вашими спинами, чтобы меня можно было увидеть в дверь. Должен уйти на кухню, когда все начнется. Не должен вмешиваться. Хотя лично я полагаю, что пренебрегать мною…
— Не обсуждается, — оборвал Курт, на миг обернувшись к лестнице. — Время вышло. Готовы?
— Нет, — тоскливо отозвался Карл Штефан, и он кивнул:
— Начали.
— Вот теперь, — с нездоровым весельем сообщил Ван Аллен, обнажив клинок и сдвинув засов в сторону, — молиться могут все желающие. Не возражаю.
— Fiat voluntas Tua[40], — с готовностью отозвался фон Зайденберг, на миг зажмурясь, когда из распахнувшейся двери навстречу рванулось студеное дыхание ветра.
— Думаешь, сработает? — спросил Бруно напряженно, и охотник уверенно отозвался:
— Он зол и спешит. Сдадут нервы. Просто будьте готовы.
Ему никто не ответил — возражения не имели уже смысла, согласие ничего не меняло, и конечный рубеж в любом случае был уже в действии.
То, что Курт назвал «последним штрихом» в обороне осажденных, представляло собою довольно приближенное подобие баррикады — участок в несколько шагов перед дверью был огражден тремя опрокинутыми набок столами, упроченными мешками с зерном из трактирных кладовых. Сейчас за столешницами, съежившись, дабы не быть увиденными в открытую дверь, на полу сидели Альфред Велле и сам Курт, готовясь распрямиться по сигналу охотника. Их оружием были длинные толстые жерди, с помощью отчищенных от ржавчины и заточенных кос превращенные в пики — в случае верного стечения всех обстоятельств на это произведение оружейного мастерства должны были, не успев увернуться, напороться как минимум первые двое, ворвавшиеся в раскрытую дверь. Рядом, попросту выложенное на пол, покоилось все железное добро из найденного в повозке скарба, которое обладало хоть малой возможностью быть использованным как колющее, режущее или рубящее.
40
Да будет воля Твоя (лат.).