Страница 50 из 115
Каждую перемену блюд музыканты предваряли новой мелодией, а повара с резальщиками вносили на плечах лососей, спускавшихся по серебристому течению длинных блюд; мраморные, под Цвет стен, галантины; подаваемых целиком жирных козлят; паштеты из зайчатины и оленины в окружении пирожных с кремом; золотистые круглые пироги; заливное из морских угрей, похожих на ос в янтаре; гусиный паштет, студни из ветчины и большие куски крупной дичи в черном соусе - с едким запахом кровавых погонь, смерти и разложения.
В конце залы установили парадный буфет со сверкавшими золотыми и серебряными изделиями, украшенный очень популярными в ту эпоху наборами китайского фарфора эры Канси[102]. Там красовались ряды салфеток, сложенных по методу мастера-укладчика Эстера: бабочкой, птичкой, завитой короной, патиссоном, капустным кочаном, турецким тюрбаном, шестигорьем и даже двенадцатигорьем - тоже завезенным из Азии способом. По случаю торжества был заведен итальянский обычай есть вилкой, так что поначалу гости обедали сдержанно и даже с церемонным достоинством. Но затем, разгоряченные бургундским, мальвазией, испанскими и гасконскими винами, принялись объедаться мясом, обгладывать кости, поглощать соусы, брать штурмом крепости из фазанов, кафедральные соборы из рябчиков и бастионы из свинины, барахтаясь в вермельных тазиках с темной трясиной сальми и тушеного мяса. Пробивали бреши в белоснежных утесах ломбардского маскарпоне[103], срывали украшения из перьев и золотой фольги, опрокидывали пирамиды из вырезанных цветами овощей, которые грузно обрушивались в опорожнявшиеся блюда. Одни гости во время еды разговаривали, отпуская несвежие сальные шутки, а другие, замкнувшись в себе, молча проглатывали кушанья. Тем временем соусы застывали, покрываясь тусклой пленкой, а на испачканной скатерти вырастали горы из корок и чешуи. Под столом же разыгрывались страшные баталии между большими и мелкими псами, дравшимися за недоеденные тушки, которые валялись на полу между растоптанными дамскими сумочками, сломанными веерами и слипшимися опахалами из страусовых перьев.
Около полуночи Дрё д’Обре вместе с мадам де Бренвилье, еще довольно милой и красившей волосы по венецианской моде, чтобы выглядеть двадцатилетней, открыли праздничный бал. Гости зашептались, пошутив, что до конца этого и так уже куцего года может еще состояться вторая свадьба. Мари-Мадлен и ее супруг вечером уехали в свой пикардийский замок де Сен. Там-то и состоялась их первая брачная ночь: Клеман де Бренвилье нисколько не удивился, не обнаружив того, на что вряд ли сам рассчитывал. Ну а Мари-Мадлен и не ждала от мужа ничего примечательного.
***
Нет, Фронда меня совершенно не волнует. Для меня гораздо важнее, как складывают салфетки и какое платье у дагиды, которую я леплю, дав ей имя Мари-Мадлен де Бренвилье. Леплю в назидание праведникам, в поучение грешникам, а главное, в утеху любознательным, а то и распутникам. Важны лишь цикута, искушение, родинка в виде стрелки, фазанья тушка и пятно бургундского на скатерти. Только то, что я живописую.
***
Род был не такой уж и древний, но об этом предпочитали не вспоминать. Реймский красильщик Жан Гобелен обосновался на берегах Бьевра в 1443 году. Этот добрый ремесленник превосходно наносил шарлаховую краску, и отличное качество изделий позволило ему вскоре сколотить состояние. Однако семья Гобеленов не задержалась на берегах обогатившей ее реки, и пожалованный в 1554 году дворянством Жак Гобелен де Бренвилье покинул этот квартал. Его потомки были затем членами Счетной палаты, государственными казначеями, советниками и председателями Парламента. Когда Гобелены стали дворянами, их промысел перешел к господам Кане, которые при помощи фламандских ремесленников объединили его с производством готлисовых гобеленов[104]. В один прекрасный день сеньоры де Бренвилье стали маркизами и получили герб с серебряным шевроном на лазурном поле, двумя золотыми звездами на главе щита и такого же цвета распростертым крылом на его оконечности.
Клеман Гобелен де Бренвилье, барон де Нувар, оказался точь-в-точь таким, как описывал Дрё: приятной наружности и веселого нрава. Достоинства его внешности сводились к отсутствию недостатков, и лишенное отличительных черт овальное лицо с округлым подбородком и средней высоты лбом соответствовало обобщенному образу вполне заменимого молодого человека. А веселый нрав проявлялся в страсти к игре и удовольствиям, привычке к роскоши и тратам, подчас превышавшим годовой доход в тридцать тысяч ливров, хотя это и так изрядная сумма. Мягкий и покладистый муж восполнял недостаток ума врожденным добродушием и беззаботностью, которую могла омрачить лишь мысль о каких-либо трудностях. Весьма довольный приданым в размере четырехсот тысяч ливров, он был совершенно очарован Мари-Мадлен. Она поразила его живой, четкой и твердой манерой речи, невиданными познаниями, грациозными жестами и странной стрелкой на правой скуле. Ему импонировала ее хрупкость - в противовес роскошной каштановой шевелюре, отливавшей то золотом, то красной медью, а порой и тем необычным оттенком, что загорается на кожице синего мускатного винограда. Но, самое главное, Клеман де Бренвилье с радостью обрел в жене элегантную и готовую ко всевозможным развлечениям спутницу.
Супружеская чета поселилась в особняке де Бренвилье, который в 1620 году построил на улице Нёв-Сен-Поль председатель Счетной палаты Бальтазар Гобелен. То был просторный дворец с устремленным ввысь порталом - в классическом стиле, но с ассиметричным закругленным крылом в виде обращенной к парадному двору башенки. Высокие сводчатые окна выходили в сад с огромными вязами, простиравшийся до самой апсиды церкви святого Павла. Пышный интерьер украшали рифленые пилястры и зеркальные двери, итальянские столики, эбеновая мебель с инкрустированными перламутром и чешуйчатым орнаментом выдвижными ящичками, обтянутые пестрым венгерским кружевом кресла, а в небольшой комнате дельфтские вазы чередовались на черных панно с корзинами тюльпанов. Балконы и возвышенные лестничные пролеты украшало своими щедрыми изгибами и прореженной вязью великолепное литье. Эти плетеные узоры казались знаками тайного языка, который, наверное, следовало расшифровать - точно оракулы, начертанные на плиточном полу часовни или на шкуре лягушек в Нелюдимой чаще.
Мари-Мадлен быстро освоилась в этом особняке с гладкими на ощупь перилами, скрывавшем тайну, пусть даже на первых порах малозаметную: по ошибке архитектора между этажами образовалась тесная комнатушка - наклонная потайная ниша без окон. Мари-Мадлен вскоре ее обнаружила и, сама не зная зачем, - возможно, просто из желания присвоить этот секрет, - велела изготовить специальный ключ, который затем спрятала в выдвижном ящике с двойным дном.
Невзирая на ломовые дроги, груды песка, творила для штукатурки, мергеля и гончарной глины, пирамиды кремня и гранита, а также доставленные из каменоломен кубики известкового туфа, порой загромождавшие улицы, и несмотря на гам сидевших На корточках и пиливших сизые плитки резчиков шифера, Мари-Мадлен уступила очарованию нового квартала Маре - города в городе, блаженного анклава, овеянного духом остроумия. То был квартал жеманниц и распутников, житница пародий и эпиграмм место, где зрели заговоры и плелись интриги. Там подготавливались трагедии и разрушались репутации. Мысли были здравыми, а поведение легким, и барышни полагали, что лучше уж быть похищенной каким-нибудь мушкетером, что провонял кожаным снаряженьем, но зато украшен огненными лентами, нежели томиться всю жизнь в монастыре. Дамы заводили любовников, чичисбеев или любовниц (почему бы и нет?), так же поступали и мужчины, хотя последние нередко погибали из-за сущего пустяка: на новенькой площади Пале-Рояль как раз появилось огороженное розовыми и белыми стенами место для поединков. Бурдалу гневно бичевал пороки, а минорно причитавший Берюль напоминал, что стремление к удовольствиям - прямое следствие первородного греха[105]. К ним прислушивались разве что богомольцы, поддерживавшие морализаторский настрой упадочного столетия, тогда как классицизм и христианство рука об руку боролись с языческими чарами барочного мира.
102
Канси (1653 - 1722) - маньчжурский император из династии Цин. Эра Канси (1662 -1723) - золотой век имперского Китая.
103
Маскарпоне - итальянский сливочный сыр. - Прим. авт.
104
Готлис («высокая основа») - тип плетения шпалер на ручном ткацком станке с вертикально натянутыми нитями основы.
105
Бурдалу, Луи (1632 -1704) - духовный оратор, член ордена иезуитов.
Пьер де Берюль (1575 - 1629) - католический богослов, кардинал, мистик, основатель французской ветви ораторианцев.