Страница 37 из 70
— Да. Какая очаровательная женщина!
— Бесспорно, очаровательная, — отозвался Майкл, радуясь, что ему наконец принесли бренди.
Но радость его сразу померкла, когда он понял, что бренди не только принесен, но уже и выпит им две минуты назад. Тревелстэм откашлялся.
— Полагаю, тебе известно, что я намереваюсь добиваться благосклонности леди Килмартин.
— Теперь мне это определенно известно. — Майкл не сводил глаз со своего стакана, размышляя, не осталось ли на донышке двух-трех капель.
— Я не знал, следует ли мне поставить в известность тебя или ее брата о моих намерениях.
Майкл знал, что Энтони Бриджертон, старший брат Франчески, был вполне способен отсеять неподходящих, по его мнению, женихов сестры, но тем не менее сказал:
— Я вполне удовлетворен.
— Очень, очень хорошо, — пробормотал виконт, отхлебывая из своего стакана. — Я…
— Тревелстэм! — загудел над ними новый голос. — И Килмартин здесь!
Это был лорд Хардвик, крупный мясистый мужчина, который был если не совсем пьян, то и не вполне трезв.
— Хардвик! — воскликнули оба молодых человека в знак приветствия.
Хардвик потянул кресло, которое противно заскребло ножками по полу, и подсел к их столу.
— Счастлив видеть, счастлив видеть! — задиристо гремел он. — Роскошный вечер, не находите? Просто дивный. Дивный!
Майкл, не имевший ни малейшего представления о том, что именно так восхитило лорда Хардвика, согласно кивнул. Не расспрашивать же его было; уж если в чем Майкл был уверен, так это в том, что он сейчас не в состоянии выслушивать объяснения.
— Тистлуэйтс еще принимает пари на собак ее величества, и… ах да! Слыхал, слыхал новость про леди Килмартин. Очень интересно поговорили сегодня, — сказал он, кивая одобрительно. — Очень интересно. Терпеть не могу, когда в клубе тихо.
— И как поживают собаки ее величества?
— Итак, траур сняли, насколько я понял.
— Собаки сняли траур?
— Нет, леди Килмартин! — ликующе захохотал Хардвик. — Ха-ха-ха! Ловко сказано, Килмартин!
Майкл знаком дал понять официанту, что следует принести еще бренди. Ему необходимо было выпить.
— Вчера она была в синем, кроме шуток, — сказал Хардвик. — Все видели.
— И выглядела прелестно, — добавил Тревелстэм.
— Верно, верно, — согласился Хардвик. — Отличная женщина. Я бы сам за ней приударил, если б на шее у меня уже не висела моя законная леди Хардвик.
Ну хоть за это благодарение Богу, подумал Майкл.
— И сколько она оплакивала старого графа? — спросил Хардвик. — Шесть лет?
Учитывая, что «старому графу» было в момент смерти всего двадцать восемь лет, такое замечание можно было бы счесть и оскорбительным, но, думал Майкл, какой смысл пытаться изменить ошибочные взгляды и дурные манеры человека столь преклонных лет, как лорд Хардвик? Тем более что, судя по грузности и краснорожести почтенного лорда, он вполне способен был отправиться к праотцам в любую секунду. Даже прямо сейчас — если повезет.
Он бросил взгляд на него через стол. Нет, все еще живехонек.
Вот дьявольщина!
— Четыре года, — ответил он немногословно. — Мой двоюродный брат умер четыре года назад.
— Ну, четыре, шесть — какая разница? — пожал плечами Хардвик. — Все равно слишком долго для вдовицы носить черное.
— По-моему, леди Килмартин уже некоторое время назад стала носить полутраур, — вставил Тревелстэм.
— Да? В самом деле? — Хардвик сделал добрый глоток, затем довольно неряшливо вытер губы носовым платком. — Ну, если подумать, для нас-то это было все одно. Ей был не нужен новый муж — до вчерашнего дня.
— Не нужен, — подтвердил Майкл, в основном потому, что Хардвик умолк на несколько секунд.
Мужчины устремятся к ней, как пчелки на мед, совершенно как пче-е-елки, — сообщил лорд Хардвик с видом пророка, протянув последнее слово так, что казалось, будто в нем с полдюжины «е». — Как пчелки на мед, вот увидите. Все знают, насколько предана она была старому графу. Буквально все.
Майклу принесли его бренди. Ну слава Богу!
— И про нее не ходило никаких сплетен с тех пор, как умер ее муж, — добавил Хардвик.
— Что неудивительно, — чопорно заметил Тревелстэм.
— Не то что про некоторых других вдов. — Хардвик снова хлебнул из стакана, плотоядно хохотнул и добавил, ткнув Майкла локтем в бок: — Если вы понимаете, о чем я.
Майкл просто тянул бренди.
— Это вроде как… — Хардвик наклонился над столом, челюсти его заходили, на лице появилось сладострастное выражение. — Это вроде как…
— Господи Боже мой, ну сколько можно размусоливать?! — пробормотал себе под нос Майкл.
— А? — отозвался Хардвик.
Майкл только злобно уставился на него в ответ.
— Так я объясню вам, что это такое — жениться на такой вдове, — сообщил Хардвик с похотливой ухмылкой. — Это все равно что заполучить девственницу, которая знает, что делать.
Майкл непонимающе уставился на него.
— Что вы сейчас сказали? — спросил он очень спокойно.
— Я сказал…
— Я бы на вашем месте, лорд Хардвик, не стал этого повторять, — поспешил вмешаться Тревелстэм, тревожно косясь на мрачную физиономию Майкла, которая темнела на глазах.
— А? Но что же здесь обидного? — хмыкнул Хардвик и допил залпом свой бренди. — Она была замужем, так что понятно, что она не нетронутая девица, но она же не…
— Замолчите, — проскрежетал Майкл.
— А? Но все так говорят.
— Не в моем присутствии, — отрезал Майкл. — Если, конечно, дорожат своим здоровьем.
— Ну, это все же лучше, чем говорить, что она уже не девственница, — хохотнул лорд Хардвик. — Если вы понимаете, о чем я.
Майкл кинулся на него.
— Боже правый! — завопил лорд Хардвик, опрокидываясь на пол. — Да что с вами, Килмартин?
Майкл и сам толком не понимал, как его руки оказались на горле старого лорда, но ощущение ему определенно нравилось.
— Не смейте больше никогда, — прошипел он, — и имени ее произносить! Вы поняли?
Хардвик отчаянно закивал, но движение это вовсе перекрыло доступ воздуха, и щеки старого лорда стали наливаться пурпуром.
Майкл отпустил старика и поднялся, обтирая ладони одну о другую, словно пытался стряхнуть с них что-то мерзкое.
— Я не потерплю, чтобы о леди Килмартин говорили в столь неуважительных выражениях, — отрезал он. — Понятно?
Лорд Хардвик снова кивнул. Закивали и многие из собравшихся вокруг них зрителей.
— Вот и хорошо, — буркнул Майкл, решив, что теперь самое время убраться из клуба. Можно было надеяться, что, пока он доберется до дома, Франческа уже ляжет спать. Или она будет спать, или в гостях у кого-нибудь. Что угодно, лишь бы только не видеть ее.
Он направился к выходу, но, уже выходя в прихожую, услышал, как его снова окликают по имени. Он резко обернулся, гадая, кто бы мог быть этот безумец, решившийся докучать ему, когда он в таком состоянии.
Это был Колин Бриджертон. Брат Франчески. Черт!
— Килмартин! — начал Колин, и на его приятном лице появилась полуулыбка.
— А, Бриджертон.
Колин небрежным жестом указал на опрокинутый стол и сказал:
— Очень впечатляющее зрелище.
Майкл ничего не ответил. В присутствии Колина ему всегда становилось как-то не по себе. Они оба пользовались примерно одинаковой репутацией — считались отчаянными повесами. Но в то время как Колин ходил в любимчиках у всех светских маменек, умилявшихся его очаровательным манерам, к Майклу отношение было (вернее сказать, прежде было — до того, как он унаследовал титул) более настороженное.
Но Майкл давно уже подозревал, что за внешней жизнерадостностью Колина таится нечто посущественнее — возможно, потому и подозревал, что они были схожи в столь многих отношениях. И Майкл, живший в постоянном страхе, что кто-нибудь догадается о его истинных чувствах к Франческе, часто думал, что догадаться может как раз этот ее брат.
— Я тихонько попивал себе виски, когда поднялся весь этот шум, — сказал Колин, жестом предлагая Майклу пройти в отдельный салон. — Заходи, посидим.