Страница 6 из 61
Старик был поражен. «Наверно, дочь купца,— подумал он.— Поехала, должно быть, с отцом в путешествие, корабль затонул, только сундук и остался на воде».
— Эй, девушка, жива ты или мертва?—воскликнул старик.
— Жива!— отозвалась Хуснобад и, приподнявшись, села.
«Как теперь быть?— подумал старик.— Если отнесу шаху хворост, он даст копеек двадцать, если приведу девушку — ничего не даст. Лучше отнесу сундук в город и продам. Ведь никто не знает, что в нем».
Едва старик пришел на базар, его увидел Карашах.
— Где хворост? Я тебе приказал принести хворост, а ты обокрал чей-то дом и принес сундук!
Карашах разрубил старика пополам своей саблей, а сундук велел отнести к себе во дворец. Когда сундук взломали и Карашах увидел Хуснобад, он влюбился в нее и тут же ска-вал:
— Выходи за меня замуж!
Хуснобад заплакала. «Я дала слово выйти замуж за бедного человека,— думала она.— Что же мне делать?»
— Дай мне сорок дней сроку,— попросила Хуснобад.— Я три месяца в сундуке мучилась, хочу отдохнуть, повеселиться с девушками.
— Если сейчас же не выйдешь за меня замуж, зарублю тебя! — пригрозил Карашах.
Хуснобад заплакала:
— Отпусти меня хоть на три дня. Я погуляю с девушками, а потом — воля твоя.
— Хватит одного дня на твое веселье!—сурово сказал Карашах и отпустил ее, приказав сорока девушкам следить за Хуснобад, глаз с нее не сводить.
Пошла Хуснобад с девушками в сад. А за садом протекала река.
— Идемте, девушки, купаться!— позвала Хуснобад девушек и пошла к реке. Только вошла она в воду, как ее проглотила вдруг из глубины вынырнувшая чудовищная рыба. Всколыхнула хвостом воду и. уплыла. Побежали девушки к Карашаху и рассказали о случившемся несчастье.
Карашах застонал, бросил на землю свой венец, золотой пояс, надел нищенскую одежду и ушел в пустыню.
А теперь послушайте о другой стране, о Шахри-Джарджане.
На берегу реки молодой пастух пас стадо. Неподалеку рыбаки закинули сети.
Пастух пожаловался рыбакам:
— Мой отец хворает и не может пойти в город купить себе хлеба. Пошел бы я сам, да мне нельзя оставить стадо. Дайте мне какую-нибудь рыбу накормить отца.
— Ладно, все, что мы сейчас поймаем,— твое!—сказа-ли рыбаки и вытащили сеть. Смотрят — попала чудовищная рыбина.
— Возьми ее, пастух!
Пастух не мог поднять рыбу: так она была велика. Он впряг пять быков и кое-как приволок рыбу домой. Оставил рыбу отцу, а сам поспешил к своему стаду.
Отец обрадовался, разрезал рыбу, смотрит — там лежит девушка. Старик влил ей в рот несколько капель воды.
Хуснобад очнулась, поднялась и низко поклонилась старику.
— Отец, я голодна, дайте мне поесть,— попросила она.
Старик пожарил кусок рыбы и дал ей.
— Чем вы занимаетесь, отец?— спросила девушка.
— Я был пастухом. Теперь я стар, вместо меня пасет стадо мой сын.
Девушка обрадовалась.
— Я достигла своего желания!—воскликнула она.— Если хотите, я стану женой вашего сына. Моя мать тоже была из бедной семьи.
— У нас нет денег на свадьбу.
— Раз я выхожу по своей воле, нам не надо свадебного пира,— сказала девушка.
Старик женил на Хуснобад своего сына пастуха. На другой день после свадьбы подобрала Хуснобад под платок косы и подошла к котлу, в котором варили пищу. Смотрит — на стенках котла столько наросло грязи, что вот-вот сойдутся оба ушка. Да и остальная посуда оказалась не чище. Хуснобад все вымыла, выскребла, перестирала. У старика просветлело сердце, стало яснее зеркала. Встал он и пошел к невестке.
— Эх, дочка!— сказал он.— Я стар и не могу смотреть за домом! А сын уходит на рассвете на весь день и возвращается только когда темно уже. Гляжу я на тебя, какая ты работящая, и хочется мне тебе помочь. Скажи, что мне делать, дочка!
Хуснобад вынула из правого уха серьгу и дала старику.
— Отнесите на базар. Когда спросят, сколько стоит, вы скажите: «Сами дайте по совести». Сколько дадут, за столько и продайте.
Старик взял серьгу, понес на базар. Как раз в тот день купцы закупали товары. Подошел один из них, видит — старик держит серьгу небывалой красоты.
— Сколько стоит, отец?— спросил купец.
— Дайте что-нибудь сами по совести.
Купец наполнил золотом сундучок длиной с пол-аршина и дал старику.
— Довольно вам будет или мало?
— Я же сказал: «Платите по совести».
Купец дал ему еще мешочек золота.
— Везите домой!— сказал он и дал в придачу еще ишака.
Старик рассердился: «Он надо мной смеется, что ли? Вот назло ему заберу все золото, только меня и видели!» Ткнул он палочкой ишака в загривок и поехал.
А купец подумал: «Вот если б еще такую серьгу нашел, то продал бы своему шаху за пошлины и налоги с семи частей света».
Дома старик отдал золото невестке.
На следующей неделе Хуснобад вынула серьгу из левого уха и снова послала старика продавать.
Опять пришел он на базар. Тот же самый купец увидел серьгу и спросил старика:
— Сколько хочешь, отец?
— Я тебе не продам!— ответил старик.— Ты надо мной тогда посмеялся.
— Идем со мной!— сказал купец и повел старика к себе в дом.
Он отдал старику два сундучка золота, надел на него атласный халат и подарил ему двух ишаков.
— Отец, где ваш дом? — спросил он.
«Если скажу, он отнимет все золото»,— подумал старик.
— Нет у меня дома,— сказал он.
Когда старик вернулся с базара, Хуснобад спрятала золото и сказала мужу и его отцу:
— Приведите двадцать мастеров, будем строить город. Привели они мастеров.
— Приведите свои семьи!—приказала Хуснобад масте рам.
Те привели.
По приказу Хуснобад мастера начали строить большую стену. Каждый день всем давали хлеб, деньги, горячую пи щу. Всех строителей хорошо одели. Услыхали про Хуснобад и другие мастера и со всех сторон стали приходить к ней. Она всех принимала, одевала, поила, кормила. Проезжавшие мимо путники спрашивали:
— Кто строит стену?
— Жена пастуха,— отвечали мастера.— Если вам нужна работа, приходите и вы. Здесь хорошо платят, поят и кормят.
Через пятнадцать дней собрались люди из пяти тысяч домов. Через три месяца они обнесли стеной ровное место в длину и ширину по десяти дней пути.
В двенадцати местах поставили ворота. Ко всем воротам прибили портрет Хуснобад и сделали надпись: Город называется Хуснобад. Кому нужен хлеб, горячая еда — приходите и служите».
Через год здесь собралось семьдесят пять тысяч семей.
Для каждой семьи Хуснобад построила дом с террасой и сараем. К каждым воротам городской стены она приставила по двадцать пять воинов и приказала им:
— Приводите ко мне всякого, кто долго будет разглядывать мой портрет.
Про новый город прослышал шах страны Шахри-Джарджан и пришел в ярость.
— Кто осмелился в моей стране покушаться на шахскую власть? Кто это строит город на моей земле? Не сносить ему головы! Пойду и зарублю саблей!
Шах пошел в город Хуснобад и у ворот увидел стражу.
— Кто построил город? — спросил он.
— Тот, кто изображен здесь на портрете,— отвечали стражники.— Когда мы вам служили, вы плохо кормили даже нас, а нашим семьям и совсем ничего не давали. А наша Хуснобад хорошо кормит и нас, и наших жен, и детей. Она не жалеет для нас хлеба, а детей наших учит. Многие уже выучились всяким ремеслам.
Взглянул шах на портрет Хуснобад и влюбился в красавицу. Вошел он в город, пришел во дворец.
— Шахриджарджанский шах пришел просить вас стать его женой,— доложили Хуснобад.
Хуснобад рассердилась, приказала привести шаха.
— Эй, шах! Сколько у тебе жен?— спросила она.
— Сорок жен у меня...
— Сорок жен, и тебе все мало?
Обозлился шах:
— Ты смеешь еще меня срамить? Ах ты, черная кость!
И он выхватил из ножен саблю. Но тут подбежали слуги, схватили шаха, сковали его цепями по рукам и ногам и отвели в темницу.
Обрадовался народ.
«Вот и хорошо! Пускай шах сидит в темнице. А власть мы передадим Хуснобад».