Избранное

— Но ведь доказательства складываются из фактов. И я оказался в весьма затруднительном положении, поскольку вы, как мне кажется, не проявляете особого интереса к фактам…

— Все равно не могу поверить… человек пропал без вести — это правда, и все же… еще вопрос, из-за чего он убежал… совсем не обязательно, что он убежал из-за меня… думаю, что не из-за меня… из-за чего-то другого…

Я прихожу в уныние. Положив на колени чемодан, открываю крышку.

— Я вас покажу донесение. В нем действительно одни неприятные факты.

Как я и ожидал, женщина садится и с напряженным лицом начинает читать — сначала бегло, а потом снова, теперь уже медленно, осторожно, будто переходя через пропасть по круглому бревну…

— Факт, он вроде моллюска. Чем больше его вертишь в руках, тем плотнее сжимает он створки… а если попытаешься раскрыть его силой, он погибает: теряет прошлое, лишается будущего… остается только ждать, пока он сам не раскроется изнутри… к примеру, эта газета… а вдруг окажется потом, что в ней спрятан ключ к разгадке?.. считать так — лучше всего, почему газета была вместе со спичечным коробком?.. причина как будто есть, но факт остается фактом — там, где я ожидал что-то найти, ничего не обнаружено…

Женщина поднимает глаза от донесения. Я и раньше замечал, как резко меняется выражение ее лица, но на этот раз оно было совершенно новым, такое я увидел впервые. Оно выражало испуг, мольбу, растерянность, будто, набрав в рот воды, забыла ее выплюнуть; тяжело дыша, с покрасневшими веками, она не сказала, а скорее выдохнула:

— Связь есть. Мне жаль, что ввела вас в заблуждение, но…

— Автомобильные гонки? Бега… Да?

— Нет, номер телефона.

— Номер телефона?

— Скрывать или еще что — я совсем не собиралась этого делать, но вот…

— Какой номер телефона?

— Такой же, как на спичечном коробке… где-то он должен быть…

Палец женщины, как муравей, наклонивший головку, безостановочно, беспорядочно бегает по колонке объявлений о найме рабочей силы на четвертой странице. Кукольный палец, маленький и гибкий, точно без костей… похожий на игрушечный пальчик, который не поранить даже ложью…

— Требуется официантка?

— Нет, нет, водитель… ага, вот.

Под остановившимся наконец пальцем женщины:

«Водитель. Желательно первоклассный. Возраст любой. Нужны рекомендации. Можно прислать либо принести лично».

И номер телефона слева внизу тот же, что и на спичечном коробке из кафе «Камелия».

— Видите, я не обманываю, — бросает она с отчаянным вызовом и, покачав головой: — Сама не понимаю, почему я молчала. Может быть, действительно потому, что боюсь фактов…

— Я не обираюсь докапываться до истины. Я не прокурор и не судья. Я ваш работник, нанятый за деньги. Следовательно, интересы заявительницы и ее безопасность для меня превыше истины. Если есть какие-либо угрожающие факты, скажите мне об этом. Мой долг — оградить вас от них. Какие же факты представляются вам угрожающими?

— Угрожающих нет. Об этом факте я рассказала все, что знаю… — Женщина потупилась и вдруг неожиданно подалась вперед. — Пива не выпьете?

— Если только самую малость за компанию…

Сейчас было совсем уж неуместно проявлять заботу о ее здоровье. Пиво ей необходимо. Мне же необходима эта пьющая пиво женщина. Да и кроме того, хватит ставить ей ненужные рогатки. Как собачонка, спущенная с поводка, она вприпрыжку побежала к портьере, отделяющей кухню:

— Ну вот… хоть я и говорила, что сообщила все, что знаю, но, может быть, вот еще что… я сама ходила в то кафе, спрашивала, и узнала, что он выступал как посредник — один знакомый попросил его нанять шофера для личной машины… мне сказали, что давно все улажено… ничего удивительного — к тому времени объявление уже было месячной давности…

На губах женщины, возвратившейся с пивом, застыла белая пена.

— Но он же не все время занимался такого рода посредничеством?

— Почему же, он посредничал, когда время от времени приезжали знакомые из провинции и им нужен был шофер, хорошо знающий Токио. Собственно, он мог бы и сам поместить подобное объявление.

— Резонно.

Осторожно разливая пиво по стаканам, женщина, точно ища сочувствия, заискивающе улыбается и садится.

— То дело уже давно улажено.

— А что это за номер телефона приколот к шторе?

— Да тот же номер…

— Зачем?

— Видите ли… — И залпом отпив треть стакана: — Особой причины нет… в общем, не знаю я. Но почему вы относитесь ко мне с таким предубеждением?

— А мне кажется, что вы. Когда я спросил вас о газетном объявлении, вы пришли в несколько странное замешательство.

— Это верно… почему же?.. — Держа стакан в обеих руках и глядя на меня, будто вспоминает о каком-то событии десятилетней давности. — Действительно, почему же?.. мои ответы всегда кажутся противоречивыми… но, знаете, на факты тоже не всегда можно полагаться… где бы ни-был этот человек, что бы он ни делал, все равно… факт, что его нет… это действительно факт… но необходимо его объяснить… почему его не стало?.. проблема в том, чтобы объяснить это… вот и все…

— Но если факт не будет установлен, не удастся и объяснить его.

— Достаточно одного объяснения.

— Вам не кажется, что это мог бы сделать только сам ваш муж? Самое большое, на что я способен, — выяснить его местонахождение.

— Что за самоуничижение.

— Самоуничижение?

— Зачем вы выбрали себе такую профессию?

— Я должен отвечать?

— Мне-всегда интересно, почему люди выбирают то или другое…

— Все это мелочи, не имеющие отношения к делу. Как только человек, убежавший из дома, обнаружен, безрассудство его тут же испаряется и он спокойно возвращается в свое старое гнездо. А побуждения и объяснения — стоит ли вообще о них думать?

— Вам уже случалось разыскивать убежавших из дому?

— Конечно… но, как правило, с самого начала существуют определенные предположения, следы ведут к женщине… да, почти всегда замешана женщина… расспросы и слежка в течение каких-нибудь трех-четырех дней — и все в порядке… видите ли, кому нравится обращаться в частное сыскное агентство?.. это и денег стоит, и есть опасность повредить репутации человека, которого разыскивают…

— Видимо, вы правы…

— Ваш муж был нервным?

— Скорее, пожалуй, беспокойным. Это даже в одежде проявлялось…

— Человек действия?

— Я бы скорее сказала, что он был ужасно осмотрительным.

— Вы, уж, пожалуйста, не противоречьте сами себе. Исчезновение может быть либо активным, либо пассивным, и смысл его в зависимости от этого абсолютно различен.

— Во всяком случае, это факт, что он был увлекающейся натурой. До глупости…

— В чем же проявлялась его увлеченность?

— Во всем… он часто бывал похож на ребенка…

— Автомашина, фотоаппарат?..

— Да, автомашина, у него был даже диплом автомеханика…

— И он этим зарабатывал?..

— Он увлекался дипломами. Просто помешан был на дипломах… водительских прав у него было несколько, Даже права на вождение тяжелых грузовиков двух типов, а кроме того — диплом радиста, диплом электросварщика, разрешение на работу со взрывоопасными материалами…

— Была ли какая-нибудь связь между характером его деятельности в фирме «Дайнэн» и разрешением на работу с взрывоопасными материалами?

— Видимо, да.

— У него, по всей вероятности, была практическая жилка.

Начинаю постигать неудобоваримое сочетание книг в его библиотеке. Электричество, связь, машиностроение, юриспруденция, статистика, языкознание — поразительный разнобой. И притом не сугубо специальная литература, а сборники экзаменационных вопросов, справочники для поступающих в учебные заведения — в общем, составить об этой литературе цельное представление трудно, потому что хозяин помешан на дипломах — эта его ярко выраженная склонность и определяла подбор библиотеки.

— Потом диплом инженера по киноаппаратуре, диплом преподавателя средней школы…

— Ну и неустойчивый же у него характер…