Третья сила

– Без меня. Сильных ментатов, способных удержать сеть, в Службе хватает. Как ее строить, я показал, если потребуется, на вопросы отвечу. Разошли своих по стране – пусть делятся опытом. – Я сел на пол, сожалея о невозможности поспать часов десять. – Надо сначала разобраться с парой вопросов – ты понимаешь, о чем речь.

– Логично, – кивнул полковник. – Блин, где Призрак? Я думал, он первым сюда прискачет и ругаться начнет: наследили, поломали…

Раз не приехал, значит, есть у него дела поважнее. Похоже, информация о нашей милой самодеятельности стала достоянием широкой публики в Кремле или в других, менее известных правительственных зданиях, и сейчас Призрак усиленно «рубит хвосты». Насколько успешно, скоро узнаем.

На поверхности светило солнце, однако день уже близился к закату. Я глубоко вздохнул: после сырости подземелий теплый августовский воздух приятно ласкал легкие.

– Знаешь что, – внимательно посмотрел Злобный. – Иди-ка ты отсюда. А то заснешь, тебя за труп примут, народ волноваться станет… Без тебя разберемся.

– Я настолько плохо выгляжу?

– Бывало и хуже, только редко. Давай, ползи отсюда.

И я пополз.

Эпилог

Октябрь в этом году выдался неожиданно холодным. Темнело рано, да и без того целыми днями над городом висели тяжелые, свинцово-серые тучи, растворяя краски в хмуром и тусклом полумраке. Мир в одночасье выцвел. Казалось, наполненные непогодой облака прилегли отдохнуть прямо на жестяные скаты мокрых питерских крыш, то окатывая почерневший асфальт ледяными струями дождя, то бросая в лицо прохожих влажные хлопья первого осеннего снега. Под ногами хлюпала холодная жижа, в которой еще плавали лоскуты слизанных с ветвей порывами стылого ветра листьев. Здесь же, на лишенной асфальта земле, кое-где уже виднелись небольшие островки подтаявшего льда и снега, притаившиеся меж корней деревьев и приготовившиеся к приходу скорой в этих краях зимы. Где-то над головой протяжно и тоскливо перекликались вороны.

Стараясь не замочить ног, я перепрыгнул через узкую канаву, едва не зацепившись плащом за колючие ветви росшего на ее склоне кустарника, и принялся откручивать пальцами вставленную в проушины калитки проволоку. Спустя мгновение я уже ступил на мягкий ковер палых листьев, устилавших все внутри тесной покосившейся ограды.

Ромка пристально смотрел на меня с фотографии, и мне казалось, что он, по своему обыкновению, пытается доверчиво и вопросительно заглянуть мне глаза. Я смахнул с памятника оброненную ветром ветку и, собрав разбросанную по влажной земле листву, положил возле выцветшей гранитной плиты пару красных гвоздик. Два в точности таких же цветка я только что отнес Андрею.

– Такие вот дела… – тихо сказал я, присаживаясь на вкопанную рядышком шаткую деревянную скамью. Плащ, пожалуй, намокнет, ну да и черт с ним.

Время словно остановилось. Слабый порыв ветра принес откуда-то несколько капель воды, над головой зашептались о чем-то сонные простуженные деревья. Кладбище было пустынно, и посторонние звуки не тревожили его извечного покоя.

Короткая, но оставившая тяжелую память война практически закончилась. Круг можно считать поверженным. Уже в шестнадцати городах спецслужбы – аналоги нашей СБР – уничтожили основные базы хозяев, и ни сотни одержимых, ни новые «породы» выведенных из людей существ переломить ситуации не смогли. Теперь мы знаем, как с ними бороться, а каждое уничтоженное звено ослабляет весь Круг в целом. Вопрос только в том, как скоро псионы сумеют разыскать центральные логова и разорят их. Хозяева неверно оценили свои силы, нанесли слишком слабый первый удар и вскоре потеряли инициативу: теперь не мы, а они вынуждены реагировать на изменение обстановки. Им нужна передышка, чтобы трезво оценить ситуацию и создать новую стратегию, – но давление мы ослаблять не собираемся.

Тревогу вызывает желание отдельных людей – правильнее сказать, отдельных групп людей – сохранить Круг. Призрак проговорился. Получить в свои руки, скажем прямо, прекрасное оружие против псионов хотят многие – и у нас, и за рубежом. Раньше хозяев было невозможно контролировать. Они плохо шли на контакт, редко считали нужным объяснять свои действия, исповедовали тактику «все или ничего». Теперь им поневоле придется уменьшить запросы. Недавние сражения показали, что они могут служить неплохим противовесом усиливающемуся влиянию моих собратьев. Если конечно же найдется способ держать Круг на коротком поводке. А непредсказуемость этих существ очевидна: ни один современный комбинатор не рискнет полагаться на их обещания. Поэтому максимум, на что могут рассчитывать наши враги, – тихий, уютный исследовательский центр, колючая проволока, тотальный контроль, часовые на вышках… И постоянное ожидание нападения.

Достаточно вспомнить, сколько псионов погибло за прошедшую неделю, чтобы понять: вероятность уцелеть хотя бы у одного хозяина, Хранителя Круга, уверенно стремится к нулю. Ментаты будут выискивать их по всему миру, просеивая слухи, изучая фон городов, деревьев и трав, при малейшем подозрении выезжая в самые дикие уголки. Когда знаешь, что конкретно искать, задача упрощается в разы, а образцы аур и характеристики излучений нам теперь прекрасно известны. Найдут всех. Псионы не менее мстительны, чем обычные люди, и приказы начальства нас не остановят. Сильнейшие бойцы, прошедшие через мясорубку схваток с чужаками, привыкшие полагаться только на себя и своих товарищей, уцелели. Основной урон понесли целители или недавно инициированные псионы. Поэтому пощады хозяевам ждать не приходится, в наилучшем случае светит им проживание в лабораториях в качестве подопытных крыс – если только лидеры Круга по традиции не покончат с собой.

Победу нельзя назвать полной. Уничтожив врага, мы так и не сумели и, вероятно, не сумеем его понять. Не успеем. Настойчивое стремление Круга именно уничтожить псионов, не пытаясь мирно добиться своих целей, заставляет задуматься. Они ведь тоже люди, их психология не могла уйти слишком далеко от нашей. Значит, есть причина, заставлявшая Круг отвергать любые компромиссы. Какая? Неизвестно. А вдруг этот неизвестный фактор продолжает действовать и в будущем вновь окажет влияние на судьбу человечества?

– Завтра я возвращаюсь в Москву. Кто знает, когда еще свидимся…

Ненужные, казалось бы, слова потонули в шелесте заморосившего дождя, в переплетении ветвей росшего рядом старого клена каркнула и шумно затрепыхала крыльями ворона. Где-то в глубине души я верил, что он слышит меня. Не может не слышать. Я поднялся на ноги и прикоснулся рукой к влажному холодному граниту.

– Спасибо, Рома. И прощай.

Интересно, что же вы хотели мне сказать? Наверное, я действительно вас не услышал. Не захотел услышать.

Лично у меня появилось немало вопросов, которым, кажется, долгое время суждено остаться без ответов. Например, почему меня во время первого штурма питерской базы так безапелляционно отсекли от поддержки теней? Домен в ментале понемногу восстанавливается, я это чувствую, желания уничтожить его местные обитатели не проявляют. Неизвестный бог выразил недовольство моим излишне активным использованием душ мертвых в личных целях? Может, ему не понравился сидящий во мне осколок чужака? Или – наоборот, он стремился усилить часть моей личности, связанной с ушедшим Господином? Или его заинтересовал другой кусочек меня – тот, что служит центром притяжения теней, опорой домена? Он изменился, стал другим. Жрецы не способны дать совет, равно как и Покойник или иные прирожденные шаманы. Придется разбираться самому…

И главное, что мне делать теперь? Высовываться в ментал как-то боязно. Но ведь придется – перед тем как ехать к Лукавому «сдаваться», нужно выяснить, сумею ли я вновь сбежать. Не хотелось бы оказаться запертым в камере без возможности уйти в любой момент через тонкий мир. К хорошему привыкаешь быстро.

Аналитики дружно выдают грозные прогнозы. Мимо внимания обывателей благополучно прошел тот факт, что впервые столкнулись интересы правителей людей и всей расы псионов. Обернется ли война с Кругом началом долгого противостояния, или компромисс будет все-таки найден – неизвестно. Ясно одно: ближайшие лет десять станут определяющими для всего человечества. Либо начнется война, победителей в которой не будет, либо на свет божий родится новая концепция общества, пригодного для сосуществования обеих рас. Отсидеться в институте не получится. Меня, как одного из самых авторитетных – и одиозных – псионов, обязательно припрягут к работе. Тот же Призрак со свойственным ему хитроумием найдет способ использовать меня в качестве мирового пугала, или Студент, подозрительно тихо ведший себя во время кризиса, включит в свои далеко идущие планы… Что опять-таки возвращает к вопросу об умении быстро бегать и покидать тщательно спроектированные темницы.