Третья сила

Я кивнул.

– Мы его и вправду отклонили, и вот по каким соображениям. Во-первых, проверка строек, общежитий и рынков – это прерогатива МВД и миграционной службы. В конце концов, она находится в нашей юрисдикции, но никак не в юрисдикции СБР.

– Планировалась совместная проверка, – холодно возразил я. – И ваша организация могла участвовать в ней наравне с другими.

– Я помню, – поморщился Евгений Аркадьевич. – К слову, откуда такой интерес к нелегальным мигрантам со стороны СБР? Раньше, насколько мне известно, ваше ведомство занималось… э-э-э… немного иными вещами.

– Если мы проявляем интерес, значит, у нас есть на то причины.

– Иными словами, вы заявляете о необходимости подобного масштабного мероприятия, умалчивая при этом о ваших истинных мотивах, – кивнул хозяин кабинета. – Любому на моем месте это показалось бы как минимум подозрительным.

– Не более подозрительным, чем ваш немотивированный отказ.

– Вы представляете, какой шум поднимет пресса и правозащитники, если мы сейчас начнем глобальную чистку, которую вы предлагаете? Да там половина народу без виз и вида на жительство, вторая половина – без разрешений на работу. И куда нам их всех девать? Депортировать? За чей счет?

– Согласно закону, депортация осуществляется за счет самого нелегала, – ответил я. – Либо за счет работодателя, если в ходе проверки выявлены нарушения. В судебном порядке.

– Что ж, вижу, вы неплохо подготовились к сегодняшней встрече, – ухмыльнулся Евгений Аркадьевич. – И кто, позвольте спросить, вместо них работать будет? Ваши бойцы пойдут на стройки цемент месить? Да и бесполезно это. Ну, оштрафуем мы десяток, сотню коммерсантов, они через день новых гастарбайтеров наймут. Это проблемы не решает.

– А во-вторых? – поинтересовался я, всем своим видом давая понять, что пылкая речь Евгения Аркадьевича не произвела на меня ни малейшего впечатления.

– Что «во-вторых»?

– Вы сказали «во-первых». Значит, будет продолжение.

Чиновник сложил пальцы в замок и, немного помедлив, ответил:

– Во-вторых, у нас муниципальные выборы на носу. Нам сейчас лишние скандалы не нужны.

– Ну, с точки зрения выборов подобная проверка как раз будет полезна. Электорат одобрит.

– Электорат одобрит, – кивнул Евгений Аркадьевич. – Бизнес не одобрит. Да строители с торговцами нас с потрохами сожрут, если мы им сейчас всех рабочих разгоним.

– Не сожрут, – пожал я плечами. – Просто перестанут платить за то, что вы их покрываете.

С минуту Барин молча разглядывал меня, словно какую-то диковинную зверушку. Как и следовало ожидать, фактически прямое, высказанное открытым текстом обвинение в коррупции оставило чиновника равнодушным, словно тот произносил вслух давно заученные фразы, думая в этот момент о чем-то совершенно ином. Интересно, о чем? Мы оба лгали, и оба знали, что лжем. Разговор, абсолютно пустой и бессмысленный, позволял выиграть время, присмотреться к противнику, оценить его. Аура моего собеседника не демонстрировала решительно никаких эмоций – обыкновенная аура спокойного и уверенного в себе человека.

Обыкновенная ли? Что-то не доводилось мне раньше встречать людей, за исключением, пожалуй, тренированных бойцов СБР, чья аура подолгу не меняла своих оттенков и структуры под влиянием внешних факторов. Обидишь человека – и разливается вокруг него алое зарево гнева, улыбнешься, похвалишь новую прическу или костюм – и проступает поверх энергетической оболочки голубовато-зеленое пятно благодарности и доброжелательности, разбудишь среди ночи – и увидишь сероватую пелену сонливости, желтые оттенки усталости и раздражения. С этой точки зрения аура Евгения Аркадьевича выглядела вполне заурядно. За одним небольшим исключением: на протяжении всей нашей беседы она не менялась. Застыла, как картинка на экране зависшего компьютера.

Все то время, что мы обменивались незначащими фразами, я безуспешно пытался найти слабое место в его защите. Мягко, опасаясь насторожить раньше времени, выискивал щель, в которую мог бы заглянуть и прочитать наконец-то тщательно скрываемые мысли. Опробовал все известные приемы из стандартного арсенала, отложив до поры личные разработки. Совершенно бесполезно. Нет, дырки в обороне, конечно, имелись, куда ж без них, только о них создатель щита знал и установил нечто вроде сигнальной системы. Наконец, плюнув на приличия, я решил действовать в открытую. Сосредоточившись, собрав собственное сознание в короткий и тонкий пучок, я мысленно протянул невидимую нить к сидящему напротив меня в кресле мужчине…

– Вы псион? – поинтересовался хозяин кабинета. – Впрочем, зачем я спрашиваю, у вас там, в вашем СБР, все псионы…

– Да, в каком-то смысле, – кивнул я. – А вы?

– Что – я?

– Вы – человек?

Первый заместитель главы Гоструднадзора запрокинул голову и неожиданно громко расхохотался.

– Ну разумеется, – широко улыбаясь, развел он руками и вновь заливисто рассмеялся. Однако в следующий миг жизнерадостную улыбку словно стерли с его лица, как трудолюбивая хозяйка стирает тряпкой пыль с оконного стекла. – Разумеется, нет. – Глубоко посаженные черные глаза смотрели на меня в упор. – Вы, по-моему, уже сами обо всем догадались, не так ли, Виктор Андреевич?

Резкая смена тона с нейтрального на угрожающий заставила меня мгновенно собраться – видимо, сработал въевшийся годами в подкорку рефлекс. Мозг автоматически обработал сигнал об опасности, а подсознание уже начало действовать: накинув «невидимую броню», я создал в ментале матрицу «смертельного когтя», готовясь в любой миг воплотить знак, вытащить его из небытия. Раньше накладывать защиту было нельзя. Меня придерживали не столько напичканные в здание датчики, их-то можно обмануть, сколько опасение спугнуть врага. Как оказалось, не напрасно.

– Вот этого делать не надо, – предостерегающе произнес Евгений Аркадьевич. – Не тратьте понапрасну силы.

Он тоже псион? Или механизм расширенного восприятия у него иной?

Додумать мне не дали: Евгений Аркадьевич рывком поднялся на ноги, чувство опасности взвыло, и я, подчиняясь устоявшемуся рефлексу, метнул в его сторону мгновенно созданный знак, инстинктивно уходя прочь с линии потенциальной атаки. Там, где мгновением раньше находилась моя голова, воздух словно подернулся рябью. Вопреки моим ожиданиям, «смертельный коготь» не причинил врагу никакого видимого ущерба: знак просто срикошетил, словно столкнувшись с упругим, незримым щитом, и бесследно растворился в пространстве, оставив после себя лишь хаотичные возмущения энергии.

– Глупо, – прозвучал в наступившей тишине спокойный, напрочь лишенный каких-либо эмоций голос моего недавнего собеседника.

Идя сюда, я надеялся решить дело миром. Не верил, что получится: стремления к хоть какому-нибудь диалогу Круг не демонстрировал, – однако для начала хотел поговорить. В отличие от начитавшихся книжек идиотов, с горящими глазенками изучающих историю Вторжения, я в первых рядах сражался с чужаками, и стать участником еще одной войны псионов у меня желания нет совершенно. Но мое миролюбие не означает, что я не был к драке готов. Вспомнил единственное столкновение с тем злосчастным продавцом, почитал подсунутые Призраком отчеты, прикинул возможный уровень воздействия на сознание. Решил, что справлюсь. Кажется, я слегка недооценил степень угрозы…

В следующий миг на меня словно обрушился ураган чудовищной силы, мощный пресс смял и пробил «невидимую броню», тело скрутило приступом невыносимой боли, виски будто сжал раскаленный докрасна обруч. Зажатые в тиски спазма легкие отказались впускать воздух, к горлу подкатилась волна тошноты. Когда-то я уже ощущал нечто подобное… Когда-то… Давно… В прошлой жизни… Тогда вокруг царил полумрак. Полумрак пещеры, влажный каменистый свод над головой, сужающийся проход Гнезда, ведущий к невидимой во мгле камере, струящаяся вокруг чужая энергия… И острая, пульсирующая боль в висках…

– Очень глупо.

Почти все силы уходили на борьбу в ментальной сфере, атаковать сознание с подобной мощью могли разве что сильнейшие из слуг Господина. Я поднял слезящиеся глаза. И без того узкое лицо стоящего неподалеку мужчины стремительно удлинялось, обнажая острые, тонкие, точно иглы, зубы, уши заострились, прижимаясь к черепу, теряясь в покрывающем его черно-сером мехе. Пальцы рук вытянулись, демонстрируя короткие, но прочные когти. Кожа словно выцвела, на глазах приобретая мертвенный бледно-серый оттенок, сквозь нее проступили тугие узлы мышц. Полиморф? Но откуда?