Диана де Пуатье

Под рачительным управлением преданных слуг состояние герцогини волшебным образом росло год от года. А Диана, избавившись от повседневных забот, могла вершить высокую политику. Ей хотелось, чтобы король всему миру внушал почтение своим могуществом, а его трон воссиял новой славой. После недавнего примирения с Англией оставалось низвергнуть императора, непримиримого врага Франции, а также его союзника папу Юлия III.

Долгое время коннетабль, глава королевской дипломатии, старался сохранить мир с Карлом V. Некогда он послал вести с ним переговоры своего племянника д’Андело и Шарля де Коссе, графа де Бриссака, сына своего двоюродного брата Рене де Коссе-Бриссака (последний был гувернером Детей Франции во время их испанского плена после поражения французов у Павии). Однако все усилия коннетабля потерпели крах. Карл V заменил посла де Сен-Мориса фламандцем Симоном Ренаром, только и искавшим повода к ссоре. Впрочем, разногласия теперь касались Нового Света, где по договоренности с Колиньи Дюран де Вильганьон хотел основать французские колонии, населенные протестантами[405].

Однако в первую очередь конфликт разгорелся на итальянской земле. По настоянию императора Юлий III перевел Вселенский собор из Болоньи в Тренто, город, принадлежавший Австрии. Французский монарх отказался послать туда своих епископов. Кроме того, прелат решил отобрать герцогство Пармское у Октавио Фарнезе, брата Горацио, жениха Дианы, маленькой крестницы герцогини де Валентинуа. Король отреагировал на это, взяв под защиту герцога Пармского 27 мая 1551 года. Отныне военное вмешательство Франции стало неизбежным. Но никто из традиционных союзников, похоже, не решался оказать помощь: даже герцог Феррарский, дядя короля со стороны жены и тесть герцога де Гиза, не смел навлечь на себя гнев императора. А значит, действовать предстояло, избрав базой операций Пьемонт, завоеванный Францией еще во времена Франциска I[406].

Герцогиня Валентинуа с интересом следила за победоносными сражениями у Чьери и других крепостей. Возглавлял их новоиспеченный маршал Шарль де Коссе-Бриссак, красавец, которому Диана давала понять, что его подвиги не оставляют ее равнодушной[407]. В помощь Бриссаку коннетабль послал своего старшего сына Франсуа и племянника д’Андело, но последний имел несчастье угодить в плен к имперцам в окрестностях Пармы и надолго стал пленником в Милане. Атаковать побережье Италии было поручено адмиралу Леванта, сводному брату Монморанси графу Танду. Его операциям, хоть и подпорченным неумелыми действиями Леоне Строцци, приора Капуи и кузена королевы Екатерины Медичи, командовавшего эскадрой галер, помогал турецкий флот адмирала Драгута, по просьбе французов одновременно беспокоивший и генуэзцев, и мальтийских рыцарей, союзников императора[408].

В ходе этих военных операций к Франции обратились немецкие князья, участники Шмалькальденской лиги. Принц Мориц Саксонский, по приказу императора осаждавший протестантский город Магдебург, переметнулся в лагерь противника и 5 октября 1551 года подписал тайный договор о союзе с Генрихом II[409]. К нему присоединились маркграф Альберт Бранденбургский и два юных саксонских принца. Договор был ратифицирован в Шамборе 15 января 1552 года. Немцы обязались представить 50 тысяч пехотинцев, 20 тысяч кавалеристов, как и французы. Целью союзников было изгнать императора из Германии. В благодарность за помощь король получил бы имперские и епископские города Мец, Туль и Верден, которыми мог управлять в качестве имперского представителя.

Оставалось лишь ускорить подготовку к кампании.

На заседании Парижского парламента 12 февраля 1552 года коннетабль объявил о создании временного правительства, которым явится собранный при королеве Совет во главе с Хранителем Печатей Бертраном[410]. Защита границ на севере была тщательно обеспечена: зятю Дианы маршалу де Ла Марку предписывалось охранять их, с тех пор как он получил Седанское княжество. Войска могли быть собраны в марте 1552 года в Шампани. Но король отметил существенную нехватку денег, несмотря на то, что Корона широко воспользовалась помощью банкиров, равно как общественным кредитом в форме эмиссий и рент под залог Парижской ратуши. Коннетабль, герцог де Гиз, маршал де Сент-Андре, а также и герцогиня де Валентинуа вложили в кампанию личные средства.

Диана присоединилась к Генриху и Екатерине в Жуанвиле у герцога де Гиза в начале апреля: там она ухаживала за королевой, заболевшей «крапивницей», от которой тело покрывалось красными пятнами, или «петехией». Болезнь могла закончиться смертью. Герцогиня преданно заботилась о королеве, не боясь заразиться, и король ей за это был искренне признателен. Он и сам задержался у постели больной, а потому смог выехать к армии лишь 11 апреля.

Для обоих любовников этот отъезд стал новым предлогом к излиянию чувств. Измены Генриха были забыты. Диана хотела сохранить лишь память о счастливых минутах и восславить того, кто ей их подарил[411].

И влюбленный король отвечал столь же пылко:

Опередив короля, коннетабль без единого выстрела вошел в Мец 10 мая. Екатерина окончательно оправилась от болезни и взяла на себя снабжение войск продовольствием. Тут она следовала советам Монморанси, поскольку оба были не прочь продемонстрировать свои способности в пику Диане.

А король собственноручно писал любовнице подробные отчеты о своей армейской жизни. Так, в мае он сообщал ей из лагеря в Водреванже, неподалеку от Меца[413]:

«Любимая моя госпожа, не стану докучать Вам длинными письмами, так как велел гонцу устно передать главное, ибо времени очень мало — я сворачиваю лагерь, дабы форсировать реку Саар, а еще я отпустил всех послов в Мец, как и прочих долгополых. Заодно отправил весь багаж, дабы обозники не съели все наше продовольствие, тем более что в бою от них нет никакого проку. Молю Вас поверить, что армия моя великолепна и преисполнена доброй воли, и клянусь Вам, если кто-то попытается заступить мне дорогу, Господь Наш поможет мне, как не раз помогал, явив свою милость. Теперь не стану произносить иные речи, возложив оные заботы на месье д’Авансона, который уже приготовился к отъезду. Однако умоляю помнить того, кто ведал лишь единого Господа и единого друга — Вас, и вновь присягаю, что Вы не устыдитесь данного мне дозволения носить имя рыцаря Вашего и слуги, которое молю сохранить за мною навеки».

405

F. Decrue, ук. соч., т. II, стр. 98–99.

406

Там же, стр. 100–102.

407

Ср.: G. Guiffrey [1866], ук. соч., стр. 228. Делая вид, что оказывает знаки внимания другому мужчине, Диана, вероятно, стремилась вызвать у короля определенную ревность, которая должна была лишь еще более подогреть его любовь. Генрих ответил в стихах, заявляя о полной своей убежденности в том, что любовница остается ему верна:

408

F. Decrue, ук. соч., стр. 103.

409

Там же, стр. 107.

410

F. Decrue, ук. соч., стр. 108.

411

G. Guiffrey [1866], ук. соч., стр. 228.

412

Там же, стр. 228–229, по фр. рук. 3142. т. 9.

413

Там же, стр. 221–222, по фр. рук. 2991, т. 9.