Страница 118 из 126
– Вождь Итилгаил, в следующий раз давай будем делать это за пределами города, чтобы я мог снять с себя эти душные одежды. Драконы вливают в меня столько энергии, что мне нужно быть почти голым, да, и трава забирает энергию лучше, чем камни. – После небольшой паузы я смущённо прибавил – Этих трёх драконов я дарю тебе, вождь крылатых эльфов, но за каждого следующего хотел бы получать плату. Какую, ты решишь сам. Только я сразу предупреждаю тебя, это не эльфы выбирают драконов, а они их, ведь одно дело вырастить горного дракона и совсем другое получить себе взрослого.
Итилгаил поклонился и сказал дрогнувшим голосом:
– Осейн Канорфенум, эльфы щедры, но я предлагаю тебе больше, чем золото и драгоценные камни, свою дружбу.
Пожав его руку так, как это принято у людей, я ответил:
– Моя дружба с эльфами будет крепка, как тетива эльфийского лука, а знающие люди говорили мне, что её невозможно ничем порвать, но только ты один будешь моим братом, вождь Итилгаил.
Мы отправились в Аранелвуд не через три дня, а только через полтора месяца и за это время ещё двадцать четыре эльфа получили из моих рук драконов. Моё сердце было открыто для эльфов, они понравились мне с первого же дня и никогда в жизни ни один из них не стал причиной моего огорчения. Эльфы учили меня, а я учил их и никогда ни один из них не выказал мне своего презрения и не указал на мой юный возраст. С Итилгаилом я мог разговаривать на любые темы и он всегда был готов впустить меня в свой дом. Перед вылетом он вручил мне тяжелый боевой лук большего, чем обычно, размера, но ведь и я был рослым парнем, так что он пришелся мне впору. Эльфийская речь давалась мне очень легко и уже через пару недель я смог сказать своей возлюбленной о том, что люблю её. Лайриниэль смутилась и опустила глаза, но не вырвала своей руки из моей и не прогнала меня прочь. Через несколько минут она сказала мне, что ещё слишком молода для того, чтобы стать моей возлюбленной, но в её сердце нет больше места ни для кого другого, кроме могучего загорелого эльфа и если я согласен подождать, то она ответит на мою любовь. Вскоре все эльфы окончательно подружились со своими драконами и мы вылетели из Орраеса в начале лета. Однако, прежде, чем почти через год мы добрались до Западного Дейтхира, я посетил многие эльфийские леса и города. Мы летели на десяти драконах и везли с собой ещё тридцать эльфов, юная Лайриниэль летела сидя позади меня, тесно прижимаясь к моей спине, а Лосиллон согревал своим маленьким тельцем моё сердце. Хотя моя возлюбленная была почти в три раза старше меня, для эльфийки это был возраст отрочества и то, что она пообещала мне подарить свою любовь, делало меня таким же могучим, как и мой Эхенор, который сразу же полюбил её, но я то полюбил Лайриниэль на два дня раньше, как только увидел эту удивительную девушку. Моя хромота к тому времени была уже почти незаметна, но она, кажется, совсем не волновала Лайриниэль. Эта девушка сразу же стала учить меня хорошим манерам, а я специально пачкал своё лицо и намеренно вытирал руки о свою одежду или скатерти. Мне очень нравилось слышать её смех, но ещё больше мне нравилось, когда она стирала с моего лица пятна своим маленьким магическим платочком. Она была родом из Восточного Дейтхира и он сразу же сделался мне родным. Хотя я и не купил себе там дома, в таверне неподалёку от замка родителей Лайриниэль меня всегда ждал оплаченный номер, который никому не сдавался. Мы полюбили друг друга сразу же, но прошло пять лет, прежде чем ей было дозволено обнять меня. Семьдесят пять лет для тела эльфийки, это то же самое, что четырнадцать лет для девушки орков, поэтому прошло ещё двадцать пять лет и только тогда я услышал плач своего первенца. До этого дня Лайриниэль очень часто отправлялась в полёт вместе со мной и никто из эльфов, даже её мать, не боялись что с ней что-то случится, ведь её жизнь охраняли Осейн Канорфенум и лук Валандил, изготовленный Итилгаилом. Вместе с Лайриниэль и Лосиллоном мы посетили практически все эльфийские леса и крупные города, долетали до восточного края Срединного континента и даже посетили некоторые острова далеко на юге и она называла себя самой счастливой эльфийкой, так как за каких-то тридцать четыре года увидела больше, чем принцесса Гвеннелина за всю свою жизнь. Мне посчастливилось дать эльфам несколько сотен драконов, но не это было главным. Я дал им колдовские манки и очень многие эльфы благодаря ним сами стали приманивать к себе молодых, вечно голодных драконов, многим из которых не было суждено пережить зиму, так как матери считали их уже вполне взрослыми. Для горных драконов моё имя стало символом безопасности, а для эльфов паролем. Называя драконам моё имя, они очень быстро входили к ним в доверие. Эльфы ввели меня в свой совет владык и доверяли все свои тайны, а я был предан им и сражался с их врагами даже яростнее, чем со своими собственными и не за плату, а по зову души и защищая свою жену и детей. Как личного посланника владыки Ардонадара, меня принимали короли, но многие из них и без этого стали моими друзьями. Из своего лука я сразил множество негодяев и жестоких убийц, но при этом ни один орк или человек не сказал мне, что я наёмный убийца эльфов. Наоборот, многие пытались хоть чем-либо отблагодарить меня за то, что я покарал убийц их друзей и близких, но я в знак благодарности принимал только дружбу. У меня было множество врагов и часто бывало так, что нам с Эхенором было невозможно приземлиться в степи из-за того, что они только этого и ждали, но никому не было дано состязаться с моим крылатым другом в скорости и выносливости. Однажды враги устроили для меня хитроумную ловушку. Когда я летел домой из Баранентаура, то увидел внизу следы разбоя. Какая-то банда напала на небольшой караван в котором ехали два эльфа из Калватаура. Орки-разбойники из банды барона Герда Арлакура напали на них внезапно, но эльфы тем не менее успели перед смертью отправить в ад почти два десятка негодяев прежде, чем были сражены орочьми и арбалетными стрелами. Гнев мой был ужасен. Похоронив погибших, я полетел по следам и вскоре настиг эту банду, но барон, который вознамерился покончить со мной, собрал для этого чуть ли не целую армию. Мне бы отвернуть в сторону и улететь, но я был взбешен тем, что убили моих друзей и гнев затуманил мой разум. Если бы не одно единственное обстоятельство, то я одержал бы победу, но этот мерзавец не только захватил два эльфийских боевых лука, но и нанял пару десятков самых метких лучников-орков. Именно их стрелы ранили Эхенора. Ему доводилось получать куда более опасные раны, но те эльфийские стрелы были отравлены. Тем не менее я перебил большую часть этой банды и тяжело ранил самого барона, правда, не эльфийской, а орочьей стрелой. Чтобы хоть как-то экономить стрелы, я ловил те, которые выпускали по мне враги и разил их ими, но мой дракон был смертельно ранен и вскоре подал мне сигнал о своей скорой кончине. Из последних сил он взмыл вверх и понёс меня к Смрадным топям, в которые люди, а всех орков я к тому времени уже перебил, никогда не отважатся сунуться. Эхенор стремился донести меня до горы Нармоохтар, чтобы я по орочьей дороге выбрался из Смрадных топей, но умер раньше. Я понял это ещё до того, как он упал и на подлёте к болотам бросил свой лук на вершину какой-то горы, чтобы Итилгаил мог найти его и принести моей жене. Выбраться живым из этих проклятых болот я даже не надеялся. Да, я из них и не выбрался. Осматривая их сверху, я всё же заметил нечто вроде тропинки из болотных кочек и как только Эхенор упал, пошел в ту сторону. Лучше бы я этого не делал и сразу же утопился, но всё же пошел. Особой вони я не чувствовал и это меня почему-то не насторожило, ведь мне уже доводилось пару раз быть вблизи этих болот и вонь от них исходила просто тошнотворная. Это была хитрая уловка того древнего зла, которое скрывалось в недрах горы Нармоохтар. Четыре дня я брёл через болото перепрыгивая с кочки на кочку и все четыре дня оно меня переделывало. Моё сознание раздвоилось. Осейн кричал мне об опасности, но кто-то другой говорил, – иди к горе, там ты найдёшь дорогу и вернёшься в горы, чтобы взять себе нового дракона. Этот второй во мне оказался сильнее меня настоящего. После двух лет скитаний, переодевшись в орочьи одежды я прискакал на валгатре в родные горы и немного передохнув там и сшив драконье седло, снова приманил дракона и отправился к горе Нармоохтар, с вершины которой спустился в её недра, набрал полный бурдюк чёрной жидкости и отвёз её барону Арлакуру. Он ждал меня и с жадностью стал пить эту мерзкую гадость, после чего велел своим слугам принести пива, долил в него чёрной жидкости и приказал мне выпить эту дьявольскую смесь. Я отказался и на меня навалились его слуги и насильно влили её мне в рот. С той поры я уже не мог не повиноваться ему и на этом моя жизнь окончилась. Так во всяком случае мне казалось ещё совсем недавно. На новом драконе, который был сущим зверем в отличие от Эхенора, я довёз этого негодяя до вершины горы и мы спустились вниз. Я тащил два больших вьюка, а барон шел налегке. Когда мы спустились к Чёрному озеру, барон сразу же окунулся в него с головой и когда вышел из чёрной жидкости, то закричал дьявольским голосом: