Страница 44 из 146
— Эх, вот бы оказаться в Елисейском дворце тогда, когда Макс Первенцев, — он особенно старательно выговорил фамилию Максима, — будет приводить в чувство Толстяка.
— Да, я тоже от этого не отказалась бы, Жан-Мишель, — с улыбкой сказала Мадлен Захриди, — но ты знаешь, я тебе так скажу, парень, Франции не нужен такой президент, которому набили морду, причём за дело. Думаю, что новые выборы состоятся ещё в этом году и теперь люди проголосуют за настоящего мужика, а не за второго точно такого же слизняка, который тоже будет пытаться договориться с фундаменталистами.
Жан-Мишель ухмыльнулся и насмешливо сказал:
— Вот даже как, а я почему-то считал, что ты испытываешь симпатии к исламистам.
Капитан Захриди улыбнулась и ответила:
— Ошибаешься, парень. Хотя я и мусульманка, всё же выступаю за такой ислам, который будет самым основательным образом перемешан с католической религией. В общем, Жан-Мишель, я за исламо-католическую веру или за католическое мусульманство, но чтобы без законов шариата, со светскими устоями жизни без блуда и разврата. Я хочу, чтобы все люди веровали в единого Бога и не было ненависти друг к другу.
Французские спецназовцы, двигаясь широкой цепью по авеню Родена, усыпанной трупами, стараясь держаться подальше от охваченных пламенем автомобилей, среди них было даже несколько автобусов, продолжили свою грязную и неприятную работу — добивать раненых. Через несколько минут в воздухе показались полицейские вертолеты, а затем в той сторону, куда умчались русские спецназовцы, завыли сирены. Ещё через несколько минут к ним подошел комиссар полиции и, утирая пот со лба, день и без того был жаркий и душный, а тут еще повсюду горели автомобили, принялся беззвучно материться. Стравив пар, он спросил поникшим голосом:
— Что здесь было, капитан Захриди?
Мадлен, а это была симпатичная, спортивного телосложения женщина сорока двух лет, одетая, как и её коллеги в чёрную униформу, издала гортанный звук и громко сказала:
— Это было нечто бесподобное, господин комиссар. Русский спецназ устроил для нас мастер-класс на тему, как нужно подавлять вооруженные вылазки террористов. Сначала эти чертовски отважные парни, а их, господин комиссар, поверьте, было не более полутора десятков, приземлились на какой-то невидимой и почти беззвучной штуковине прямо на головы террористов, после чего начался настоящий цирк. Они выскочил из своего летательного аппарата и открыли по ним шквальный огонь из четырёх «Кордов» и трёх «Печенегов». Вы можете поверить, что из крупнокалиберного пулемёта можно стрелять с рук, на ходу? До этого дня я тоже не поверила бы в это. Они смели эту шваль, как из брандспойта, после чего применили реактивные огнемёты с термобарическими зарядами. Вместе с этими семерыми ребятами работало ещё восемь, от силы десять парней, вооруженных «Винторезами», но у них быстро закончились патроны и тогда эти черти пошли в штыковую атаку. Дерьмо из бородатых уродов летело во все стороны. Нам тоже пришлось немного поработать, так что мы расстреляли практически весь свой боезапас… Тут Мадлен Захриди сделал паузу, чтобы с силой метнуть нож в грудь какого-то обгоревшего типа, после чего сказала — Я только что спасла вам жизнь, господин комиссар, этот мерзавец целился в вас.
Комиссар полиции, увидев, что у добитого капитаном спецназа раненого нет оружия, не поленился пнуть ногой в его сторону брошенный «Калашников» и с поклоном сказал:
— Благодарю вас, Мадлен. Ваша реакция и мастерство владения холодным оружием заслуживают не только наивысшей похвалы, но и правительственной награды. Ну, что же, капитан Захриди, теперь мне всё понятно. Вам и вашим парням пришлось побывать в аду и вы выбрались целыми и невредимыми, а если ещё наденете на лица маски и дадите интервью журналистам, то тем самым не дадите попасть в ад нам. Думаю, что одним только мастер-классом дело не закончится.
Группа Максима вместе с бойцами усиления высадилась в Булонском лесу. Хотя этот знаменитый лес и находился практически в черте города, в нём всё же нашлось такое местечко, где на несколько сотен метров вокруг не было ни души. Максиму срочно требовалось снять с себя боекостюм и, оставшись в одних только трусах, прислониться к какому-нибудь вековому дубу, а такие в Булонском лесу имелись. Именно это он и сделал сразу же, как только спустился с борта «Пионера».
Его бойцы тоже залезли на деревья, но уже для того, чтобы какой-нибудь праздношатающийся француз случайно не наступил на прилегшего отдохнуть в траве спецназовца. Максиму было отбрехаться куда проще, если его застукают на дереве в одних только плавках. В Булонском лесу ведь и не такие психи встречаются. В общем по этому поводу он не очень-то волновался. Прижавшись к горячему стволу спиной, Максим облегчённо вздохнул. Хоть русские, хоть французские, но столетние дубы были для него самым лучшим лекарством. О сидел на толстой ветке, прижавшись спиной к стволу, и блаженствовал, чувствуя, как энергия дуба вливается в его тело и заставляет организм залечивать ушибы.
«Пионер» улетел, майор Бойцов повёз Ирину с дочерью в Россию, Екатеринбург, где временно находилась столица новой России, но уже с наступлением вечера должен был вернуться. Для того, чтобы проникнуть в Елисейский дворец, им требовалась поддержка тяжелой техники, желательно летающей, а их самым лучшим тяжелым штурмовиком как раз и был этот космический корабль-неведимка длиной в двадцать четыре метра, шириной в пять и высотой в семь. Построенный из композитных материалов, имеющий мощную силовую защиту, способную оттолкнуть от себя даже снаряд калибром в двести десять миллиметров, «Пионер» хотя и не отличался слишком уж большой вместительностью, всё же мог взять на борт восемнадцать бойцов в полном боевом облачении, весь их груз и при этом ещё и имел на вооружении двенадцать скорострельных, шестиствольных крупнокалиберных пулемётов. Правда, ни ракетами, ни авиабомбами он не был укомплектован, но они ему не очень-то и были нужны, ведь Эт о же не космический бомбардировщик.
Главное преимущество «Пионера» заключалось в его скорости, а также в том, что он был оснащён шестью такими сканерами, которые позволяли просвечивать насквозь десятиметровый слой железобетона и видеть, пусть и не очень чётко, что находится внутри зданий и даже подземных бункеров. Поэтому для предстоящей операции помощь «Пионера» была неоценима. Максим был чертовски зол на президента Франции. Хотя ему нравилась эта страна и особенно Париж с его неповторимой атмосферой, очень многое во Франции и французах он просто ненавидел. Особенно лицемерность и двуличие некоторых деятелей, ратующих за демократию и тот наглый, бесцеремонный тон, который они всегда позволяли в отношении России и русских. Франция была виновницей многих бед, свалившихся на голову русского народа, но как-то так уж получалась, что никогда не получала за своё свинство в зубы.
Набить морду всем тем французам, которые были ярыми врагами России, Максим не мог, для этого Россия должна была оккупировать Францию, но зато он мог и очень хотел набить морду одному единственному французу — президенту этой, без малейшего сомнения, великой страны. Жерар Паскуаль был старше президента США, но моложе Максима на четыре года. Он отличался крупным телосложением и даже играл в молодости он играл в регби, да, к тому же весил под сто сорок килограмм и не был при этом толстым увальнем. Скорее наоборот, имея лишних килограмм двадцать веса, президент Паскуаль, ратовавший за здоровый образ жизни, четыре раза в неделю занимался в тренажерном зале, а потому мог постоять за себя и Максим не считал зазорным поговорить с ним по-мужски. Тем временем часть парижан пребывала в шоке, ещё бы, сумасшедшие русские перестреляли их собратьев, как бешенных собак, зато другая тихо ликовала. Наконец-то нашлись люди, которые дали отпор зарвавшимся бандитам. Правда, находились и такие, кто жутко негодовал по этому поводу и их было немало.
У парижан появилась новая забота. После всего произошедшего, они гадали, исполнит новый русский президент свою угрозу в отношении Жерара Паскуаля или нет. Вообще-то это противоречило всем нормам международного законодательства. Что ни говори, а сама мысль о том, что один президент набьёт морду другому, причём за дело, выглядела кощунственной, но если рассуждать с позиции настоящего, а не показного рыцарства, то так оно и должно быть. В конце концов президент Паскуаль в ответ на обращение президента Первенцева, хотя тот и не был всенародно избранным президентом, мог взять это дело под свой контроль и восстановить справедливость, но не пожелал этого делать. Если бы речь не шла о таком одиозном типе, как Скунс, тогда его ещё можно было понять, но вставать на защиту педофила и дельца порнобизнеса, было верхом безнравственности, но мнения французов по этому поводу всё равно разделились и теперь они делали ставки, как на собачьих бегах.