Страница 37 из 146
Вчерашние хозяева государства хотя не были окончательно разгромлены и отправлены на эшафот, резко поумерили свой пыл и забились в свои крысиные норы. Те из их нукеров, которым не хватило места в загородных особняках-крепостях и посёлках, превращённых в укрепрайоны, уже не лютовали, как прежде, а ушли в леса и забились в самые дальние чащобы. Народ был по большей части предоставлен сам себе и выживал, как мог. Кто-то предпочитал дождаться прихода новой власти в лесах, кто-то наоборот, в городах, создавая коммуны.
Как одни, так и другие получали от повстанцев оружие, но в ход его пускали только в случае самообороны. Во всяком случае ни у кого не появлялось желания взять штурмом какой-нибудь посёлок, застроенный шикарными дворцами. Люди понимали, что в сложившейся ситуации только телепаты могли с абсолютной точностью сказать, кто достоин виселицы, а с кого хватит одних только батагов или просто изгнания из России. Последняя мера наказания применялась всё чаще и чаще, но вовсе не потому, что «Комитет триста сорок» смягчил свои же собственные понятия о справедливости. Объяснялось всё просто — далеко не все приспешники прежней власти были востребованы ею, как палачи и не все каратели были отпетыми садистами.
Поэтому всех тех людей, которые служили прежней власти по «идеологическим» соображениям, не были повинны в злодеяниях, но при этом всё же люто ненавидели повстанцев, просто изгонялись из России навсегда. По большому счёту их нельзя было расстреливать, а сажать в тюрьмы не имело никакого смысла. Там они снова будут сидеть на шее народа, а тут как раз Запад открыл для них настежь все двери. Поэтому к середине августа уже несколько тысяч человек было отправлено в Западную Европу. Подавляющее большинство изгнанников, а это были мужчины в возрасте от тридцати до пятидесяти, улетали без жен и детей, отказавшихся покинуть Родину только потому, что их отец добровольно служил прежней власти. В том, что чиновничье-бюрократический режим был преступным, никто не сомневался и потому люди считали преступниками практически всех его приспешников. Однако, русские люди не были бы таковыми, не прости они тех, кто покаялся в своих грехах прилюдно. К тому же им вполне хватало слов следователей-телепатов, сказавших, что человек действительно раскаялся.
Ещё каких-то три месяца назад в рядах повстанцев насчитывалось всего четыре сотни телепатов, но теперь их число перевалило за семнадцать тысяч, так что майор Завьялов не стал исключением. После инъекции «Сыворотки расширения сознания» люди обретали и другие псионические способности, подчас совершенно удивительные. В основном псиониками становились русские люди, а из представителей других национальностей преимущественно те, кто прошел через лагеря и тюрьмы. Учёные, занимавшиеся исследованиями в области псионики, говорили, что всему виной то невероятное напряжение, в котором русские люди находились всё последнее время. При этом они отмечали ещё и то обстоятельство, что псиониками, после применения сыворотки расширения сознания, чаще всего становятся люди высоких моральных и нравственных качеств. Одно это уже наводило на определённые размышления. Вообще-то «Сыворотка расширения сознания» и «Сыворотка здоровья», которые были показаны к применению начиная с двенадцатилетнего возраста, производились в огромном количестве и применялись в массовом порядке не смотря на то, что некоторых людей после инъекции трясло чуть ли не по трое, четверо суток, но ещё никто не отдал в результате Богу душу.
«Сыворотка расширения сознания» действовала на людей благотворно. После неё даже дауны обретали способность рассуждать так же здраво, как и обычные люди, а вкупе с «Сывороткой здоровья» и вовсе становились практически нормальными людьми. У них за каких-то несколько недель даже внешний облик менялся. По большому счёту в том числе и поэтому распадались семьи тех людей, которых приговаривали к изгнанию. Стать умнее и здоровее было всё же предпочтительнее, чем ехать на Запад с подлецом и негодяем. Тут не надо быть провидцем, чтобы предугадать исход. Русских людей и раньше никто не считал дураками, но «Сыворотка расширения сознания» уже предопределила огромное интеллектуальное превосходство России на ближайшие десятилетия и не понимать этого мог только конченый идиот. После инъекции «СРС» человек вовсе не становился автоматически гением, но обретал способность рассуждать быстрее, легко запоминал большие объемы информации и что самое главное, очень быстро учился, осваивая самые сложные действия.
Бойцы полка «Титаник» мало того, что от боя к бою набирались опыта, так ещё и научились мгновенно реагировать на любое изменение ситуации и обрели молниеносную реакцию. Теперь их стало чертовски сложно ранить, не говоря уже о том, чтобы убить. Они в считанные секунды запоминали все вводные данные и потом могли чуть ли не с закрытыми глазами двигаться по полю боя, разя врага хоть пулей, хоть штыком. По части боевой выучки, они быстро догоняли тех парней, которые оттачивали свои воинские умения годами. Однако, практически все бойцы мечтали только об одном, поскорее очистить Россию от нечисти и зажить мирной жизнью, найти себе любимое дело и достичь в нём самых высоких вершин.
О том же самом мечтал и Максим, но своей главной задачей он видел несколько иное, проложить русскому народу широкую дорогу в космосе и найти в галактике такую планету, где можно будет жить без оглядки на весь остальной мир. Однажды он поделился своей мечтой с Игорем Завьяловым, тот рассказал о ней ещё нескольким офицерам и теперь уже весь полк был настроен точно так же. Вот тогда-то он и отдал «ракетчикам» приказ срочно завершить строительство экспериментального звездолёта, способного летать в подпространстве, так как ждать десять лет было бы просто глупо. Русскому народу нужно было дать новую идеологему, причём куда более великую, чем просто освобождение от угнетателей и возрождение империи. Её уже было невозможно восстановить и с этим им всем придётся смириться. Именно с мечтой о переселении на другую планету Максим поднялся с кровати и, даже не умывшись, надел брюки и вышел из своей комнаты в офицерском общежитии.
Было раннее утро. Лето в Усть-Илимске закончилось и началась осень, пока ещё тёплая и сухая. Ещё месяца полтора и в этих краях наступит зима, но к тому времени он вместе с «Титаником» будет воевать за Волгой. Именно там должны разыграться основные события, но пока что Максиму нужно было разобраться с первоочередными делами отнюдь не личного характера. Полк «Титаник» разместился чуть ли не по-царски в небольшом микрорайоне, застроенном домами высотой в три этажа. Раньше в нём жили по большей части наёмники, милиционеры и просто охранники, приехавшие в Сибирь из сопредельных государств, в основном из Монголии и Казахстана. Поэтому все квартиры после их бегства были в чудовищном состоянии, но их отмыли от грязи, сделали косметический ремонт и вообще привели в приличный вид. Зато из этого микрорайона, огороженного высокой кирпичной стеной, получился на диво прекрасный военный городок с большой асфальтированной площадкой на краю. Раньше на ней тренировались вертухаи, державшие в страхе весь Усть-Илимск, а теперь стояли вертолёты и автомобили-заправщики.
Возле офицерского общежития номер один, в котором поселился Максим, стоял помост с шестью деревянными столбами. Электрическое лобное место имелось возле каждого дома и офицерская гостиница не была исключением. В «Титанике» давно уже никто не выискивал пьяных. Если кому-то понадобилось вечером выпить пару бутылок водки, то наутро он сам шел на лобное место, чтобы похмелиться электрическими разрядами, но теперь уже не требовалось включать на всю громкость музыку, чтобы заглушить невольные крики. Может быть это был идиотизм, но никто не возмущался. Водка, как и любые другие крепкие напитки, в армии была вне закона. Максимум что разрешалось, это выпить вечером в одном из ресторанов городка или у себя в кубрике с друзьями пива.
Хотя три поллитровки и принесли Максиму облегчение, он считал своим долгом принять свои пятнадцать ударов электрической плетью. Не смотря на раннее утро, на улице было довольно многолюдно, но никто даже не посмотрел в его сторону, когда он поднялся на помост и встал возле столба. Максим сам отсчитал себе пятнадцать ударов и не вскрикнул ни разу, прекрасно зная, что его боевые друзья даже не повели бы ухом, начни он стонать или даже кричать. После экзекуции, которая мигом прогнала остатки хмеля из его головы, он направился в гостиницу. Возле высокого крыльца его уже поджидал Борис. Отдав ему честь, он сказал: