Страница 107 из 146
Строительство звездолёта начиналось с изготовления сорока платформ-антигравов гигантской грузоподъёмности. Каждая имела размер тысячу на тысячу и высоту в четыреста метров. Внутри платформы устанавливались генераторы антигравитации, по двенадцать термоядерных реакторов, хотя только четыре обеспечивали их электроэнергией, все вспомогательные механизмы и устройства, а также жилые помещения для команды "тягачей", состоящей из двухсот, трёхсот человек. Это был ведь "семейный бизнес". Все сорок платформ не просто состыковывались, а соединялись намертво специальным металлическим наноклеем, но в случае необходимости каждую платформу-антиграв можно будет вынуть, такова была их конструкция, они ведь не соединялись в единое целое какими-либо трубопроводами. Между собой их объединяла стометровая техническая плита, пронизанная техническими и транспортными галереями, которая находилась уже внутри звездолёта.
Как только блок антигравитационной тяги был готов и даже накрыт технической плитой, вокруг него монтировалась прочная обечайка, на которой возводились боковые стены, в которых монтировались огромные тоннели нереактивных двигателей и потом перекрывались верхним этажом полукилометровой толщины. Последними монтировались на корме восемь откидных панелей сканирующих радаров различной ширины и высотой в три километра. Они способны поворачиваться вокруг своей оси и потому могут "читать" космос, как открытую книгу. Два главных сканера размером три на пять километров, способны выводить звездолёты на цель с потрясающей точностью.
Хотя транспортные звездолёты считались гражданскими космическими судами, они несли на своём борту по тысячу двести боевых корветов типа "Шквал". Помимо этого буквально на всех гранях корпуса располагались плазменные бластеры огромной мощности. Даже на блоке антигравитационной тяги и хотя там их было меньше, они имели втрое большую мощность. Имелись на транспортных звездолётов и пусковые установки тяжелых ракет, но в куда меньшем количестве, чем на линкорах и даже тяжелых атакующих крейсерах, а их только в первый полёт отправится двенадцать боевых единиц и плюс к этому двадцать четыре простых космических крейсеров. Они полетят двумя отрядами, прикрывая фланги первого космического флота переселения, а всего таких флотов у Православии на начальном этапе будет три, хотя президент Первенцев мечтал иметь боевых звездолётов раз в пять больше, но на них не хватило бы металла.
Не смотря на гигантские размеры звездолётов, космоверфи вовсе не были титаническими сооружениями. Их равномерно разместили по всей территории Новой России и на них работало свыше двадцати пяти тысяч узловых предприятий только на Земле, на которых было задействовано почти двенадцать миллионов человек, плюс ещё три миллиона работало в космосе. Автоматизация процессов производства была очень высока, но процесс строительства космических кораблей не относился к числу простых и незамысловатых.
На первых шестнадцати кораблях уже вовсю завершались последние работы. Завершалась также и погрузка грузов на трюмовые платформы-антигравы размером километр на километр и высотой в двести метров. Уже месяц, как началась их установка в трюмы. Как только на трюмовую платформу под контролем службы главного суперкарго звездолёта устанавливались все первоочередные грузы, она летела своим ходом на космоверфь, чтобы занять своё строго отведённое место. Первыми в далёкий путь отправлялись семьдесят пять миллионов супружеских пар среднего возраста, не имеющих маленьких детей. Им предстояло возвести города для тех, кто прилетит вторым, третьим, четвёртым и, возможно, пятым этапом. Если последний этап будет невозможен, то земляне получат чуть ли не вдвое большее количество даров, но это вряд ли, так как с расстояния чуть больше одиннадцати тысяч световых лет успеют вернуться корабли второго этапа и заберут самые последние грузы.
Максим Первенцев решил лететь на Православную Русь вместе с первым отрядом, хотя кроме того, что она, кажется, всё же найдена, ничего пока что не знал. Он верил, что Никита Новиков вскоре передаст с борта "Ивана Фёдоровича" радостную весть, а пока что все усилия Новой России были сосредоточены на загрузке в трюмы кораблей будущих городов Православной Руси. Президент улетал не навсегда и намеревался вернуться на Землю сразу же после разгрузки транспортных звездолётов, чтобы потом улететь на последнем корабле уже окончательно без малейшей надежды на то, что он ещё раз не то что увидит родную планету, а хотя бы поговорит с кем-либо из знакомых. Развод будет окончательным и бесповоротным. Как говорится, что имели не хранили — потерявши не вернёте. Таким было настроение всех православийцев без исключения и некоторые в голос, не стесняясь даже его присутствия, возмущались тем, что они слишком уж поважают землян и оставляют им неслыханно щедрые дары.
В ответ на это Максим только посмеивался, как бы говоря таким ворчунам: — "Ну, и куда вы всё это денете? Сбросите на Солнце? Так это же глупо. Пусть наше добро послужит людям. С нас ведь точно не убудет, так чего тогда жлобиться?" Ворчуны хотя и продолжали громко бухтеть, всё же частенько задумывались над тем, чтобы оставить кому-то из землян что-нибудь такое, что помогло бы этому человеку или целой семье в дальнейшей жизни. Вещи в счёт не шли. Речь чаще всего заходила он новейших технических разработках и таких приёмах работы, применяя которые можно было достичь наивысшего качества производимых изделий. Поэтому вместо трёх "обязательных" контейнеров с дарами некоторые умудрялись подготовить по шесть, семь и даже больше, считая, что сумеют придумать за время пути что-нибудь новое и совсем уж революционное.
Как говорится, на зло кондуктору люди выкладывали в межпланетный Интернет огромные списки того, чем они хотели поделиться с теми землянами, которые занимались примерно тем же самым, чем и они. Поскольку дата отбытия последнего корабля и даже его название были всем известны, то очень многие жители Земли и земных колоний заранее обращались к православийцам с вполне конкретными просьбами. Ни одна не осталась без ответа. Всем, кто просил их о чём-то, православийцы отвечали немедленно и говорили о том, как они смогут получить то, что предназначено лично им. Так делалось даже в том случае, если этот человек потом смеялся над дураком, пообещавшим обеспечить его на всю оставшуюся жизнь. Об этом если не знали точно, то во всяком случае догадывались, прекрасно понимая, что время всё расставит на свои места. На то, что земляне после отлёта православийцев сразу же изменят к ним своё отношение, никто не надеялся. Зато очень многие люди были уверены в том, что однажды, после того, как пройдёт сто или даже больше лет, на склоне лет к этим людям придёт осознание того факта, что они лишились того, что можно смело назвать душой планеты Земля. Или же просто солью Земли.
Нельзя сказать, что эта мысль согревала души людей, готовившихся навсегда покинуть родную планету, но зато все они прекрасно понимали одно — в самом конце своей жизни, лёжа на смертном одре, им не придётся ни о чём сожалеть и ни в чём горько раскаиваться. Они сделали всё, что только было в их силах для нормализации отношений и то, что все они были полны решимости создать свой новый мир вдали от Земли вовсе не является позорным бегством и тем более преступлением. Прояви их соседи такое желание и перестань ненавидеть их, контакты между двумя мирами не были бы разорваны. Однако, земляне сделали всё возможное, чтобы испортить отношения с православийцами навсегда и те мечтали теперь только об одном — никогда с ними больше не встречаться. Хватит, они слишком устали от бесконечного потока брани и клеветы в свою сторону, от грубых окриков и бесконечного хамства плебеев и их господ.
К некоторым людям всё же пришло раскаяние и сегодня Максиму предстояло встретиться с целой делегацией таких "деятелей", с которыми он предпочёл бы не встречаться, но за них очень уж просила Мадлен Захриди. Встреча почему-то назначена не в Париже, а в Монтрё. Туда-то он и вылетел. В Швейцарии проживала большая русская община, свыше двух с половиной миллионов человек и все они сосредоточились в кантоне Вале, в городе Сьон и вокруг него, где когда-то скупили большую часть земли и недвижимости. Жилось бывшим хозяевам России там нелегко, но они представляли из себя довольно грозную силу и мальчиками для битья не выглядели. Правда, новые швейцарцы, темнокожие и кучерявые, глядели на них волком, хотя как раз они-то не заплатили старым швейцарцам за их дома ни цента. Максим никогда особенно не интересовался положением русской общины в Швейцарии и был весьма удивлён, когда Мадлен Захриди, которая уже успела выйти замуж за Джулая Энсона и теперь жила на два континента, попросила его принять участие в тяжелой, как она сказала, судьбе этих людей.