Страница 104 из 146
Сказал он и о том, когда это произойдёт — ровно через девять лет, в две тысячи шестьдесят первом году, а первые шестнадцать кораблей с переселенцами улетят уже через год. Что произойдёт на Земле после их отлёта, будет уже внутренним делом суверенной и независимой планеты, но он выразил надежду, что Третьей мировой войны всё же не будет. Помимо этого людей всего мира известили о том, что им достанется в качестве дара от русских людей и примкнувшим к ним народов. Этот обширный список на какое-то время стал самой читаемой книгой на планете, так как в ней подробно рассказывалось, что и как нужно употреблять внутрь, надевать на себя или использовать каким-то другим образом. Приводились также цены на всё, что будет передано и получалось так, что каждому из двенадцати с половиной миллиардов жителей Земли достанется свыше полутора миллионов долларов. На какое-то время люди, увлекшись чтением этого списка, позабыли обо всём на свете. Что ни говори, а делить шкуру неубитого медведя, на Западе всегда было самым любимым занятием.
Зато Максим Первенцев быстро добился того, чего не смогли сделать ни Мадлен Захриди, ни аятолла Изз-Ал-Дин. Истерия быстро сошла на нет и народ повеселел. Тем более, что девять лет не такой уж большой срок. Правда, никто не представлял себе, каких усилий это потребует от православийцев, ведь каждому кораблю предстояло сделать два рейса. Только в таком случае они смогут забрать с Земли всё, что было подготовлено к отправке на Православную Русь, которую всё чаще называли просто Православией. Так было гораздо удобнее, тем более, что за переселенцами устойчиво закрепилось сначала чуть ли не прозвище — православийцы, которое быстро стало самоназванием нового народа, а православийцы, не смотря на различный этнический состав, как раз считали себя именно народом и одновременно нацией, одновременно единой и в то же время очень разнообразной, с множеством культурных традиций.
Все вместе они были готовы решать задачи любой сложности, не перекладывая их на чьи-то плечи. О чём не спроси, каждый человек был готов добровольно шагнуть вперёд первым и уже потом интересоваться, что нужно сделать. Долгие годы подготовки к полёту приучили всех к мысли, что дело прежде всего и что важнее той цели, которая была поставлена перед ними самой жизнью, нет ничего. Люди влюблялись, женились, решали какие-то личные вопросы, но при этом осознавали, как резко они и их образ жизни отличаются от всего того, чем живут их соседи по планете. Общение с телепатами и теми людьми, кто чуть ли не со стопроцентной надёжностью угадывал чужие мысли, волей неволей налагало на всех обязанность следить за чистотой своих собственных мыслей. Довольно часто для того, чтобы не выслушивать возмущённую отповедь. Честность сделалась нормой жизни уже только потому, что соврать было просто невозможно, ведь если ты соврал, то после этого из твоей головы долго звучало эхо твоего, пусть даже и совсем невинного, вранья.
Отношения между мужчинами и женщинами всех возрастов сделались намного чище, романтичнее и возвышеннее. По другому было просто невозможно найти себе спутницу или спутника жизни, ведь у всех были друзья телепаты, а сказать правду о том, что на самом деле думает о другом парень или девушка, вовсе не считалось зазорным. Тут куда проще быть откровенным. Так, под воздействием телепатии и телепатической интуиции выкристаллизовывался новый тип человека и этого никогда бы не произошло, если бы среди православийцев уже не насчитывалось сорок два процента телепатов разной степени мощности и двадцать семь процентов угадывающих мысли телепатических интуитов, для которых закрывать свои "текущие" мысли давно уже стало моветоном. Точно такое же сообщество людей сложилось и на звездолёте "Адмирал Крузенштерн" с той лишь разницей, что на нём девяносто семь процентов экипажа были телепатами.
Поэтому Никите Новикову, сидевшему в кресле перед большим обзорным экраном корабля в главной астрофизической обсерватории не было нужды говорить что-либо своим коллегам. Он просто сидел и думал: — "Нет, эта планетная система не может быть пустышкой. Желто-белый карлик, но его температура не превышает шести тысячи двухсот градусов по Кельвину. В два и тридесятых раза больше Солнца в диаметре и тяжелее него в два и девять десятых раза. Планетная система состоит минимум из семнадцати планет, но скорее всего их всё-таки больше, двадцать одна или даже двадцать две. Четвёртая, а возможно, что и пятая планета имеет мощную кислородную атмосферу, в которой имеется много водяных паров. Кислорода, похоже, немного меньше, чем в земной атмосфере, но это как раз и к лучшему. При вдвое большем давлении на уровне море будет дышать даже легче, чем на Земле. Планета больше Земли почти в полтора раза, но судя по всему её удельная плотность меньше и сила тяжести на ней будет всего процентов на тридцать больше. Это не страшно. Кто-кто, а мы к этому сможем привыкнуть. Мы же "вырастили" себе за время полётов в подпространстве космическую кожу. Точнее она у нас сама стала такой. Поэтому привыкнем и к повышенной силе тяжести. Хотя планету едва видно, альбедо у неё такое же, как и у Земли. Судя по всему она наполовину синяя, наполовину зелёная, а полярные шапки у неё процентов на двадцать пять меньше, чем на Земле. Про орбиту ничего нельзя сказать, но скорее всего она всё-таки ближе к круговой, а вот наклон оси у неё меньше земного значения, что очень радует. При атмосфере такой плотности ветра на ней дуют сильные, но они точно не будут сильнее, чем на Земле. Нет, ошибки быть не может, это она, наша Православия. Что скажете, други мои? Я прав или нет?
— Правее, чем моя правая нога, — ответил вслух отец Сергий, который стал вдобавок к своему сану священника ещё и астрофизиком, но при этом всё же подумал о яйце, чем заставил всех засмеяться, — ты не зря сразу же ткнул в неё пальцем, Никита и я думаю, что мы могли бы давно уже добраться до неё. Правда, у нашего великого сидения возле этой пустышки есть свои плюсы. Не сходя с места мы обнаружили радом с нашей славной Православией сразу восемь планетных систем с кислородными планетами, на которых легко распознаётся биосфера и все они выстроены в ряд, что меня больше всего удивляет. Прямо отец и восемь сыновей подле него, стоящих по правую и по левую руку. До самой ближней звезды от той, на которую пал твой взор, всего три световых года, а до самой дальней двадцать шесть. Да, но ведь помимо них поблизости насчитывается ещё тридцать восемь перспективных планетных систем в радиусе всего тридцати световых лет. Не это ли Рай, созданный Господом нашим для астрофизиков? Там ведь поблизости имеются звёзды всех классов, но я уже произвёл расчёты и могу ответственно заявить, что всё же самой яркой звездой на православийском небосклоне всё же будет Илья Муромец. Когда я упокоюсь в Бозе, дети мои, завещаю вам положить мои бренные останки в гроб из иридия и спустить его на поверхность этого гипергиганта, чтобы я мог смотреть от туда на нашу Православию.
Никита Новиков посмотрел на друга с улыбкой:
— Это ещё не скоро произойдёт, отец Сергий, а сейчас я прошу вас высказать свои замечания, коллеги, или возражения. — замечаний и возражений не было и тогда командир спросил: — Хорошо, тогда задаю вопрос, кто вчера вечером сообщил на Землю, что мы наши подходящую нам по всем параметрам планету? Меня сегодня утром Макс два часа пытал, что это за планета и как она выглядит.
Если телепат хотел утаить какую-то информацию, то расколоть его было практически невозможно, а это был не тот случай, чтобы проводить глубокое сканирование и потому никто не сознался. Тем более, что таких сообщений на Землю было отправлено самыми различными способами тридцать семь штук. Посмотрев на астрофизиков, внимательно разглядывающих панели на потолке главной астрофизической лаборатории, космос-адмирал Новиков печально вздохнул, поняв, что они ничуть не меньше него самого верили, что избранная им звезда с роскошной планетной системой поставит последнюю точку в долгих поисках Православной Руси, ставшей в устах людей к этому дню Православией. Поняв, что никто даже и не думает признаваться, командир звездолёта, одетый, как и все в это утро, в парадный мундир, поднялся из кресла и отправился в пилотскую рубку. Там уже собрались все пилоты и штурманы. Настроение у всех было приподнятым и все ждали только одного — приказа Большого Ника.