Страница 19 из 71
Бастан энергично кивнул:
— Согласен, Митяй, что Большая, что Малая Звезда Мироздания это на редкость стабильная конструкция и ты в общем-то был прав, когда разграничил два этих ведловства во времени. Создай мы сразу же такое огромное количество кристаллических Вселенных, то нажили бы себе очень большую головную боль.
— Ты имеешь в виду сверхмассивные чёрные дыры галактик, Бастан? — Поинтересовался юный Творец — Поверь, они далеко не самое худшее зло. Каждая из них также послужит материалом для создания гравитационных струн. Куда опаснее те чёрные дыры, которые рассеяны по галактикам, но ещё страшнее другие, находящиеся в межгалактическом пространстве Вселенных. Вот с ними действительно просто беда. Их очень много, это раз, и среди них встречаются сверхмассивные дуры даже побольше тех, которые имеются в центре некоторых галактик. У меня, между прочим, имеется такое подозрение, что они образовались в самый первый день творения, когда команда Элании приступила к работе. По-моему кроме больших сгустков тёмной энергии, которые называли когда-то чёрной тлёй, существовали ещё и маленькие и это из них в сфере, заполненной кварк-глюонной плазмой образовались левые чёрные дыры. Одно хорошо, Гиперпарскан их видит очень отчётливо и все они уже взяты на карандаш.
Бастан тут же задал вопрос:
— Может быть они являются своеобразными минами чёрных демиургов? Мы ведь о них толком ничего не знаем.
— Вполне возможно, Баст, — согласился Митяй, — поэтому, займись-ка лучше своими прямыми обязанностями, проведи большое ведловство, призвав на помощь астрофизиков, а я отправлюсь на поиски Диониса и Элании. Они в последнее время тоже в партизаны записались, спрятались неизвестно где и вот уже больше полутора лет на люди не показываются. Наверное в партизаны записались.
Вот тут Митяй лукавил. Он прекрасно знал, где находятся вот уже более полутора лет Дионис и Элания, как и знал то, чем они в данный момент занимаются. Поэтому он немедленно телепортировался на планету Килартия, на один из одиннадцати её континентов, в лесистое предгорье, где стоял старинный килартийский дом. В нём Элания, как и Таня, родила мальчика и теперь счастливые родители, позабыв обо всём, занимались только им. Вот только он не знал имени малыша, которому уже было год и три месяца. Мать-Килартия воскресила не только миллиарды килартийцев древности, но и сделалась, благодаря им, такой же юной и прекрасной, какой когда-то была и к тому же значительно увеличилась в размере, отчего и континентов на ней стало не четыре, а одиннадцать, для них места хватало.
Килартия была самой старой планетой Мегавселенной Диониса и её возраст уже перевалил за тридцать восемь миллиардов лет, хотя фактически, из-за того, что целых четырнадцать миллиардов лет вся Сфера Килартии находилась в стасисе, некоторые планеты были всё же старше неё. Впрочем, Матери-Планеты не знали что такое старость. Подавляющее большинство жителей Килартии остались в своей Вселенной и Мегавселенной и только небольшая их часть покинула её вместе с Дионисом, всего чуть более трёхсот миллионов демиургов. Теперь же на планете Килартия жило около одиннадцати миллиардов килартийцев, включая самых древних жителей этого мира и все они стали демиургами. Причём очень юными ведлами-демиургами.
Перед этим команда Диониса, действовавшая, наконец, в полном составе, а ведь три четверти их погибла, провела санацию планеты, полностью "омолодила" её вещество и к тому ещё и увеличила объём планеты, а потому Мать-Килартия теперь мало чем отличалась от Матери-Земли. Сразу после этого Дионис и Элания отошли от дел и решили, что им не мешало бы родить сына, чтобы быть настоящей семьёй. Физиологически они были схожи, но биологически всё же сильно отличались друг от друга. Мать-Килартия легко устранила все различия и в следствие этого Элания стала килартийкой. Они поселились в горах Гуннеры и жили тихо и незаметно, стараясь не мешать "молодёжи", но на самом деле желали только одного, чтобы никто не вмешивался в их беспечное и полное любви уединение. Беспечным же оно было только потому, что все свои проблемы им ничего не стоило решить с помощью ведловства, как и всем остальным килартийцам.
Сложилась весьма странная ситуация, на самой древней планете Мегавселенной Диониса обитала самая молодая цивилизация, все члены которой сплошь состояли из одних только воскрешенных людей. Килартийцы и земляне были точной копией друг друга в плане генетики, а потому множество юных демиургов с Земли влюблялись в килартицев и килартиек и наоборот. Так что Дионис и Элания были далеко не первыми, кто решил не только пожениться, но и родить ребёнка. Во всём этом явно был виден какой-то совершенно особый смысл, если не того больше, знак откуда-то свыше. Про это иногда говорили не только между собой, но и писали в газетах.
Митяй, появившись возле дома своих друзей, широко заулыбался. Когда-то Дионис был немало удивлён, увидев тот дом, который он построил однажды вручную и счёл его на редкость древним. Теперь же он жил вместе с женой и сыном вообще в каком-то доисторическом доме, сложенном из гранитных валунов и крытом даже не черепицей, а тёсом. Дом был в два с половиной этажа и довольно большим, причём весь первый этаж был отведён под какие-то мастерские и под ним ещё и располагался подвал. На уровне второго этажа вокруг всего дома была устроена под общей крышей широкая, деревянная, неостеклённая веранда, на которую нужно было подниматься по широкой деревянной лестнице прямо со двора. Сам же двор порос короткой, тёмно-зелёной, пушистой и упругой травой и даже не был, к особому удовольствию матёрого куркуля, слишком уж ровным.
С времён своей молодости Митяй вынес стойкое убеждение, что идеально правильные формы, а вместе с ними исключительно прямые линии и абсолютно ровные плоскости может быть и красивы, но делают жилище слишком уж рафинированным и потому непригодным для жилья. Про всякие евроремонты дед Максим говорил: — "Так всё ровно и аккуратно, что плюнуть некуда." Похоже, что Дионис в глубине души, а это раскрылось лишь после того, как Мать-Килартия приняла его в свои объятья и родила заново, был точно такого же мнения. Поэтому от его дома за версту веяло теплом и домашним уютом. Это был на редкость доброжелательный и радушный дом, хотя он, как и все ведловские дома, представлял из себя абсолютное решение в области жилищного строительства и бы, что называется, умнее уже некуда. Этому дому можно было доверять во всём. Митяй поднялся по слегка поскрипывающим под ногами ступеням на веранду, постучал костяшками пальцев по широким перилам и крикнул:
— Эй, хозяева, есть кто дома?
Тотчас из глубина дома раздался громкий женский крик:
— Митяй? Ну, наконец-то явился! Где тебя только носило?
— Мы тебя и в самом деле заждались, бродяга ты эдакий! — Послышался из-под веранды громкий смех Диониса, — А я тут решил, что не мешало бы мне оправдать своё имя. Виноделием занимаюсь. У нас позади дома виноградник на пригорке, вот я и решил рискнуть и раз ты к нам в гости пожаловал, то мы вместе пробу снимем.
Дионис вышел из-под лестницы с большим кувшином в руках и стал подниматься по ней. Он был одет просто и незатейливо, белая полотняная рубаха и коричневые штаны из тонкой замши, к тому же ещё и босиком. Учитывая, что двор был покрыт естественным травяным ковром, а полы веранды покрывали полосатые сине-белые половики, обувь ему была ни к чему. Через несколько секунд на веранду выбежал босоногий малыш в полотняных белых штанишках и батистовой рубашке, а вслед за ним вышла Элания в просторном длинном платье, которая улыбнулась и сказала:
— Митенька, поздоровайся с дядей Митяем.
Вскоре они сидели на веранде, пили молодое вино, ели белый сыр с какими-то зелёными побегами, и разговаривали. Маленький Митяйка носился, как пуля, показывая дяде Митяю то одну, то другую свою игрушку. Малыш уже вовсю разговаривал и был, на радость отцу и матери, на редкость подвижным и пытливым. За перилами веранды парила в воздухе серебристая Сфера Перемещения. На этот раз её диаметр превышал даже не шесть, а все десять метров. Для семьи из тёх человек она представляла из себя достаточно просторный дом, но внутрь неё юный Творец ещё не забирался. Поглядев на Сферу с завистью, Дионис, смущённо улыбаясь, вздохнул и негромко сказал: