Страница 52 из 217
Таня остановилась в гостинице "Колос" почти на окраине города, рядом с ВДНХ и они пошли туда пешком, хотя никто, кроме всеведущего Одакадзу, толком не знал дороги. Когда они дошли до неё, уже светало и четверо джентльменов, которые так и не перешли в разговоре с девушкой на ты, вежливо раскланялись и пожелали счастья и удачи в жизни, после чего не спеша пошли к метро. Топать через пол Москвы до центра города никому не хотелось, тем более, что уже через каких-то полтора часа должно было открыться метро. Через десять минут они сидели на скамейке неподалёку от метро, наблюдали за тем, как дворники подметали тротуары, и обменивались впечатлениями. Первым высказал своё наблюдение Талионон:
— Вы заметили, ребята, мы прошли пешком чуть не через весь город и ни разу не нарвались на неприятности. Это довольно интересно. Неужели в Москве вообще нет никаких крутых типов?
Одакадзу усмехнулся и высказал свою точку зрения:
— Если бы ты посмотрел на себя и своих друзей со стороны, Тал, то ты сразу понял, почему. Хотя я с тобой согласен, это не Нью-Йорк с его уличными бандами. Москва довольно мирный город и люди в нём весьма миролюбивы. Во всяком случае я ни разу не услышал за своей спиной презрительно шипения: — "Косоглазый". Да, и у этой девушки я, явно, вызывал интерес к своей персоне. Не знаю, может быть нам просто повезло, но я действительно так ни разу и не почувствовал опасности за всю эту ночь.
Варнон улыбнулся и сказал:
— Зато я в основном наблюдал за девушкой и могу ответственно сказать, что с того самого момента, когда Тал открыл даровал ей кое-какие магические навыки и она стала доверять нам, как спутникам, у неё больше ни разу не появилось ощущения опасности, хотя Одзу вёл нас по самым мрачным улицам, некоторые из которых походили на самые настоящие трущобы. В общем я так скажу, Советский Союз вовсе не такая уж ужасная страна, как об этом говорят на западе, а люди здесь мне кажутся весьма приятными в общении. Во всяком случае когда я спросил того небритого мужчину от которого так несло перегаром, что меня чуть было с ног не свалило, как пройти пешком до ВДНХ, он уже был готов бросить всё и проводить нас, да, я вовремя велел ему только показать путь.
— И он указал его нам весьма точно. — Подтвердил Одакадзу.
Сэнди высказался последним:
— Лично я, парни, старался как можно глубже понять эту девушку и нахожу её типичным продуктом местного воспитания. Она комсомолка, но относится к этой организации, которую на западе сравнивают с гитлерюгендом, довольно прохладно. Вместе с тем она верующая и тайком, время от времени, ходит вместе со своей бабушкой в церковь, но не из-за того, что верит в бога, а только потому, что ей там просто нравится бывать и она мечтает, чтобы её когда-нибудь обвенчали, а уж своих детей она непременно покрестит и при всём этом она не прочь вступить в партию, но только для того, чтобы стать начальником. Ну, а о том, что она человек тонкой духовной и душевной организации, я и даже говорить не стану. Она довольно робкая, но сильна духом и готова бороться с врагами своей страны, хотя панически боится вида крови, но самое главное, она очень добрый и отзывчивый человек и таких в этой стране, по её мнению, очень много. Во всяком случае о многих людях она говорит с искренним уважением.
— Выводы делать будем? — Спросил Талионон.
Сэнди помотал головой и сказал:
— Рано, сначала хорошенько осмотримся.
Прошел год, прежде чем Голониус окончательно оправился от двойного удара, нанесённого ему принцем Мориэром и золотой статуей. Вспоминая об этом, он скрипел зубами от злости на самого себя, ведь у него была тогда возможность уничтожить предателя и, главное, силы для этого. Не поддайся он тогда страху, сделай так и сейчас его армии выросли бы несколько раз и как знать, может быть уже всё Туманное Ожерелье лежало у его ног. Увы, но Голониуса, мага равного которому по силе ума и быстроте мысли не было во всём Хрустальном Ожерелье, сумел обвести вокруг пальца какой-то сопляк, мальчишка, ничтожный сын ещё более ничтожного отца. Это особенно бесили Голониуса, так как он никогда не смотрел на принца, как на возможную помеху и, уж, тем более, как на серьёзного противника, с которым следовало считаться и чью силу нужно было брать во внимание.
Как оказалось, принц Мориэр не был ни ничтожеством, ни сопляком. Наоборот, принц показал себя врагом полным такого коварства и обладающим столь могучей силой, что Голониус ни о чём подобном даже и не подозревал. До того злосчастного дня он считал принца, как и императора, лишь марионетками, а саму империю Шейн-Вэр названную так в угоду богам — удобной ширмой. Он недооценил как и принца Мориэра, так и обоих богов, в помощи которых он не очень-то и нуждался, и оказалось, что зря. Боги, повернувшись лицом к принцу, наделили его колоссальной силой, такой, что он смог ранить его, великого мага-некроманта Голониуса, повелителя мира теней и владыки смерти, причём ранить так сильно, что целый год он не мог ходить и был вынужден всё это время лежать на животе, пока болезненные раны на спине и ниже неё не зажили.
Туманное Ожерелье подготовилось к их вторжению очень хорошо. Намного лучше, чем это мог предположить Голониус. Его правители не бросили в бой огромных армий и встретили врага одной только магией и это была такая магическая атака, которой не могла противостоять вся армия Голониуса и все его маги. Хотя обитателям Хрустального Ожерелья было не привыкать к морозной зиме, но всё-таки не к такой, какая встретила их в Туманном Ожерелье. Лютый холод и ужасная буря, разыгравшаяся сразу после того, как они опустились, грозили уничтожить всю его армию и Голониусу пришлось в спешном порядке уводить её в лабиринты Каменных Плетений между мирами. Вот тут он и допустил главную ошибку, поторопился, да, к тому же поверил в то, что принц Мориэр действительно намеревался помочь ему. В результате предатель со значительной частью армии откололся от основных сил и где-то затаился, его армии лишились почти половины обоза, да, ещё и оказались вовсе не там, куда должны были пройти, а он сам получил удар в спину.
Целый год Голониуса мучили раны и он не мог заниматься управлением и за это время произошло множество неприятных событий. Большинство его маршалов, возомнив себя правителями, отвернулись от него и теперь ему нужно было думать о том, как подчинить их себе. Хуже всего оказалось то, что самые элитные части сил вторжения, костяк огромной армии, его, Голониуса, гвардия, оказалась в каком-то каменном кошмаре и вместо того, чтобы сплотиться перед лицом реальной опасности, его самые ближайшие сподвижники затеяли свару. Это привело к тому, что за год численность гвардии сократилась почти вдвое и все это только потому, что целые отряды тайком покидали тот каменный ад, в котором они оказались, и отправлялись на поклон к тем лордам, которым благоволила удача. Некоторые Каменные Плетения были вполне пригодны для жизни и там даже имелись не только леса, но и поселения людей, гоблинов и орков.
Голониус даже не хотел думать о том, что сотворили с ними вампиры и оборотни в силу своей природы. Он надеялся только на то, что жители Каменных Плетений быстро сообразили с чем столкнулись, попрятались в лесах и пещерах и выманить их оттуда будет теперь чрезвычайно трудной задачей. Всё, можно сказать, нужно было начинать делать сначала, — утверждать свою власть над этими животными, наводить порядок в их рядах и превращать в боеспособную монолитную армию подчиняющуюся приказам. Задача не из простых, если учесть то обстоятельство, что он своими собственными руками превратил весь этот сброд в прекрасно обученных воинов и могущественных магов, которые теперь возомнили себя независимыми лордами, что бесило его особенно сильно.
Сегодня был первый день, когда Голониуса не терзала боль и он смог встать с ложа в своём шатре. За весь год он не вставал с него ни разу и ни разу он не выходил из шатра и лишь изредка у него хватало сил выслушать донесения своих помощников. Прежде у него их было трое, а теперь, похоже, остался только один, маг Миравер, некромант изрядно преуспевший в искусстве трансформации. Что стало с двумя другими магами Голониус мог только догадываться, но вряд ли их смерть была лёгкой и быстрой. В какой-то мере он был доволен, хотя и потерял двух прекрасных магов, зато теперь Миравер, чувствуя за собой вину, будет куда более осмотрительным и более покладистым. Оправив на себе мантию, Голониус трижды хлопнул в ладоши, призывая к себе слуг. В его покои тотчас вошел Миравер, одетый в живые доспехи, молча встал перед ним на одно колено и склонил голову. Спокойным и вполне добродушным голосом Голониус спросил: