Страница 95 из 280
— Рунита, любимая, я больше никогда не уйду от тебя. У нас с тобой не будет дома с крылечком и палисадником под окнами потому, что мы будем вечно в пути. Очень часто мне придется идти на риск и тебя будет постоянно терзать тревога за меня, такова уж моя судьба, но ты всегда будешь знать, что я твой муж и что я всегда иду только к тебе одной. Возможно, что когда-нибудь найдется кто-то более сильный и ловкий, чем я и тогда тебе принесут горестную весть о моей гибели, но даже после этого я вернусь к тебе, хотя и не сразу, и любить я тебя буду по-прежнему. Скажи мне, девочка моя, ты готова разделить со мной жизнь, полную тревог и волнений, жить со мной находясь постоянно в пути, в бесконечном странствии?
— Да, любимый мой. — Голос Руниты хотя и прозвучал негромко, в нём было, однако, столько внутренней силы и любви, что я сразу же понял, это моя судьба.
Эта девушка не иначе, как была послана мне самой Великой Матерью Льдов и я не мог отказаться от этого небесного дара. Голос моей Руниты, внезапно сделался таким громким и звонким, что оглушил меня. Она крепко поцеловала меня и буквально выкрикнула:
— Дор, любимый мой, я прошу тебя только об одном, будь самым сильным и самым ловким, будь смелее всех, будь непобедимым и знай, если тебя однажды сразит чей-то меч, то на землю упадут двое!
Эти слова вернули меня к суровой действительности. Теперь мне нужно было подумать о том, как рассказать Руните о том, кем я был на самом деле и что делал на Галане. Да, это была ещё та задача, рассказать девушке, родившейся и выросшей в эпоху феодализма и даже не знающей что такое электричество, о всех чудесах современного мира. Впрочем, я очень надеялся на помощь Бэкси, которая была великолепным психологом, а ещё на то, что любовь способна творить самые настоящие чудеса. Ну, а пока что нам следовало одеться понаряднее и отправляться в кают-компанию. Стоило мне сказать Руните об этом, как она всплеснула руками и тотчас принялась суетливо искать в платяном шкафу своё любимое кремовое, ажурное платье, в котором впервые поднялась на борт "Принцессы". Понимая почему она хочет надеть именно его, я быстро осмотрел капитанскую кладовую своим сверхзрением и пару минут спустя нашел его в сундуке. Достав платье телепортом, я быстро привел его в идеальный вид и надел на девушку.
После обеда, который прошел в очень радостной и тёплой обстановке, день оказался насыщенным множеством приятных встреч и событий. Около пяти часов дня мы достигли островка Равел, где на внешнем рейде стоял на якорной стоянке здоровенный, ослепительно белый с золотом, флагман имперского военно-морского флота, красавец-фрегат имперского военно-морского флота "Император Вольтраг". Приветствуя нас, трижды прогремели выстрелы его пушек и канониры "Принцессы" отсалютовали тремя ответными залпами из двух бронзовых пушчёнок. Сигнальщик просемафорил на фрегат известие о том, что мы благополучно вернулись с острова и с его борта уже через несколько минут был спущен здоровенный, шикарный, адмиральский шестнадцативесельный баркас, посланный за нами. Пока Жано Коррель подводил нашу смугляночку "Принцессу" к белоснежному и элегантному кавалеру "Императору Вольтрагу", мы набились в эту золочёную галеру, словно грибы в лукошко.
Охотники, все как один, одетые в нарядные костюмы преимущественно зелёного цвета, бросились помогать военным морякам, бравым парням в парадных белых робах, которыми командовал Ролтер. Поскольку счастливая Рунита повисла у него на шее, то командование баркасом пришлось взять на себя Ягги Гонзеру и хотя эта здоровенная посудина была так перегружена, что едва не черпала воду бортами, мы быстро пошли вперёд, таща на буксире синюю шкуру. Вскоре мы уже стояли на палубе громадного семимачтового парусника и смотрели на то, как наш трофей, отмытый до глубокой синевы, матросы вывешивают на рее. Нейзер, вооружившись каким-то багром, с показной гордостью демонстрировал своему юному собутыльнику из Роанта и двум его корешам, адмиралу, барону фрай-Тасквику и капитану "Императора Вольтрага", графу фрай-Керселу тот ловкий и стремительный удар, которым он, якобы, завалил синего барса.
Только мне было заметно, что мой стажер лишь сейчас стал жалеть о том, что этого не произошло в действительности. Да, оно и понятно, ведь трое молодых дворян из Роантира внимали его россказням с широко открытыми ртами, а когда он развязал мешок и высыпал на палубу здоровенные клыки, когти и хвостовые секиры барса с несколькими длинными синими прядями, те и вовсе онемели. Самое же смешное заключалось в том, что выпусти я этого вертопраха на острове с копьём, то он уже через неделю переколотил бы на нём всех барсов, такой это был смелый и здоровенный парень. Когда я сказал всем об этом со смехом, то очень многие, особенно охотники, согласились и даже стали рассказывать морякам о том, что этот дикий кируфский вергер, умеет доводить себя до бешенства. Те притихли и лишь моё ехидное напоминание об изгрызенном им заборе, заставило всех рассмеяться.
Помимо шкуры мы с Нейзером подарили Ролтеру ещё и обоих синих барсят. Этим зверёнышам было уже месяцев по восемь, но они выглядели на вид, примерно так же, как трёхмесячные щенки гверлов. Это потому, что равелнаштарамские барся являются сумчатыми ящерами и детёныши у этих громадных зверюг рождаются размером с мужской кулак. Наши барсята уже перестали сосать материнскую сиську и обзавелись зубами, довольно длинными когтями и даже острыми, как бритва, хвостовыми секирами. Они были однопомётниками и потому не ссорились между собой.
Вид у них был милый и очень потешный. Толстенькие, с тупыми мордашками и несоразмерно большими лапами, они походили на игрушечных синих зверьков, но когда один из матросов попытался погладить барсёнка, то тот так цапнул его за руку, что капитану Керселу пришлось срочно позвать лекаря. Для того, чтобы у Ролтера не возникло проблем с этими бандитиками, я быстро заместил в их сознании образ матери на его физиономию и приучил их к запаху графа. Так что когда я предложил ему покормить барсят, они не только не бросились на него, но и, сожрав здоровенную миску с парным мясом, тут же принялись лизать ему руки и жалобно пищать. Он оказался жалостливым парнем и взял их на руки, где они тотчас уснули. Не зная что ему делать с этими милягами, Ролтер посмотрел на меня умоляющим взглядом. Пожав плечами, я сказал:
— Ну, попробуй отдать этим злодеям свою шляпу. Может быть она сможет на время заменить им тебя?
Он так и сделал. Слуга принёс самую большую из шляп графа, которая была положена в клетку. Когда Ролтер переложил барсят на неё, те даже не проснулись и их тотчас отнесли в графскую каюту. Что ни говори, но сенситивная дрессура очень эффективна по отношению ко всем животным. У себя на Варкене мы таким образом можем приручить практически любое дикое животное, вот только следует ли это делать? По отношению к барсятам такой эксперимент мне почему-то велела провести Бэкси, объяснив это тем, что на её взгляд из них получатся прекрасные домашние животные.
Мы гостили на борту фрегата до самого позднего вечера и только то, что все прекрасно понимали наше с Рунитой нетерпение, позволило нам улизнуть с этого гостеприимного корабля, которым на пару командовали два отличных, молодых парня. Капитан Коррель к тому времени уже завел нашу "Принцессу" в бухту и поставил её в самом укромном месте, под западной стеной, оставив у борта фрегата маленькую шлюпку. На ней я и отвёз Руниту на судно. На шхуне, как я и просил об этом, не было ни единой души, все наши друзья гуляли на борту фрегата, где Ролтер устроил для островитян прощальную вечеринку с танцами. Парню нужно было срочно возвращаться в Роант по каким-то делам. Наконец, оставшись вдвоём, мы поднялись на капитанский мостик. Ночь была просто изумительная и в свете Трёх Сестер бухта представляла собой картину фантастической красоты.
Водная гладь переливалась дивными красками, причудливые скалы вокруг бухты, с небольшими домиками, прилепившимися к ним, словно ласточкины гнёзда, а вместе с ними и город Равел, ступенями поднимавшийся в горы. Раскидистые красные сосны, высоченные кедры с их светло-желтыми, мощными стволами и ракеты пирамидальных кипарисов чётко выделялись на сиренево-бежевом, мерцающем фоне вулканических пород. Дома из розового гранита, казавшиеся в трёхлунном свете терракотовыми, с заплетёнными вечнозелёными лианами, чьи цветы размером с тарелку тревожно багровели в этом волшебном сиянии, сделались особенно красивыми. Рунита, глядя на город, тихо шепнула мне: