Страница 28 из 280
Путешествие наше проходило очень приятно и спокойно. Галан вообще один из самых спокойных миров, хотя галанцы народ довольно эксцентричный и вспыльчивый. Достаточно одного неверно сказанного слова и может моментально вспыхнуть ссора, которая, если не постараться обратить всё в шутку, может запросто перерасти в потасовку. Ну, это конечно в том случае, когда ссорятся люди простого звания. У дворян любая ссора быстро заканчивается дуэлью. К счастью Нейзер не смотря на свой вздорный и задиристый характер не имел привычки подшучивать над людьми, а если и старался развеселить компанию, так только рассказами о своих приключениях, которые странным образом, напоминали мне сюжеты наиболее известных мелодрам и боевиков, передаваемых по супервизио, и анекдотами. Задиристость Нейзера носила скорее характер самоутверждения и не вела к оскорблениям. Он в любой компании, даже состоящей из двух человек, стремился занять место лидера, души общества и потому большинство своих шуток направлял на самого себя, не стесняясь выглядеть смешным, чем снискал себе всеобщее уважение.
Среди своих товарищей по путешествию, направляющихся как и он, к океану, Нейзер выделялся разве что своим относительно невысоким ростом, да, ещё чрезмерной болтливостью, хотя я и не стану утверждать, что галанцы прирожденные молчуны. Что уж говорить тогда обо мне, ведь мой стажер вымахал выше меня ростом, чуть ли не на две головы. Нам при моём росте в метр восемьдесят пять и росте Нейзера в два метра двадцать три сантиметров трудно не приходилось соперничать в росте с галанцами, чей средний рост составлял два метра тридцать сантиметров. Впрочем, свой недостаток в росте, Нейзер с лихвой компенсировал своей звериной ловкостью и силой. Ну, а однажды это привело к весьма курьёзному и довольно потешному случаю, давшему повод для разговоров нашим спутникам дня на три.
Нейзер, поначалу, с опаской относился к галанским скакунам, которых люди на этой планете использовали не только, как тягловую силу, но и для верховой езды. Насмотревшись на то, как лихо гарцуют на скакунах караванщики и некоторые из его знакомых дворян, которые изредка скакали верхом, вызывая приветственные возгласы дам, мой стажер тоже вознамерился прикупить себе скакуна. Тут надо бы сказать, что в галактике насчитывается великое множество верховых животных и о двух, и о четырёх, и даже о шести и восьми ногах, но самыми грациозными, без малейшего сомнения, являются дорканские лошади, галанские скакуны и ещё, пожалуй, мидорские раннеры, которые, к слову сказать, очень похожи друг на друга хотя, по сравнению с первыми, раннеры являются плотоядными, а лошади и скакуны травоядными животными. Только в отличие от дорканских лошадей, у галанских скакунов голова украшена короткими, мягкими рожками, а рост несколько выше и достигал до макушки галанца весьма высокого роста, что почти на метр выше стандартов дорканских лошадей. Но Нейзер, видимо, видел в этих животных полный эквивалент смирных мидорских раннеров, а это совсем уж разные животные.
Нейзер самостоятельно присмотрел себе на одной из ярмарок подходящую ему по масти и норову здоровенную зверюгу и тут же, даже не посоветовавшись со мной, отвалил за неё триста золотых роантов. Сумму, по галанским меркам, весьма немалую. Дня три он прикармливал это вздорное животное сочными корнеплодами, свежей травой, печеньями и сахаром, да, и вообще всячески втирался в доверие и обхаживал эту злобно фыркающую и лягающуюся без малейшего на то повода, тварь, прежде чем сделать попытку оседлать её. Зверюга же эта имела мужской пол и получила от Нейзера звучное имя Страйкер, словечко точно не мидорского происхождения. Не берусь высказывать каких-либо предположений на этот счёт, но я очень сомневаюсь, что это слово имеет хоть сколько-нибудь приличный, в своём подлинном определении, смысл.
В одно прекрасное утро, выйдя из нашего шатра, разбитого на прелестном лугу вблизи излучины реки, где караван остановился на ночь, Нейзер велел мне оседлать своего скакуна и сказал, что сегодняшний день намерен провести в седле. Мне-то оказалось справиться с этой задачей, пара пустяков, так как я не раз скакал верхом на этих вредных и неуживчивых тварях, умел их и запрягать в повозки, и седлать, и даже ухаживать за ними, но вот как Нейзер собирался справиться со своей задачей, этот вопрос меня заинтересовал более всего. Несколько минут спустя я оседлал скакуна и, весь исполненный почтения, подвел фыркающую, недовольную зверюгу к Нейзеру. Тот скормил скакуну очередной клубень сладкого савала, ласково потрепал по шее, погладил по морде и, не спеша, взобрался в седло.
Стоило Нейзеру вставить ноги в стремена и сжать бока этой злобной твари, как она, буквально взбесилась. Скакун энергично взбрыкивал задними ногами, вставал на дыбы, подпрыгивал сразу со всех четырёх ног, словно тримобиль с неисправным антигравом, но Нейзер сидел в седле, как влитой, хотя его и болтало из стороны в сторону, будто тряпичную куклу. Такое редкостное зрелище изрядно всполошило весь наш караван. Тотчас набежало зевак. Со всех сторон доносились то крики поддержки, то дурацкие советы. Закончилось всё неожиданно и быстро, эта бешеная тварь взбрыкнула задними конечностями особенно резко и с такой силой, что подпруга лопнула и Нейзер взлетел вместе с седлом, поднявшись метров на пять вверх, словно у него под задом взорвался мощный заряд взрывчатки.
Раздался громкий, истерический визг и одна дамочка тут же свалилась в обморок. Нейзер в свою очередь сделал в воздухе сальто и, прытко отбросив седло, приземлился точно на обе ноги, да, при этом ещё и как ни в чём не бывало. Так, словно каждое его утро начиналось с такой вот экзотической и энергичной разминки. Скакун, избавившись от всадника, заржал, довольный собой и своей неожиданной победой, и, отбежав на несколько шагов, принялся умиротворенно щипать травку, весело помахивая хвостом. Нейзер стоял, как вкопанный. Злой, как снежный демон, с побледневшим от гнева лицом и раздувающимися ноздрями, он буравил эту несговорчивую тварь глазами, как будто собирался прожечь дыру в её белой, холёной шкуре. Он поманил меня рукой и, указав пальцем на скакуна, приказал грозным голосом:
— Лори, приведи мне эту зловредную бестию.
Хромая сразу на обе ноги, сутулясь и держась рукой за поясницу, я, с громким кряхтеньем и проклятьями в адрес их обоих, бегом бросился выполнять приказание своего господина, но меня легко обогнали караванщики, справедливо полагая, что мне в мои почтенные годы совершенно не пристало бегать по лугам за столь прыткой зверюгой. Изловив несговорчивое животное, они, тем не менее, передали уздечку мне, а не моему господину, мечущими из глаз молнии и громко скрежещущему зубами от злости и бешенства. На приличном отдалении от нас собрались едва ли не все пассажиры нашего каравана, которые решили досмотреть нежданное представление до конца. Всё ещё хромая на обе ноги, я подвел скакуна к Нейзеру и, желая уязвить его самолюбие, спросил довольно громким голосом:
— Ну, что, мой господин, забить эту злобную скотину на мясо, или ты все-таки поскачешь на ней верхом?
Нейзер молча взял уздечку из моих рук в левую руку и властно притянул скакуна к себе, извергая хриплые, гортанные проклятья. Тот звонко заржал и попытался подняться на дыбы, но Нейзер твёрдой рукой притянул его к земле. Скакун сделал попытку попятится, но Нейзер упрямо тянул его к себе, накручивая уздечку на кулак. Тогда скакун сделал попытку укусить Нейзера за руку, но тот так стремительно залепил ему правой рукой такую мощную затрещину, что бедная животина завалилась на бок, вскинув к небу все четыре ноги.
Тут Нейзер шустро подскочил к несчастному, уже ничего не соображающему скакуну, и, схватив его одной рукой за гриву, а другой за хвост самого у основания, резко поставил зверюгу на ноги, да, к тому же, с такой силой, что бедная животина поднялась в воздух уже не за счёт своей неуёмной энергии, а исключительно за счёт непомерной силы этого мидорского битюга. Перехватив правой рукой скакуна за гриву пониже ушей, Нейзер, пригнув голову Страйкера чуть ли не к своим коленям и, трепля здоровенную зверюгу весом едва ли не в тонну, словно месячного щенка гверла, брызжа слюной громко прорычал клокочущим от гнева голосом: