Кремлевский сыщик

А. – Ни-икаво ни нада звать! Пусть все так и а-астается.

П. – Т-ты уверен, что... что с Мельниковым будет все в п-порядке?!

А. – Ка-анечна! Не учи ученава.

П. – А т-телка? Что с ней т-такое? Может, у нее аллергия на клофелин? Пля... Может, ты ей много клофелину п-подмешал?

А. – Слушай, друг! Много гаваришь, да. Уходим а-атсюда. И никаму ни слова! Так... па-асматрю, не осталось ли тут чи-иво, что могло бы... Кароче... Ты выйди... жди в коридоре. Давай-давай... иди. И держи рот на замке!

Какое-то время – около минуты – в наушниках были слышны лишь легкие шорохи, да еще дыхание прячущегося в «купе» человека. Потом послышался звук отодвигаемой дверки шкафа...

А. – Эй, ты! Ты чи-иво там делаешь, а?!

Хохлов (Х.). – Shit...

А. – Ты пачи-иму туда залез?!

Х. – Послушай, Руслан... Это недоразумение... Я как бы... напился. Перепил сильно. И не помню, что и как...

А. – Напился, га-аваришь? Выходи! Давай, ка-аму сказано!

Х. – Эй, эй!.. Что ты делаешь! Не надо на меня наставлять ствол! Убери пушку... Я ничего плохого не делал!

А. – Ты па-адслушивал тут, да?

Х. – Да нет же! Не помню, как тут оказался. Напился... Вообще ничего не помню, как и что! Слушай, друг... Не пугай меня! Убери ствол!

А. – Я ти-ибя сийчас застрелю... и мне ничего не буди-ит за это! Ты зачем тут прятался? Ти-ибя не должно быть во флигеле, да. Как ты сюда па-апал? Гавари!

Х. – Руслан, да ты что?! Мы же вместе с тобой приехали! Это же я... Вадим Хохлов! Знакомый Игоря Полянского!

А. – А вот мы си-ийчас у него и спросим, звал ли он ти-ибя сюда...

Поскольку в записи возникла небольшая пауза, Краснов сконцентрировался на том, о чем говорили в данную минуту молодые люди.

– Я же понарошку! – крикнул Полянский. – Неужели ты могла подумать, тупая ты корова, что я, Игорь Полянский, пустил бы себе пулю в лоб?!

– После того как ты заснифал три дорожки кокса, от тебя еще и не такого можно было ожидать! – парировала Алексахина. – Хотя... Знаешь, если бы ты застрелился, я бы ничуточки не расстроилась.

– Игореха уже раз десять так «стрелялся», – подал реплику Мельников. – Я давно на эти его выходки не реагирую... Но по пьяни или под коксом лучше такими вот вещами не шутить.

– А у кого он взял пистолет? Руслан, наверное, дал?

– Револьвер! – процедил Полянский. – Жаль, что Руслик вытащил из барабана патроны... Мне надо было не себе в висок целиться, а выстрелить «боевым» тебе в твой тупой узкий лоб!

– У кого это «узкий» лоб?! – взвизгнула Алексахина. – У меня IQ будет поболее твоего! Я четыре языка знаю... мать твою!

– И сиськи у тебя, как у дойной коровы. Ты еще молодая, а задница отвисла. На ляжках корочка, как шкура у апельсина, ха-ха!

– Что-о?! Заткнись, гомик! У меня нет целлюлита!! Ты на себя посмотри, извращенец! Ты похож на полудохлого вампира после ночной оргии!

Пока Мельников и его друзья обменивались любезностями, запись, шурша звуками шагов, вздохами, шорохами, короткими приглушенными репликами, продолжала воспроизводиться.

А. – Па-айдем на улицу! Там пагаварим, да.

П. – Вадик, на к-кой х... ты остался?! Ты что, идиот?! Тебе же было четко с-сказано... Чтоб ты н-не задерживался!.. Чтоб ехал после девяти к с-себе!

Х. – Я... я напился сильно! А потом уже ничего толком не помню... Друзья, ну вы чего? Почему вы так сердитесь? Зачем поднимать кипеш?

А. – Ладна, ни-и будем. Немного выпили, да. Идем на свежий воздух! Нада проветриться... что-то в галаве шумит!

П. – Да, т-точно... п-ойдем!

Краснову пришлось дожидаться еще минуту времени, прежде чем вновь зазвучали приглушенные мужские голоса.

А. – Как ти-бя... Вадим, да?

Х. – Вадим... Куда это мы? Давайте я пойду уже... Попрощаемся! И поеду-ка я домой...

А. – Ха-арашо! Но сначала кое-что у тебя па-апросим...

П. – Вадик, п-помнишь, о чем я тебе говорил? Ни к-кому ни с-слова!

Х. – Хорошо! Обещаю! Я ничего не слышал, кстати!.. Говорю же, перебрал со спиртным.

А. – Игорь, ва-азьми петарды! В вестибюле они, да. Там еще а-астались.

П. – П-петарды? Зачем?

А. – Дадим ни-ибальшой салют... Сиводня праздник у нашего друга, да.

Х. – Руслан... отпусти руку... мне же больно!

А. – Извини, друг... Это я за ти-ибя держусь... Перебрали мы, да. Пьяные все! И волшебного порошка нада было меньше нюхать...

Х. – Ну так я пойду?

А. – Игорь! Запускай эти... петарды!

П. – С-сейчас... Блин... темно, как в заднице у негра!

А. – Так ты па-асвети!

П. – О-о... С-сейчас бахнет!

(Громкие хлопки!..)

Х. – Ребята... я никому ничего не скажу.

А. – Ни-и скажешь? Теперь... да... уже не скажешь!

В наушниках раздался еще один громкий хлопок.

П. – Эй... Вадим? Руслан? Вы че там? Что за дела?! Руслан?!

А. – Тс-сс! Тихо! Не шуми!

П. – Ты чего? С-совсем рехнулся?!

А. – Тихо, кому сказана! Это ты его привел, да!

П. – И что? Что ты н-натворил?!

А. – Он па-адслушивал! Он бы нас сдал! Или... или сказал бы, чтоб бабки ему платили... за ма-алачание, да!

П. – Fuck!.. Что теперь делать? Ты его грохнул, да?

А. – Пусть кто-нибудь из а-ахраны этого... на си-ибя возьмет! Твоя, например.

П. – Кто? Вербинина? Да она... она же с-сука! Не-не, она точно не п-подпишется!

А. – Ничего... Сейчас что-нибудь придумаем, да. Пусть Коган подключается... Он умный, да. Вот пусть и думает, как теперь а-атмазаться. И так устроить... чтобы концы в воду.

Краснов вышел в коридор. Здесь его уже дожидалась «начштаба». Появился и Тихомиров – он прошел в вестибюль флигеля со стороны внутреннего двора.

Ирина держала в руках матерчатую салфетку, в которую частично завернут револьвер. Это был только что привезенный на объект – по запросу Ирины – револьвер «Smith & Wesson», модель 610. С золотым напылением. Поскольку сведений о зарегистрированном на имя главного подозреваемого револьвера – или пистолета – марки «Smith & Wesson» по базе не нашлось, приходится импровизировать...

Краснов взял у помощницы закутанный по рукоятку ствол. Это сделано тоже неслучайно: они ведь не знают, какая именно рукоять у того револьвера, кобура от которого хранилась в перчаточном отделении джипа, принадлежащего главному подозреваемому. Может, «щечки» из слоновой кости. А может, рукоять тоже имеет напыление из золота.

– Готовьте транспорт, Ирина! Один микроавтобус для четверых молодых людей. Другой – отдельно – для того, на кого я укажу. По Вербининой вопрос решайте в рабочем порядке, у меня к ней вопросов более нет. Как только закончим здесь свои дела, она может быть свободна.

– По этой части все готово. С Вербининой, как и с другими молодыми людьми, будет проведена дополнительно профилактическая беседа.

– Этим тоже я должен буду заниматься?

– Нет нужды, – сказал Тихомиров. – Каждый должен заниматься своим делом. Мы – своим, другие, специальные люди – своим.

Краснов вернулся в малый банкетный зал, держа чуть на отлете руку с закутанным в салфетку револьвером. Тихомиров прошел в помещение вслед за ним. Молодые люди разом прекратили выяснять отношения. Все четверо уставились сначала на вошедших, а затем на тот предмет, что держал в руке «следователь Иванов».

– Опа... – пробормотал Полянский. – Сюрпрайз!..

– Знакомая с виду хреновина, – процедил Мельников. – Вот так вот, френды.

Алексахина охнула; Коган стал внимательно рассматривать свои толстые, как сардельки, пальцы. И лишь один Абышев, как могло показаться, не проявил особого интереса к тому предмету, который держал в руке старший оперативно-следственной группы.

– Водолазов, наверное, вызывали, – негромко, но так, что почти все его расслышали, пробормотал Полянский. – Ведь ты, дружок, – он хмуро посмотрел на Абышева, – говорил, что выкинул ствол в пруд!..

– Ничего ни-и скажу! – процедил Абышев. – Пьяный был... не помню!! Может, кто и вытащил ствол... Не помню. Не знаю, да!