Кремлевский пасьянс

– Слыхал, как он со мной разговаривает? – возмущенно спросил Лычев. – Как с распоследней шестеркой!

Чернов не успел ничего ответить, поскольку в кабинет вошел помощник и доложил, что его срочно просит к телефону Сергеев.

– Товарищ Чернов? – прозвучал в трубке знакомый голос. – В девять утра я вас жду у себя на Старой площади. Вас и начальника Второго главка генерала Ремезова.

Чернов несколько секунд слушал короткие гудки отбоя, затем швырнул трубку на стол.

– Ну что, тебя тоже вызывают на ковер? – хохотнул Лычев.

– Что будем делать? – бесцветным голосом спросил Чернов.

– Глупый вопрос, – хмыкнул Лычев. – Главное, чтобы твои люди хорошенько замели следы. Линия нашего поведения должна быть предельно простой: ничего не знаем, ничего не слышали. И если товарищ Сергеев склонен больше доверять американским империалистам, чем своим товарищам по партии, то вполне уместно будет на Политбюро поставить вопрос ребром: а нужен ли нам Генеральный секретарь, который пляшет под дудку дядюшки Сэма? Все? Ты успокоился?

– На том свете успокоимся, – мрачно пошутил Чернов и положил трубку.

Глава пятая

Ровно в восемь утра сработал звуковой таймер, и охранник нажал на пульте соответствующую кнопку. Автоматика замкнула цепь, сухо щелкнул запор, затем с мягким шипением сработала гидравлика, открывая дверь, ведущую в коридор. Рядом находились еще трое охранников, готовых сменить на посту своих коллег. Они уже собирались шагнуть в коридор, когда в проеме показался высокий молодой мужчина. Пистолет в его руке несколько раз дрогнул, и помещение наполнилось гулом выстрелов. Не успели охранники осесть на пол, когда мимо них проскользнула белая тень и в соседней комнате прозвучала еще одна серия выстрелов. Через несколько секунд Ермаков вернулся и стащил со стула обмякшее тело. Из коридора вышел профессор Арзамасцев, а вслед за ним показался один из врачей-психиатров. Арзамасцев показал на стул и негромко сказал:

– Садись.

Врач, у которого на правой скуле выделялся приличный кровоподтек, подчинился приказу и опустился на кресло за пультом. У него был отрешенный вид и пустой, ничего не выражающий взгляд.

– Умеешь с пультом обращаться?

– Умею, – ответил тот, растягивая гласные.

Ермаков быстро перетащил тела охранников в коридор, и профессор отдал новый приказ:

– Закрой дверь внутреннего контура.

Врач послушно нажал нужную кнопку, и дверь с легким шипением закрылась. Ермаков тем временем рассовал по карманам обоймы с парализующими капсулами. Некоторое время он с сомнением смотрел на «ПМ», снаряженный боевыми патронами, затем решительно отшвырнул его в угол.

– Я готов, профессор.

Арзамасцев кивнул и повернулся к врачу.

– Мы будем внизу, в лаборатории. Дверь внешнего контура никому не открывать. Ясно?

– Ясно, – механическим голосом ответил врач.

– Если загорится эта лампочка, что нужно делать?

– Открыть внешний контур.

– Нет, неправильно. До красной кнопки я запрещаю тебе дотрагиваться. Теперь ясно?

– Я-ясно.

– Когда загорится лампочка, нажмешь вот эту кнопку, рядом. Видишь?

– Ви-ижу.

– Тогда мы будем знать, что к нам пришли гости. А теперь открой дверь в лабораторию.

– К стене! Руки на затылок!

Ермаков сопровождал свои приказы движением пистолета. «Ассистенты» профессора некоторое время изумленно разглядывали его, словно увидели инопланетянина, затем с видимой неохотой подчинились.

Ермаков неуверенно посмотрел на Арзамасцева и тихо сказал:

– Профессор, я не могу стрелять в безоружных людей.

– Такой необходимости нет, – мрачно улыбнулся Арзамасцев. – Настала пора познакомить моих коллег с действием препарата «Зеро».

Один из врачей попытался повернуться, и Ермаков с угрозой произнес:

– Стоять смирно! Еще раз дернешься, стреляю!

Профессор принес ампулы и упаковку шприцев.

– Кру-угом! – скомандовал Ермаков. – Держать руки по швам!

– Что происходит, профессор? – изумленно спросил ассистент. Он поморщился, когда Арзамасцев вводил препарат, но сопротивляться не стал. Черный зрачок пистолета смотрел ему прямо в переносицу.

– Полевые испытания, – с легкой иронией сказал профессор. – Настоящий ученый должен испытать действие препарата на себе. Именно так, сначала на себе, а уж потом можно предлагать его другим людям. Вы сейчас немного прогуляетесь, а когда вернетесь, хорошенько подумаете, стоит ли вам заниматься изготовлением препарата «Зеро».

Спустя минуту оба ассистента опустились на пол, и Ермаков вопросительно посмотрел на профессора.

– Займемся документацией, – сказал тот, извлекая из карманов ассистентов ключи. Они отправились к массивному сейфу.

– Мне нужна ваша помощь.

Они вставили ключи в специальные отверстия и одновременно их повернули. Внутри что-то щелкнуло, и дверца открылась. Профессор достал груду папок и кивнул Ермакову.

– Берите остальное и следуйте за мной.

Они пересекли лабораторию, уставленную незнакомыми для Ермакова приборами, и подошли к большому металлическому ящику. Затем сложили папки на полу, и профессор устало выпрямился.

– Здесь годы моей работы, Ермаков. Да что там говорить, – он махнул рукой, – не только моей, но и десятков других ученых. А теперь всех этих людей нет в живых, ибо КГБ умеет хранить свои тайны. При других условиях наше открытие могло изменить облик цивилизации, открыть перед человечеством такие перспективы, о которых мы и мечтать не смеем. Нам очень повезло, ведь у нас был один шанс из миллиона, что мы найдем тот самый ключ, о котором я вам говорил. Если мы уничтожим эти папки, пройдут еще десятки, а то и сотни лет, прежде чем ученые смогут повторить наш успех.

Глаза профессора были сухими, но в них плескалась такая боль, что Ермакову стало не по себе.

– Мы упустили свой шанс. Мы могли обрести могущество, равное богам, но обречены еще сотни лет пребывать в нынешнем скотском состоянии. Мы не имеем права оставить эти знания в руках современных варваров, ибо они превратят его в разрушительное оружие. Я далек от мистики, но если зло запечатано здесь, то так тому и быть! Мы не позволим ему выплеснуться наружу, в другие, более счастливые миры.

Профессор открыл защелку и отправил папки в утилизатор. Затем он слил все реактивы в одну большую колбу и поставил ее сверху на папки. Закрыл дверцу и включил тумблер.

– Вот и все, – вздохнул профессор. – После краткой надгробной речи в этой печи сожжено светлое будущее всего человечества, о чем, впрочем, оно никогда не узнает.

– У нас нет другого выхода, – тихо сказал Ермаков. На него эта сцена произвела тяжелое впечатление. – Вы не должны ни в чем себя винить. К сожалению, ваше открытие предвосхитило время, и хорошо, что вы сами успели это понять. А те двое, – он кивнул в сторону ассистентов, – они не смогут воспроизвести препарат?

– Нет, это совершенно исключено. Без документации даже мне по памяти трудно воспроизвести весь процесс. Какие-то фрагменты, формулы они могут воссоздать, но все это теперь не имеет значения.

Профессор разжал пальцы. На его ладони лежали четыре ампулы, наполненные бесцветной жидкостью.

– Это все, что осталось от препарата «Зеро». Думаю, они нам еще пригодятся.

Ермаков задумчиво посмотрел на профессора.

– Скажите, профессор, а где они содержат вашу дочь?

– Трудно сказать, – пожал плечами тот. – Они привозят ее раз в три дня на двухчасовые свидания.

Он опустил голову и тихо сказал:

– А теперь они убьют ее.

– Профессор, я обещаю сделать все возможное, чтобы этого не случилось.

И в этот момент коротко взвыл ревун сигнализации.

Глава шестая

Кобозев привлек к участию в операции четыре мобильные группы по двадцать человек. В каждой группе было по три легковых автомобиля и микроавтобус. Состав группы смешанный: оперативники, технические специалисты и специалисты по разведывательно-диверсионным работам. Учитывая чрезвычайный характер акции, к участию в силовой фазе были привлечены отборные люди: инструкторы спецшкол ГРУ, офицеры отдела физического воздействия и разведывательно-диверсионных команд. Их обслуживала команда опытных наружников и связистов. Непосредственное руководство на месте осуществляли Вельяминов и Савельев.