Кремлевский пасьянс

– Надеюсь, вы понимаете смысл и цель этого разговора.

– Понимаю, Николай Алексеевич.

Кандауров был хорошо осведомлен о схватке, разгоревшейся в верхах, и позволил себе сделать предположение:

– Я почти уверен, что с чем-то подобным к вам обратился и Сергеев?

«Сукин сын! – с уважением подумал маршал. – А голова у тебя и впрямь работает неплохо». Естественно, эта мысль вслух не прозвучала.

– Вернемся к предмету нашего разговора. В конце разговора, проходившего, как говорится, в теплой и дружественной обстановке, Лычев вдруг ни с того ни с сего взъярился. Он проинформировал меня, что располагает сведениями о наличии крупных недостатков в работе военной разведки. Если так и дальше будет продолжаться… Одним словом, ЦК вынуждено будет заняться кадровыми перестановками. Когда я попросил его уточнить суть претензий к ГРУ, Лычев ушел от прямого ответа, заявив примерно следующее: «Я надеюсь, вы сами приструните товарищей из ГРУ. Напомните им еще раз, что их дело – внешняя разведка в интересах укрепления обороноспособности страны, а внутренними расследованиями, в том числе и в армейской среде, пусть занимаются компетентные органы: КГБ, МВД и прокуратура! Время сейчас трудное, нужно крепить ряды и прочее в таком же духе.

Маршал раздраженно махнул рукой и после небольшой паузы добавил:

– Кандауров, в его последних словах прозвучала угроза. Я не мог ошибиться. Это тем более странно, что ссориться ему сейчас с нами явно не с руки. Отсюда следует, что дело не в каких-то пустяках, где-то вы крупно прокололись или наступили на его любимую мозоль. Что скажете, Владимир Алексеевич?

Кандауров внутренне весь подобрался и смело посмотрел министру в глаза.

– Товарищ маршал! Николай Андреевич, мне нечего от вас скрывать. У меня есть только одно объяснение столь пристальному вниманию Лычева к ГРУ – он действует с подачи Чернова. Что же касается наших взаимоотношений с коллегами из ПГУ, то здесь за последнее время не случилось ничего экстраординарного. Несколько раз лопухнулись они, у нас также были небольшие неприятности, и если у Чернова есть компромат на резидентов ГРУ, то примерно такое же количество негатива на офицеров внешней разведки КГБ хранится в вашей знаменитой папке.

Кандауров имел в виду объемную папку из черной кожи, с которой министр обороны отправлялся на заседания Политбюро и другие важные совещания. У маршала как-то сразу не сложились отношения с председателем КГБ Черновым, тот частенько пользовался недозволенными приемами в незатухающей конкурентной борьбе двух монстров: армии и госбезопасности. Для подобных случаев и накапливался компромат на чекистов, а основным поставщиком сведений служило ГРУ.

– Владимир Алексеевич, если я вас правильно понял, речь идет об операциях, проводимых вашим ведомством внутри страны? Что же получается, товарищ Кандауров? Выходит, Лычев прав, утверждая, что вы занимаетесь противозаконной деятельностью?

Лицо Кандаурова приняло страдальческое выражение, и он позволил себе проигнорировать вопрос министра. Впрочем, маршал и не нуждался в ответе, он хорошо знал истинное положение дел. Сложный и громоздкий армейский механизм покоился на трех китах: политорганы, особые отделы и, собственно, армейские структуры. Эти три вертикали пронизывали армию сверху донизу. Политорганы замыкались непосредственно на ЦК, а особые отделы курировал Третий главк КГБ. Последнее обстоятельство играло немаловажную роль, поскольку позволяло руководству госбезопасности контролировать ситуацию не только в отдельных подразделениях, но и на самом верху, в крупных армейских штабах. Самому маршалу политорганы и особые отделы представлялись гирями, висящими у него на ногах. Для противодействия проискам гэбистов военная контрразведка не очень годилась, поэтому профессионалам из ГРУ приходилось время от времени проводить внутри страны довольно рискованные операции и готовить аналитические подборки по внутренним проблемам. Естественно, подобный аспект деятельности ГРУ носил противозаконный характер. Информация, поставляемая в этих случаях военной разведкой, носила сугубо конфиденциальный характер, все участники этой опасной игры были знакомы с ее правилами, и проколы случались крайне редко. Сейчас министр обороны как никогда нуждался в точной объективной информации о положении дел в стране, в центральном аппарате таких ведомств, как КГБ и МВД, и на самом верху, в секретариате ЦК. Как человек военный, маршал хорошо знал истину, что выигрывает обычно та сторона, которая еще до сражения успела разгадать истинные замыслы противника. Но и чрезмерный риск в его положении был недопустим.

– Давайте разбираться, – вздохнул маршал. – Рассказывайте, когда вы успели перебежать дорогу Чернову.

– Николай Андреевич, в конце прошлого года, вы должны это помнить, в армии проводилась внеочередная аттестация офицеров младшего и среднего звена. Вспомнили?

– Вспомнил.

Маршал сразу же насторожился. Об этой аттестации ему говорил и начальник Генштаба.

– А что в ней не так?

– На первый взгляд, ничего необычного. Аттестацию проводили политорганы, выглядела она как обычная кампания, словом, работа ради галочки в отчете. Но вот что любопытно… Нам удалось выяснить, что настоящим инициатором аттестации является Третий главк КГБ. Следовательно, за всем этим стоит Чернов. А если принять во внимание то обстоятельство, что и армейские политорганы, и КГБ курирует Лычев, то…

Кандауров сделал паузу, предоставив возможность делать выводы самому маршалу.

«Опять эта парочка! – чертыхнулся про себя министр. – С ними нужно держать ухо востро».

– Ну и что? – пожал плечами маршал. – Что в этой аттестации необычного?

– В рамках всеармейской кампании, – продолжил Кандауров, – особисты отдельно проверили около трехсот офицеров. Действовали они осторожно, не афишируя своих намерений. Уровень проверки достаточно высокий, копали глубоко. Наш интерес вызвали критерии, по которым офицеры отбирались в этот список. Дело в том, что все они проходят службу в спецназе, преимущественно в ВДВ и морской пехоте. Профессионалы довольно приличного уровня, большинство имеет боевой опыт.

– Что, опять гэбисты норовят забрать у нас лучших людей? – нахмурился маршал. – Чернов сам напрашивается на неприятности. Думаю, в ЦК мне пойдут навстречу…

– Я не стал бы обращаться в ЦК, – позволил себе совет Кандауров. – И я не все еще рассказал об этой странной аттестации. Существует еще один список, между собой мы его называем «особым списком». В нем фигурирует двенадцать фамилий, со временем, возможно, нам удастся его расширить. Этих офицеров госбезопасность проверила особо тщательно. Лучшие из лучших. Элита армии. Каждый из них по-своему уникален. Очевидно, именно на этой стадии гэбисты и засекли наше пристальное внимание к их действиям. По каким-то причинам Органы пытаются скрыть от нас даже сам факт проверки этих людей.

– Ваши соображения, генерал?

– Существует два возможных объяснения, товарищ маршал. Первое. Органы готовят крупномасштабную акцию…

– Вы в своем уме, Кандауров! – вспыхнул министр, но тут же взял себя в руки. – Продолжайте.

– Повторяю, возможно Органы готовят крупномасштабную провокацию.

Кандауров, казалось, не обратил никакого внимания на реакцию маршала.

– Объект провокации – министерство обороны, вернее, армейское руководство.

– Доказательства? – коротко бросил маршал. Он расстегнул китель и ослабил узел галстука. – Кандауров, вы отвечаете за свои слова?

– Так точно, товарищ маршал.

Начальник ГРУ внешне выглядел спокойным и уравновешенным, и в то же время он испытывал огромное нервное напряжение, справиться с которым ему удавалось лишь благодаря выдержке и накопленному за долгие годы профессиональному опыту.

– В настоящий момент мы располагаем лишь косвенными доказательствами. Помните, не так давно в Западной группе случилось подряд два ЧП? Практически одновременно исчезли двое офицеров…

– Напомните их фамилии, – нахмурил лоб маршал.