Страница 32 из 37
— Помоги мне, Мэттью, — сердито потребовала она. — Я хочу видеть тебя, ласкать тебя, целовать тебя… я хочу тебя!
В следующее мгновение рубашка распахнулась, открыв взгляду его мускулистую грудь. Взявшись расстегивать остальные пуговицы, Дженнифер не сразу заметила напряжение, внезапно охватившее тело Мэттью, и то, как изменился ритм его дыхания. Его кожа оказалась более смуглой, чем она предполагала или помнила, — скорее всего, из-за долгих лет, прожитых в жарких странах. Мускулы же, как ей показалось, сделались еще более крепкими и рельефными, волосы на груди потемнели и стали гуще, придавая ему какую-то особую мужскую соблазнительность.
Не в привычке Дженнифер было пристально рассматривать обнаженное мужское тело. После того, как Мэттью на долгое время исчез из ее жизни, его место так никто и не занял и у нее не было возможности сравнить его с другими мужчинами. Тем не менее инстинкт подсказывал ей, что вряд ли кто-то мог сравниться с ее возлюбленным. Таким мускулистым, красивым телом мог похвастать редкий мужчина его возраста. Девушка восхищенно прикоснулась к волоскам на его груди, задумчиво провела пальцем вниз по всему торсу.
— Дженнифер…
Она замерла от хрипловатого звучания его голоса и вопросительно заглянула в глаза.
— Дженнифер! — повторил Мэттью, отвечая умоляющим взглядом на ее немой вопрос. На мгновение он закрыл глаза, а когда снова открыл, простонал: — Иди ко мне. Хватит меня мучить. Если не перестанешь, то я в ответ стану мучить тебя.
И не оставив ей ни секунды на раздумья, принялся срывать с нее остатки одежды. Похоже, что ему потребовалось не более секунды, чтобы сорвать с нее шелковую блузку и лифчик. После этого нетерпеливые пальцы взялись за пояс ее брюк. В следующее мгновение, зная, что это ему всегда нравилось, Дженнифер уже целовала его шею, как когда-то давно, годы тому назад.
Скоро ее брюки соскользнули на пол. Мэттью с величайшей осторожностью и нежностью принялся ласкать восхитительные холмики ее груди, изредка касаясь вишенок отвердевших сосков. Дженнифер застонала от сладкой истомы. Прижав разгоряченное лицо к его плечу, она гладила его спину, с трудом удерживаясь от того, чтобы не впиться в нее ногтями.
Шок от известия о смерти Джо Де Луки, за которым тотчас последовало другое потрясение, вызванное встречей с Мэттью, до основания разрушили защитные стены, которые Дженнифер в свое время возвела в своем сердце. И теперь она оказалась незащищенной перед очевидным фактом, что все еще любит Мэттью, помнит его, тоскует о нем. Единственное, на что у нее остались силы — это на ласку. Ей хотелось, потеряв всякое представление о времени, безмолвно касаться губами его мускулистой груди, гладкой кожи его спины…
Ее собственное тело запоминало каждое прикосновение его рук, запоминало и отвечало тем, что она еще крепче прижималась к нему. Нагнув голову, Мэттью стал покрывать поцелуями ее грудь, а она, не в силах больше сдерживать себя, лишь впивалась в него ногтями. Господи, как же она прожила столько лет, лишенная этого упоительного восторга, одна, без любимого человека?
Из груди Дженнифер вырвался сладостный вздох. Она еще крепче прижалась к Мэттью, ощущая, как ее обнаженная кожа соприкасается с плотной, грубой тканью его джинсов.
— Мэттью… Мэттью… — взмолилась она.
— Что? Что такое? — услышала она его охрипший голос.
— Не так, — произнесла Дженнифер, ее пальцы судорожно цеплялись за его джинсы. — Я хочу ощутить тебя целиком. Тебя, слышишь? Хочу видеть тебя, ласкать.
Глаза Мэттью потемнели от возбуждения, дыхание участилось, словно он бежал марафон и никак не мог добежать до заветной цели.
— Ты хочешь меня?.. Хочешь, чтобы я?.. — В его голосе слышалось нетерпение. Рука потянулась к ремню джинсов, пальцы принялись судорожно расстегивать пряжку.
Когда-то давно, в юности, она стыдливо отвела бы взгляд в сторону. Тогда, но не сейчас. Сейчас она — зрелая женщина. А Мэттью — мужчина. Ее мужчина.
Наконец он освободился от остатков одежды. Еще мгновение и… Тело Дженнифер напряглось в предвкушении любовных восторгов. У нее даже перехватило дыхание: сколько же лет назад она в последний раз видела готового к любовному акту мужчину. С ее губ невольно сорвался возглас восхищения. Смутившись, она поспешила прикрыть рот ладонью.
— Не надо, — произнес Мэттью и, взяв ее руку, приблизил к своему лицу и коснулся языком кончиков ее пальцев.
Дженнифер на мгновение почувствовала, что тело не повинуется ей, но затем ощущение слабости оставило ее, уступив место нетерпению.
Мэттью, как будто не замечая ее возбуждения, принялся нарочито медленно целовать кончики ее пальцев. Лаская их языком, он смотрел Дженнифер прямо в глаза, и та догадывалась, что именно можно в них прочитать: что она хочет его отчаянно, до боли, и каждая секунда ожидания для нее подобна пытке. Дженни закрыла глаза, но это не умерило ее мучений.
— Любимая, послушай, не надо, не плачь, прошу тебя, — донесся до нее умоляющий голос Мэттью.
Она почувствовала, как он взял в ладони ее лицо и стал нежно целовать. Его поцелуи нисколько не успокоили Дженнифер, а лишь разожгли желание еще больше. Не в силах сдерживаться, она потянулась к нему. Его тело показалось ей удивительно горячим. Прикосновение пробудило в ней воспоминания о том далеком упоительном времени, когда, движимые порывами неистовой страсти, их юные тела сплетались в жарких объятиях и они погружались в ее бездонную пучину. Воспоминания оказались настолько живыми и яркими, что она простонала.
— Дженни, не торопись…
В голосе ее возлюбленного звучало предостережение, но она словно не слышала его. И, погрузившись в сладостное забытье, продолжала жадно ласкать это красивое мужское тело, вылепленное самым удивительным и талантливым скульптором — природой.
— Дженнифер… — снова позвал Мэттью, заметив, что его слова она пропустила мимо ушей. Но, не желая ничего слушать, чувствуя прикосновения его рук, сильных и горячих, она все глубже погружалась в стремительный водоворот чувственности.
Теперь на ней оставались лишь крошечные, ажурные трусики, невесомые как паутинка. Мэттью нетерпеливо потянул их вниз. Дженнифер с упоением ощутила то самое мгновение, когда освободилась от последней преграды.
Однажды, после того как обессиленные от любви они лежали, продолжая лениво ласкать друг друга, он признался ей, что не перестает восхищаться симпатичным пушистым треугольничком. Дженнифер в ответ призналась, что не меньший восторг вызывают у нее жесткие завитки волос, щедро обрамляющие его мужское достоинство. Теперь же этот контраст между ее нежной женственностью и его мужественностью, который в годы девичества представлялся ей простым и естественным, показался ей едва ли не первобытным, будившим в ней древние затаенные инстинкты. Мужское начало Мэттью, вернее, наглядное его олицетворение, навевало Дженнифер мысли о пугающей и в то же время столь желанной силе неукротимого дикаря. От этих сравнений она вновь задрожала всем телом.
— Ты все такая же. Ничуть не изменилась, — дошел до ее сознания жаркий шепот Мэттью. — Дженни, я всегда помнил тебя, слышишь, никогда, ни на минуту, не забывал.
Дженнифер ощутила, что не в силах противостоять этому первобытному зову, что ее охватывает предательская слабость и головокружение, а к горлу подступает комок. Неожиданно для себя самой она поняла, что непрошеные слезинки катятся по ее щекам, капая прямо на руку Мэттью.
— Что такое? Что с тобой, моя любимая? Что случилось? Дженни, пожалуйста, дорогая, не надо! Не плачь, прошу тебя! — достиг ее слуха умоляющий шепот Мэттью. Обняв Дженнифер, он поднял ее на руки.
— Я не плачу. Нет, нет. Не плачу, — отрицательно покачала она головой. — Просто я хочу тебя. Хочу так сильно, что мне больно. Пожалуйста, Мэттью, прошу тебя, избавь меня от этой нестерпимой муки. Пожалуйста, я больше не могу терпеть…
— Дженнифер… Я не могу… У меня с собой нет…
— Можешь, — перебила его Дженнифер, прижимаясь к нему еще крепче. Он такой сильный, такой нежный, такой страстный. Он так хочет ее. Как же она могла ответить ему иначе, чувствуя, что и он сгорает от желания?