Аромат роз

Кэйт помнила, какую пустоту она чувствовала в ночь, когда хоронила Джозефа. Ни злости, ни боли, ни жалости.

— Да, Зак, верю и понимаю.

Она знала, как трудно ему продолжать.

— Схватив одеяло, я пошел спать в сарай. Это чистая правда, клянусь Богом! Я свалился и заснул. Проснувшись, я увидел, что дом мой горит. Спальня была на втором этаже. Оттуда доносились вопли Сирины.

Вдруг Зак зарыдал так, что его большое тело сотрясалось. Испуганная Кэйт обняла его плечи. Зак прижался к ней и спрятал лицо у нее на груди. Она слышала, как громко стучит его сердце, видела его залитое слезами лицо.

— Я все еще любил ее, — сказал он дрогнувшим голосом. — Не так, как вначале, но с душевной болью за нее. Хоть мне и казалось, что я возненавидел ее, но все забылось, как только я услышал ее вопль. Выбежав из сарая, я увидел ее в окне. Я закричал ей: «прыгай», но она не решилась. А может, была слишком пьяна и не понимала, что происходит. Она пронзительно кричала, звала меня…

Кэйт била дрожь.

— И ты бросился в дом? — пролепетала она.

Зная Зака, она не сомневалась, что так оно и было. Кэйт представила себе, как Зак пытается спасти свою жену, бросившись к ней через пылающий ад. Ей ничего не стоило представить себе это: ведь она видела, как он спасал Миранду из колодца с гремучими змеями.

— Я не смог до нее добраться, — пробормотал он. — Лестница была охвачена огнем и обрушилась, едва я ступил на нее. Одежда на мне загорелась, я выскочил и катался по земле, чтобы потушить ее. Потом мне все же удалось взобраться на крышу… Но прежде, чем я пробрался к ней… — Он помолчал. — Это было как взрыв. Пламя вырвалось из окон. Огонь охватил весь дом. Я сорвался с крыши и больше не мог ничего сделать.

— О Зак! Мысль о том, что ты хранил все это в себе, разрывает мне сердце. Мне так жаль…

— Жаль? Из-за того, что произошло со мной, тебя могут приговорить к смертной казни за убийство, и тебе жаль? Боже, Кэти! Я схожу из-за этого с ума. Не добивай меня!

— Ты ни в чем не виноват!

— Я должен был по крайней мере предупредить тебя о том, с кем ты связала жизнь, чтобы ты знала, на что идешь… Но, честно говоря, я думал, что Райан не докопается до этого. Меня никогда ни в чем не обвиняли и, покинув Эпплигейт Велли, я надеялся, что все это канет в прошлое. Если б я только знал, что это может повредить тебе…

Кэйт погладила его по голове. Какие у него густые вьющиеся волосы!

— Я знала, с кем свела меня судьба, — горячо сказала она. — Если бы мне пришлось выбирать снова, зная то, что я знаю сейчас, я выбрала бы только тебя, Зак! И ко всем чертям суд!

— Не говори так…

— Я буду говорить! «В горе и радости…», помнишь? Ты не виноват в слухах, которые о тебе распустили. Нам придется выдержать и это испытание и молиться о том, чтобы присяжные не приняли во внимание эти сплетни, не имеющие отношения к моему делу.

Молчание воцарилось в камере. Они долго сидели, держась за руки и слыша, как стучат их сердца. Кэйт мечтала о том, чтобы они и впредь так доверяли друг другу. Рядом с ним она чувствовала себя в полной безопасности и беспредельно верила ему. Все лучшее в ее жизни было связано с Заком, и она не сомневалась, что в нем залог того счастья, которое они в конце концов обретут. А этого она желала всей душой. Наконец Зак пошевелился, и она почувствовала, что напряжение вновь сковало его.

— Я должен сказать тебе кое-что еще. Мне поручили попросить тебя…

Кэйт удивленно взглянула на него.

— О чем?

— Только не отвергай этого сразу. Сперва подумай. Обещаешь подумать? Попытайся поверить мне…

— О чем ты, Зак?

Он придвинулся к ней и обнял ее плечи.

— Суду нужно допросить Мэнди. Никаких перекрестных допросов, ничего такого. Просто ей зададут несколько вопросов в самой деликатной форме.

— Нет! — Сердце Кэйт яростно застучало. Она затрясла головой. — Нет, абсолютно исключено! Я этого не позволю!

— Кэйт! — Он крепко сжал ее руку и заглянул ей прямо в глаза. — Послушай меня!

Нет, Кэйт понимала, он не скажет ничего, что заставило бы ее пойти на это.

— Только не Миранда! Она и так слишком много выстрадала. Я не позволю ей пройти еще и через это. Пусть лучше меня повесят, Зак! Я предпочитаю это!

— Судья сказал, что я буду стоять рядом с ней и смогу остановить допрос в любой момент. — Его взгляд словно сковал ее. Она не могла ни отвести глаза, ни вступить с ним в спор. — Судья не бессердечный человек, Кэйт. Он обещал, что будет действовать осторожно. И я уверен, он выполнит свое обещание.

— Я не хочу ее тревожить…

— Ты думаешь, ей легче потерять мать? Подумай, Бога ради!

Она отвернулась.

— Не хочу причинять ей боль.

— Думаешь, я хочу?

— Нет, конечно нет… Это просто… Он нежно пожал ей руку.

— Пожалуйста, Кэти, поверь мне. Если вопросы мне не понравятся, я тут же прекращу это. Клянусь тебе. — Он поцеловал ее в макушку. — Миранда, может быть, твой единственный шанс.

— Миранда такая крошка… И все это будет так трудно для нее…

— Да, это так. Но согласись, потерять мать еще хуже. Чем могут повредить ей несколько вопросов? Если она начнет волноваться, я уведу ее оттуда.

Кэйт закрыла глаза. Миранда на скамье для дачи показаний… Мысль об этом сжимала ей сердце.

ГЛАВА 24

Зак обнимал Миранду, уютно расположившуюся у него на коленях. Кэйт и публику удалили из зала суда, опасаясь, как бы кто-то не повлиял на показания ребенка. Разрешили остаться лишь Заку. Ответственность целиком легла на его плечи, и он обменялся с судьей многозначительным взглядом, прежде чем начался допрос.

Судья слегка улыбнулся.

— Тебя зовут Миранда, это так? — мягко начал судья. — Очень красивое имя.

Миранда оглядела судебный зал и прижалась к Заку, нервно теребя шнурки на своем новом платьице. Оно было голубое, с множеством стеклянных бусин, украшавших юбку. Твердо убежденный, что все леди, даже самые юные, чувствуют себя увереннее в нарядной одежде, Зак все утро метался по городу, отыскивая это платье. Старый портной украсил платьице блестящим шнуром и нашил на него столько бусин, что у Миранды глаза разбежались, когда она увидела его.

— Меня зовут судья Мак-Гилрой, — представился судья. — Но ты можешь называть меня простб «судья», или «Мик», или «Гиль»… — Поскольку Миранда не удостоила его ответом, он хмыкнул и добавил:

— Не возражаю, если ты станешь обращаться ко мне на ты.

Миранда укоризненно нахмурилась.

— Я не буду с тобой говорить.

Вздрогнув, Зак подался вперед и заглянул в личико дочери. Судья поднял густые брови и пригладил тонкие седые волосы.

— Я понял. По каким-то причинам ты не хочешь говорить со мной.

Миранда сделала гримасу, надув губки.

— Папа Зак сказал, что я могу не отвечать, если не хочу, а я не хочу.

Судья бросил на Зака удивленный взгляд. Зак озадаченно пожал плечами. Миранда казалась напряженной этим утром, но он отнес это за счет ее нервного возбуждения. Ее отказ говорить с судьей озадачил его.

— Я тебе не нравлюсь? — спросил судья.

— Не-ет!

В зале захихикали. Судья, прикрывшись ладонью, прокашлялся. Зак увидел веселый блеск в его голубых глазах. Ему стало легче.

— Можешь сказать, почему я тебе не нравлюсь? Миранда потерлась подбородком о высокий жесткий воротничок своего платьица.

— Ты пригвоздил мою маму к стене! Несколько присяжных не удержались от смеха.

С чувством, близким к ужасу, Зак вспомнил: именно это он сказал вчера Маркусу, говоря о том, что происходило в суде.

Миранда, очевидно, подслушала его и, как обычно, поняла эти слова буквально. Он приподнял ее на колене и нагнулся к ее уху.

— Мэнди, милая, твою маму никто к стене не прибивал гвоздями. Это просто такое выражение. Оно означает, что ей задавали трудные вопросы. К тому же их задавал не судья, а обвинитель…

Миранду это не убедило. Она обхватила ручонками шею Зака и прижалась к нему. Судья склонился над бумагами, что-то записывая, но Зак видел, что плечи его подрагивают от смеха. Гора спала с его плеч. Миранда одержала очередную победу.