Страница 6 из 8
Людмилу Ивановну несколько удивил сын, явившийся в особняк Фроловского с незнакомой девицей. Девиц рядом с Ильей мать не замечала никогда. Рядом подобает находиться только невесте или супруге. Но Людмила Ивановна решила быть снисходительной, ведь в последнее время Илье пришлось нелегко. Каждый переживает стресс по-своему, достаточно посмотреть, что вытворяет Маша. Другая Маша, которая заменила им погибшую дочь.
Приемная мать устала напоминать ей о приличиях. Тем более девчонка выбрала партнера для своей игры явно не по зубам. Людмилу Ивановну тошнило от похотливой улыбочки хозяина дома. И до смерти Гали, а уж тем более после, Анатолий Федорович не пропускал ни одной юбки. Даже Людмиле Болотовой он иногда делал недвусмысленные намеки, за которые ей хотелось его убить. Застрелить. Снова и снова…
Нет, ничего страшного. Видимо, Маша просто решила позлить этого своего мальчика, Сергея. Она любит, когда кипят страсти, иначе ей скучно. Вот Илья более разумен и уравновешен. Мать хорошо знает своего сына и может не беспокоиться.
Теперь семья Фроловских сполна заплатила за свои грехи. Лене Людмила Ивановна зла не желала. Ее невестка – богатая наследница и осиротевшая дочь. Муж не должен бросать ее в такой тяжелый час. Это по меньшей мере некрасиво. А Людмила Болотова не любила некрасивые поступки и некрасивых людей. Неказистый Анатолий Федорович вызывал у нее физическое отвращение. Хорошо, что Лена совсем не похожа на отца.
Однако смерть оказалась Фроловскому к лицу. Людмила Ивановна запомнит его не беспринципным коммерсантом и прожженным политиком, а человеком с простреленной головой и неожиданно спокойным, умиротворенным выражением лица. Уж она-то его разглядела во всех подробностях.
Было почти утро, когда Илья вернулся в их с Женей комнату.
– Следователь тебя терзал? – с явной тревогой в голосе спросила Женя, вскакивая с кровати со скоростью пожарного.
– Это было не больно, – невесело усмехнулся он.
Конечно, ведь Илья не убивал Анатолия Федоровича, а всего лишь провел ночь со своей женой. Это не преступление. Это катастрофа для Жени.
– Он спрашивал тебя, где ты был с полуночи до трех ночи?
– Да.
– И что ты ответил? – Ее тоже интересовало его алиби.
– Что был с тобой.
– Все время и каждую минуту?
– Конечно, пару раз я выходил. Имел непродолжительную беседу с хозяином дома. Насчет финансов Лены. Потом решил посмотреть, как дела у Маши. Я не сомневался, что у нее случится бессонница, – невесело усмехнулся Илья.
– А что случилось у Лены? – Женя все-таки не смогла прикусить язык, хоть и очень старалась.
– Женя, у нее умер отец. – Илья посмотрел на нее как на слабоумную.
Она тут же подтвердила диагноз:
– Лена очень расстроилась?
– Ну не так, как мы тогда, с Машей. – Видимо, он пожалел ее и постарался воспринять всерьез. – Но ей тоже нелегко.
– Ты, конечно, смог ее утешить. – Это был не вопрос, а утверждение. Типичное утверждение ревнивой женщины. Женя сама это услышала и тут же постаралась это как-то исправить. – Ты можешь все! – с непонятным энтузиазмом выкрикнула она.
– Спасибо, но ты преувеличиваешь, – холодно отозвался он. – Если честно, меня гораздо больше сейчас волнует Маша. С ней весь вечер творилось что-то неладное.
– Это можно понять. Ведь она знает, кто заказал ее родителей.
– Этого я и боюсь, – вздохнул он. – Многие знания – многие печали.
– Ты что же, подозреваешь, что Маша… Нет, это невозможно, – решительно заявила Женя. – Она совершенно не похожа на убийцу, она слишком милая.
– А кто, по-твоему, похож? – вновь усмехнулся он.
Вот поэтому, наверное, он с ней. Женя заставляет его улыбаться. А Лена – нет.
– Этот наглый Корастылев похож, – вполне серьезно начала рассуждать Женя. – И ты, прости, и твой отец тоже. Он сильный. И твоя мама сильная женщина, но она слишком воспитанная. А еще, опять прости, Лена. У нее плохая наследственность.
– Играешь в сыщиков?
– Нет, ревную, – честно призналась Женя. – Я знаю, у меня нет никакого права. Это просто глупо. Мы этого никогда не касались. Но я бы хотела… просто быть в курсе. Чтобы не как гром среди ясного неба. Скажи, ты и Лена…
– С любовницей неприлично обсуждать жену, – назидательно заметил Илья. Сел на кровать и, усадив рядом Женю, даже обнял ее. – Слишком много трупов вокруг, правда? – сочувственно произнес он. – Я-то надеялся, что хотя бы до Нового года никого не убьют.
Но ей уже не было страшно и тревожно. Ей не хотелось считать трупы, когда ее нос уткнулся в его плечо. Когда пахнет Ильей, его одеколоном и кофе, ей хотелось считать разве что поцелуи. Видимо, он пил кофе, борясь со сном, пока она думала, что он утешает Лену. Господи, как хорошо! А если он ее поцелует, будет еще лучше…
Игорь Петрович Болотов не любил врать. Поначалу и не умел. Заговаривать зубы налоговым инспекторам, уверять своих сотрудников, что у них копеечная прибыль и нет никакой возможности повысить зарплату, сваливать вину за не вовремя проведенный платеж на нерадивого бухгалтера. Это не про него. Хотя эти навыки необходимы каждому коммерсанту не меньше, чем секретарша, шофер, банковский счет и связи в администрации.
Конечно, в результате длительных тренировок появился некоторый навык, но выйти в высшую лигу богатых лгунов Болотову-старшему так и не удалось. Даже несмотря на то, что ему пришлось близко общаться с Фроловским – обсуждать дела, делить прибыль, улыбаться и жать руки. Хотя отчаянно хотелось наброситься и терзать. Как терзали его девочку Борис и героин. А потом взорвать, смести с лица земли, чтобы нечего было даже в гроб положить, как поступили с его лучшим другом и женой лучшего друга, родителями Маши. Но нет, приходилось все время тренироваться во лжи и безразличии.
Однако иногда Игорь Петрович терял контроль. Как это случилось прошлым вечером, когда он увидел свою приемную дочь в объятиях этого старого козла. Они танцевали, и он гладил ее по спине. Квазимодо коснулся Эсмеральды. Минотавр готов сожрать очередную жертву. Старый дурак не видит, что вышел из возраста Казановы. Девушки смотрят на него только за деньги или… из ненависти. Игорь Петрович подозревал, что Маша в курсе, кому обязана своим сиротством. Кажется, девочка решила подразнить акулу. Отец не мог ей этого позволить, он должен вмешаться и предотвратить катастрофу. Эту Машу он Фроловскому не отдаст ни за какие заводы мира. Он вмешался и теперь вынужден врать перед следователем.
– Вечером мы обсудили с Анатолием некоторые коммерческие дела, потом я пошел спать. Мое алиби подтвердит жена, а я, соответственно, являюсь ее алиби.
– В этом и состоит прелесть семейной жизни, – понимающе кивнул следователь Уфаев.
В тот вечер в апартаментах убитого экс-депутата побывали, похоже, все гости. Маша, Елена, Игорь Петрович, Илья, Константин Корастылев своих визитов не скрывают, чего не скажешь о Сергее. Людмиле Ивановне, подругам Ильи и Кости там вроде бы делать было нечего. Хотя они тоже имели возможность заглянуть на огонек, потому что дом слишком большой и все по нему постоянно перемещаются.
Вспоминая свои бесконечные разговоры со свидетелями, Уфаев решил, что почти у каждого есть мотив. Даже дочь Фроловского оказалась не так проста, как кажется. Экономка и охранник рассказали, что в последнее время папаша и дочурка часто и громко ссорились.
– Он называл ее никчемной, поминал ее брата, – скороговоркой выдала сплетню экономка. – Мол, ты такая же, как он. Займись делом, а не только маникюром или найди нормального мужика. Я стар, ты без мужа. Если со мной что случится, ты все деньги оставишь в магазинах и казино.
– А она что? – заинтересовался следователь.
– Мол, все против нее. Семейка сгубила ее чистую любовь с мужем. А она не только красивая девка, но и умная. И сможет вести дела и без папашки…
Вот так, даже у любящей дочери нашлась причина прикончить отца. Теперь она наследница и может жить и тратить как ей вздумается. Что ж, видимо, этот Фроловский сам виноват, что о нем никто не плачет…