Минус Финляндия

К самолету подъехал обыкновенный автобус, небольшой, совершенно гражданского вида. Водитель открыл дверь, и из автобуса вышел штандартенфюрер в черном мундире и белой рубашке.

— Внимание, господа, — обратился он к прибывшим. — Объявляю порядок действий. Через двадцать три минуты фюрер примет вас. В присутствии фюрера громко не говорить, резких движений не совершать, к фюреру не подходить. Он сам подойдет лично к каждому. В бункере ни к кому из сотрудников ставки не обращаться. Все вопросы только через меня. После вручения наград в офицерской столовой для вас будет накрыт небольшой фуршет. Через два часа отлет обратно в Берлин. Прошу всех в автобус.

Фон Гетц занял место на сиденье рядом с фрегаттен-капитаном, как с равным по званию. Всем было интересно рассмотреть это таинственное место, средоточие власти и гениальных озарений фюрера, но за окнами автобуса проплывали только стволы сосен и больше ничего. Сосны, вырубленный подлесок и лучи солнца на негустой свежей траве.

Автобус замедлил ход и, к удивлению фон Гетца, переехал узкоколейку. Фон Гетц посмотрел по сторонам и убедился, что сюда была проложена железная дорога. Рельсы жирно блестели мазутом, следовательно, дорогу часто использовали и следили за ее состоянием. Проехав еще немного, фон Гетц увидел впереди себя не то казарму, не то форт, не то каземат. Двухэтажное бетонное сооружение было явно предназначено не только для проживания, но и для ведения длительной обороны. Узкие зарешеченные окошки первого и второго этажей гораздо больше походили на бойницы с широким сектором обзора. Рота, засевшая в этом каземате, могла бы успешно отбиваться от целого полка, а толщина бетонных стен защищала бы гарнизон от попаданий даже крупных снарядов.

За казематом стояли шлагбаум и караульная будка, возле которой торчали трое вооруженных людей в черной униформе СС. Автобус остановился, штандартенфюрер вышел, предъявил документы, необходимые для пропуска пассажиров в ставку, и эсэсовцы, утвердительно кивнув, подняли перекладину с надписью «Внимание! Охраняемая зона! Караул стреляет без предупреждения!». Асфальтированная дорожка продолжала убегать между сосен. Фон Гетц заметил, что то тут, то там в земле установлены и замаскированы бетонные доты, соединенные между собой окопами и ходами сообщений. Перед окопами была накручена «спираль Бруно». Местность перед проволокой, вероятно, была тщательно заминирована. По дороге к самой ставке Конрад насчитал несколько линий обороны. Вдоль дороги были установлены таблички: «Стой, военный объект. Для гражданских лиц въезд воспрещен» и «Сходить с дорог запрещается, опасно дня жизни».

Наконец их остановили на третьем шлагбауме, вправо и влево от которого сползала с дороги и уходила в лес все та же спираль. Они приехали в ставку.

Архитектор, проектировавший объект, обладал, вероятно, большим вкусом. Не повредив сосен, он искусно вписал в ландшафт десяток циклопических сооружений из бетона. Высота каждого бункера доходила до пятнадцати метров, из которых восемь — сплошной железобетон, способный выдержать попадание пятисоткилограммовой авиабомбы. Как ни высоки были бункеры, но сосны были еще выше, и иголки, опадавшие с верхних веток, прикрывали крыши бункеров, делая их малозаметными с воздуха. Ставка «Волчье логово» была идеально спроектирована как с точки зрения ведения долговременной обороны, так и с точки зрения маскировки. Да и для эстетики было оставлено место — сосны, трава, небо, лучи солнца сквозь длинные иглы… Красота!

Автобус остановился около большого гаража правительственных машин, неподалеку от главного бункера. Водитель открыл дверцу, и штандартенфюрер попросил всех на выход.

Возле входа в бункер стояли человек пять эсэсовцев с автоматами во главе с офицером. Штандартенфюрер предъявил пропуск, пересчитал прибывших и пригласил следовать за собой.

В бункер вел проход двухметровой ширины, перегороженный массивной стальной дверью. Конрад раньше полагал, что глубина столь внушительного сооружения будет никак не меньше сорока или пятидесяти метров и был очень удивлен тому, что они спустились вниз всего на два лестничных пролета. В просторной комнате возле стальной стены дежурили два адъютанта.

— Прошу сдать оружие, — приказал один.

Второй открыл вмурованный в стену железный ящик, разделенный на ячейки, приготовился принимать оружие и выдавать карточки-расписки. Но парабеллум оказался только у гауптштурмфюрера, все остальные хранили личное оружие в своих частях. Адъютант закрыл ящик на ключ и посмотрел на часы, как и эсэсовец.

— Прошу, господа, — адъютант открыл перед ними стальную дверь. — Фюрер любит точность. Он примет вас через минуту.

Фон Гетц ожидал, что за стальной дверью находится рабочий кабинет Гитлера, в котором фюрер и примет их всех, однако там была простая комната для ожидания. Просторная комната, в которой могли бы уместиться, не толкаясь локтями, человек сто. На пол были постелены ковровые дорожки, вдоль стен стояли мягкие стулья, посреди комнаты стояли другие два адъютанта, в углу лежала овчарка и безучастно смотрела на вошедших. Открылась стальная дверь в дальней стене комнаты, и в помещение вошел Гитлер.

Адъютанты щелкнули каблуками и вытянули руки в партийном приветствии.

Вошедшие тоже вскинули руки и выкрикнули:

— Хайль Гитлер!

Только собака не разделила всеобщего восхищения. Она поднялась с пола, помахивая тяжелым хвостом, потрусила к хозяину, которого по-собачьи любила, и доверчиво уткнулась ему в колени. Гитлер, стоя в дверях, наклонился и погладил овчарку по морде.

— Соскучилась? — он потрепал собаке загривок. — Ну, Блонди, дай пройти.

Овчарка подняла морду на хозяина и, поняв, что сейчас ему не до нее, отошла немного в сторону, давая Гитлеру войти в комнату.

Следом за фюрером в комнату вошла свита, во главе которой нес свое брюхо Геринг, за ним сверкал стеклышками пенсне Гиммлер и прихрамывал Геббельс. Из остальных фон Гетц знал только Йодля и Кейтеля и совсем не знал заместителя Гитлера по НСДАП Бормана. Тот вошел, разглядывая свои ботинки, старался держаться возле стены и быть как можно незаметнее. Зато Геринг не скрывал своего торжества, будто все присутствующие в этой комнате собрались сюда для того, чтобы поздравить рейхсмаршала с очередной наградой.

С началом войны на Востоке позиции Геринга стали ослабевать. ВВС русских постепенно крепли. Битва за Британию была проиграна люфтваффе. Берлин и другие немецкие города начали бомбить союзники. Все помнили, что Геринг — герой Первой мировой войны. Все знали, что Геринг очень много сделал для того, чтобы привести Гитлера к власти. Геринг продолжал оставаться председателем рейхстага и официальным преемником Гитлера. Он был необыкновенно популярен в народе.

Но Гитлер, кажется, уже понял, что по своим способностям рейхсмаршал Герман Геринг не способен выполнять функции руководителя такого большого масштаба. Зато Гиммлер с каждым месяцем, с каждой неделей шел все выше. Даже то, что ставка Гитлера была полностью взята под охрану людьми из СС, говорило о многом. Прежде всего — о доверии Гитлера к рейхсфюреру. Не считая адъютантов, в бункере и снаружи весь персонал состоял из членов СС.

Геринг чувствовал, что его звезда заходит, и досадовал на Гиммлера. Досадовал за то, что он забирает в СС лучший человеческий материал, за то, что его люди проникают всюду, за то, что самые лучшие части — это как раз и есть подразделения СС, за то доверие, которое испытывает к Гиммлеру фюрер, который дает ему самые сложные поручения. За то, что даже сейчас, во время войны, центр власти переносится не на армию и люфтваффе, а на партию и СС. От армии требовали побед и военных успехов, но дальновидные люди в Рейхе понимали, что плодами этих побед будут пользоваться не люди в погонах и летных куртках, а крепкие парни с рунами в петлицах и партийными значками на лацканах.

Герингу необходимо было показать фюреру, что самые смелые, самые доблестные, самые верные солдаты Рейха служат именно в люфтваффе. И подполковник фон Гетц предоставлял ему такой случай. Он был единственным из сегодняшних награжденных, кому вручались дубовые листья.