Наваждение

— Это, по всей видимости, и есть Ран-Хилл, — Маршел топнул по земле ногой, — настоящий рунический холм.

— Наверное, с ним связана какая-нибудь история? — спросила Изабелла.

— Со всяким местом связана какая-нибудь история. Меня, например, впечатляет сам факт, что древние саксы называли этот холм так же, как он называется и сегодня.

— Все оттого, что в вас течет саксонская кровь. Во мне — кельтская.

— А разве это столь важно?

— Сакс, однако, — слишком общее слово. Среди саксов были крестьяне, были и пираты. Если вы имели в виду последних, моя симпатия на вашей стороне. Наверное, ужасно приятно уничтожать людей, которые вам не нравятся.

Маршел рассмеялся.

— А в вашем характере есть-таки загадочная глубина.

— Возможно, возможно…

— Зачем мы приехали сюда, Изабелла? — потеряла терпение миссис Мур. — Рассуждать о твоем характере или осмотреть дом?

Изабелла отвернулась, наморщила нос и опустила вуаль.

Поставив автомобиль на ручной тормоз, Маршел подошел к зеленой двери и взялся за ручку. Дверь открылась мягко и бесшумно. Дамы освободились от пелерин и направились вслед за ним.

Миновав маленький вестибюль, они оказались в просторном холле. Древность, величественность и приглушенный свет наводили на мысль о старинной часовне. Зал в два этажа высотой был весь из дерева. Потолок темного дуба пересекали массивные балки, стены обшиты панелями, а полированный дубовый пол оживляли несколько персидских ковров чарующих расцветок. По всей ширине противоположной стены на половине высоты зала шел балкон или галерея, куда поднималась устланная коврами широкая и плавная лестница. Две двери под галереей вели внутрь дома. В одной из боковых стен располагался большой старинный камин, а у другой стоял современный паровой отопительный аппарат. Три окна над дверью вестибюля, застекленные малиновыми, темно-синими и прозрачными ромбами, придавали предметам особый мерцающий колорит, странную, зловещую красоту… Панели, перила, двери, мебель — все прекрасно отреставрировано и, по-видимому, заново отполировано. Джадж, очевидно, восстановил и привел в полный порядок весь зал. И однако общее впечатление оставалось сомнительным. Присутствовал какой-то диссонанс…

Маршел неуверенно осматривался.

— Чересчур модернизировано, вы не находите? На мой взгляд, похоже на музей.

— Вовсе нет, — возразила миссис Мур. — Это помещение для отдыха.

— Разумеется, но разве кому-нибудь придет в голову здесь отдыхать? Трудно представить, что здесь можно спокойно выкурить трубку или почитать газету. Я хочу сказать, почему бы по-честному не устроить тут выставку?

— С какой стати? Не совсем понимаю, чем вы, собственно, недовольны?

— Боже мой, тетя! Не будьте такой бестолковой, — вспылила Изабелла. — Он просто-напросто имеет в виду бросающуюся в глаза новизну. Когда речь идет о прошлых столетиях, ожидаешь каких-то примет времени — хотя бы пыли. Я полностью согласна с Маршелом. Ну, а обстановка просто ужасна.

— Чем же тебе не нравится обстановка?

— Да это просто антикварный магазин. Все стили и эпохи… Либо у мистера Джаджа более чем странный вкус, либо у его жены. Вероятно, последнюю можно только пожалеть. Он представляется мне человеком, который доверяет только продавцу антиквариата, а разве можно обвинять продавца в излишней эксцентричности?

— Ты рисуешься перед Маршелом, — сухо сказала миссис Мур. — В одном я уверена: мистер Джадж, несомненно, человек высокой морали. Такую чистоту и порядок поддерживают только люди, глубоко уважающие этические нормы.

— Если мораль — это вода и мыло, — фыркнула Изабелла.

Драгоценное время летело незаметно, следовало спешить. Они прошли через левую дверь под галереей и оказались в столовой — узкой, длинной и темной комнате с низким потолком. Сейчас ее оживляло полуденное солнце, тем не менее впечатление оставалось мрачноватое, и, когда Изабелла подумала, что, возможно, в этой комнате придется каждый день есть — пусть только несколько месяцев, — сердце у нее упало. Она притихла и сникла.

— Похоже, дом не производит на вас приятного впечатления? — прошептал Маршел.

— Не знаю. Здесь чувствуется что-то зловещее.

— Пожалуй. Думаете, дом будет вас угнетать?

— О, мне трудно это выразить. Здесь веет потусторонним — да, но я имею в виду другое… Атмосфера кажется мне трагической. Меня уже преследует ощущение, что кто-то или что-то все время следит за мной и выжидает момент, чтобы опутать, сбить с толку. Уверена, это несчастливый дом.

— Тогда лучше сразу скажите все тетушке. Полагаю, ваше слово решающее.

— Нет, подождем немного, — сказала Изабелла.

Они перешли в кухню, сверкающую чистотой и современностью, оборудованную всевозможными новейшими приспособлениями. Миссис Мур нравилось все увиденное.

— Владельцы, во всяком случае, не жалели средств, — заявила она воодушевленно. — Пока дом во всех отношениях представляется мне в высшей степени удовлетворительным, и я очень рада, Маршел, что вы привезли меня сюда. Если и все остальное так же приемлемо…

— Насчет кухни, дорогая тетя, наши мнения совпадают, — сказала Изабелла. — Если уж придется жить в Ранхилле, большую часть времени стану проводить именно здесь.

Миссис Мур с подозрением посмотрела на нее.

— Хочешь сказать, ты не в восторге от дома?

— Я не в восторге.

— Что же тебе не нравится?

— Трудно, например, долго оставаться в том зале, не прикидывая, сколько гробов из него вынесли с момента постройки.

— Чепуха, дитя мое! Люди умирают везде!

Изабелла помолчала и вдруг неожиданно спросила:

— Интересно, она была молодая?

— Кто?

— Последняя жена мистера Джаджа.

— С чего ты взяла, что она была молодая?

— Просто пришло в голову. Хотя мне пока и не удается представить ее в этом доме… Маршел, думаете, он женится еще раз?

— Судя по тому, как он на корабле сторонился женщин, вряд ли.

Миссис Мур взглянула на часы.

— Уже почти половина первого, а нам предстоит осмотреть еще два этажа. Не стоит бесцельно стоять.

Они возвратились в зал и начали подниматься по главной лестнице. Американец пока никак не проявлялся: в доме было тихо, как в могиле. Миссис Прайди тоже не торопилась подойти… Галерея освещалась через застекленные ромбами окна, и золотистые солнечные лучи, черные тени балюстрады и темно-синие и малиновые пятна создавали впечатление торжественной и зловещей фантасмагории. Воздух словно пропитался запахом старины. Поднявшись наверх, они остановились у перил галереи и некоторое время смотрели вниз, на зал.

Чуждая мечтательности миссис Мур первая перешла к делу и прежде всего быстро оценила расположение. Слева галерея кончалась у боковой стены зала. Перед ними были две двери: первая — прямо напротив лестницы, по которой они поднялись, и вторая, слегка приоткрытая, — немного левее. Справа, за ведущим наверх вторым пролетом лестницы, галерея переходила в длинный и темный коридор с комнатами по обе стороны. Из-за тусклого освещения и крутого поворота конца коридора не было видно.

Изабелла указала на стоящую в нише гипсовую нимфу.

— Должно быть, ее поставил сюда мистер Джадж, — проговорила она, потирая лоб. — И, я уверена, нимфа значила для него несколько больше, чем просто скульптура.

Миссис Мур искоса посмотрела на Изабеллу.

— Откуда ты знаешь?

— У меня такое чувство. Спросим у миссис Прайди, когда она придет. Мне кажется, мистер Джадж — весьма впечатлительный пожилой господин, увлекающийся молодыми женщинами. Попомните мои слова.

— По крайней мере, имей приличие не забывать, что ты находишься в его доме.

Миссис Мур едва успела договорить, как все трое вздрогнули от странного звука, донесшегося из открытой двери слева, в точности похожего на мощно взятый на рояле одиночный аккорд. Они в недоумении обменялись взглядами.

— Наш заокеанский друг, — предположил Маршел.

Миссис Мур нахмурилась.