Приют изгоев

Сергей ЛИФАНОВ, Инна КУБЛИЦКАЯ

ПРИЮТ ИЗГОЕВ

Севе Мартыненко с искренней признательностью

В данном случае авторы используют слово «приют» как в традиционном, привычном смысле, так и как альпинистский термин, обозначающий заранее подготовленный привал на пути к вершине или обратно.

ПРОЛОГ: МЛАДШИЙ АРКАН

Госпожа Морайя, дочь князя Садалмелика, считалась при дворе Императора чародейкой, поэтому ее несколько сторонились, хотя открытой неприязни выказывать никто не осмеливался. Сама она принимала это невольное отчуждение как должное и, в сущности, оно ее весьма устраивало – можно было порой пренебречь светскими обязанностями и удаляться от двора, подчиняясь собственным желаниям, а не предписаниям этикета. Красотой она не блистала, хотя в юности считалась хорошенькой, и сам Император в свое время был влюблен в нее. Однако, находясь в двоюродном родстве, они не могли пожениться, а госпожа Морайя была слишком горда, чтобы быть всего-навсего возлюбленной.

Поэтому, едва выдалась благоприятная возможность, она и испросила у Императора разрешения удалиться в свое родовое имение, где заполнила весь свой досуг чтением древних манускриптов и магическими изысканиями, которыми интересовалась с детства. Там, в уединении, она провела четыре года и за это время выучилась тому, что дало ей право считаться волшебницей не по мнению толпы, а в собственных глазах. Впрочем, даже в этих своих занятиях молодая княжна была скорее рассеянной, нежели усердной, а посему в тайнах большой магии не преуспела, и магия ее была чисто женской, почти домашней.

Вернувшись ко двору Императора, госпожа Морайя с неудовольствием обнаружила, что больше не пользуется успехом: ее юное очарование в уединении померкло, изменились моды и вкусы, и она оказалась серой провинциальной мышкой среди цветущих придворных красавиц. К тому же, время излечило Императора от остатков влюбленности, и это было ей слегка неприятно, хотя она и заявила как-то своему отцу, что именно этого она и хотела. Теперь госпожа Морайя, пользуясь нехитрыми чарами, могла кружить головы тех мужчин, на которых ложился ее истосковавшийся по мужественности благосклонный взгляд. Она не искала в своих поклонниках шумных, страстных ухаживаний, ее вполне устраивала тихая, но. прочная привязанность, что и обеспечивало ее немудреное волшебство.

Ей было почти тридцать, когда она, задумавшись однажды о будущем, решила наконец выйти замуж и выбрала себе в мужья князя Аларафа, который был моложе ее на шесть лет. Князь был покорен ее чарами, была сыграна пышная свадьба. Два года спустя у княгини Морайи родился сын, а еще год спустя, утомившись супружескими и материнскими обязанностями, она по взаимному согласию оставила мужа. Обошлось без обид и обоюдных претензий; сын по брачному договору воспитывался в доме отца.

Оставшись одна, княгиня Морайя вернулась к привычному для себя образу жизни; она делила свое время между магическими занятиями в своем поместье и выездами в свет; изредка она приезжала к сыну и проводила с ним несколько дней. Нельзя сказать, что она не заботилась о нем; она никогда не забывала проверять добросовестность его нянек и учителей и регулярно составляла гороскоп на предстоящий год, однако чувства ее к сыну были спокойны и холодны – как всегда и во всем. Так шли годы.

Сын незаметно подрос – госпожа Морайя однажды очень удивилась, когда он приехал к ней верхом во главе небольшого отряда, в сверкающих доспехах с золотой гравировкой, в алом шелковом плаще, струящемся с плеч. «Уже не мальчик, а воин», – вздохнула Морайя, изумляясь быстротечности времени.

– Я ухожу в поход, матушка, – сказал юный князь, – и заехал попрощаться.

Госпожа Морайя, не сводя с сына неожиданно повлажневших глаз, припомнила содержание его гороскопа на этот год – нет, мальчику в ближайшее время ничего не угрожает.

Юноша стоял перед матерью, испытывая смущение и неловкость: он знал, что вот так сразу покидать мать неприлично, однако о чем с ней говорить – не знал тоже.

Мать поняла его замешательство:

– Как поживает князь?

Юноша с облегчением начал рассказывать об отце – он здоров, недавно устраивал большую охоту для князей Акуммо. Охота была удачной и, как заведено, трех оленей отослали к столу Императора.

– Я отвозил их сам и был при дворе всего два дня назад, – добавил юный князь с видимой гордостью. – Ему понравились олени.

– Как он разговаривал с тобой? – поинтересовалась Морайя. – Был ли он приветлив или строг?

– Мы долго с ним беседовали. Он сказал, что ты была очень красивой в молодости, – сказал юноша. – Но ты и сейчас красивая – я ему так и сказал.

Морайя, которая и при встречах с сыном никогда не забывала о наведении соответствующих чар, удовлетворенно улыбнулась.

– Как он себя чувствует? – спросила она. – Он тоже выступает в этот поход?

– Но это же не настоящая война, – удивился юный князь. – Зачем же он будет возглавлять обычные отряды, отправляющиеся на Север в Лесное Пограничье?

– Вот как… – промолвила госпожа Морайя. – Что ж, прошу тебя, подожди немного. – Она ушла в свои покои, довольно долго отсутствовала и вернулась с ажурным медальоном на шелковом шнурке.

– Пожалуйста, носи это на шее под рубашкой, – сказала она, протягивая медальон сыну. По гороскопу ему не угрожали ни раны, ни смерть, но – кто знает? – может быть, именно благодаря этому талисману.

Юный князь послушно надел шнурок с медальоном, заправил под рубашку. Морайя внимательно проследила за его действиями, потом сделала знак преклонить колено. Юноша послушно исполнил ее приказание. Морайя сухими губами коснулась его лба, сделала благословляющий жест и вдруг резко повернулась и ушла.

Юноша поднялся, подождал немного, растерянно оглянулся на свою свиту. Минуту спустя из покоев княгини вышла Хаско, ее молочная сестра, прислуживавшая княгине с молодых лет.

– Госпожа больше не выйдет, – сказала Хаско с низким поклоном.

– Я что-то не так сделал? – удивленно спросил юный князь.

– Госпожа очень разволновалась, – объяснила Хаско. Она еще раз поклонилась: – Удачного вам похода, мой князь. Надеюсь, вас минут беды.

– Да-да, спасибо, – рассеянно бросил юноша. – Так госпожа не обиделась?

– Что вы, мой князь, – покачала головой Хаско. – Госпожа счастлива тем, что у нее такой взрослый и красивый сын. Уверяю вас, князь, она ушла, чтобы скрыть слезы умиления.

Юноша не очень поверил ее словам, однако не стал больше задавать никаких вопросов и вскочил на своего коня.

Когда отряд удалился, Хаско вернулась в покои княгини. Она вошла в просторную светлую залу, служившую госпоже Морайе кабинетом и библиотекой; та сидела за столом и просматривала толстую тетрадь из пергамента, исписанную мелким быстрым почерком.

– Приготовлен ли Озерный павильон? – спросила она не оборачиваясь.

– Да, госпожа.

– Тогда прямо сейчас и отправимся, – решила княгиня. – Распорядись, чтобы доставили все необходимое. Список я составлю.

Она отложила тетрадь, взяла гусиное перо, откинула крышечку на чернильнице, нашла небольшой листок бумаги. Для прислуги Морайя делала записи крупными и разборчивыми буквами, но долго писать так она не умела: с каждой новой строкой буквы становились все мельче и мельче. На сей раз записка закончилась раньше, чем княгиня перешла на свой обычный бисерный почерк.

Хаско с поклоном приняла список и исчезла, чтобы отдать необходимые распоряжения.

Морайя между тем вышла в сад и по широкой лестнице неспешно спустилась к озеру. Хаско догнала ее, ничуть не запыхавшись, и пошла сбоку и чуть позади.

Ступени лестницы уходили прямо в воду, и здесь к массивному бронзовому кольцу был привязан украшенный резьбой челн.

Хаско сноровисто отвязала лодку, помогла перейти в нее госпоже, взошла сама и оттолкнулась шестом от берега. Озерный павильон стоял на сваях посреди водной глади; Морайя удалялась сюда для проведения своих магических опытов, и никому, кроме Хаско, не разрешалось переступать его порог.