Девушка и смерть

Грянули аплодисменты. Зрители кричали "Браво!" и "Бис!", но я чувствовала себя слишком уставшей и ограничилась поклонами и воздушными поцелуями. А ведь ещё придётся выдержать прощальный банкет. Ох уж эта моя слабохарактерность и неумение отказывать! Ну что мне стоило твёрдо сказать "нет", тогда бы я сразу поехала отдыхать вместо того, чтобы слушать тосты и здравицы, а также сетования и уговоры поклонников. Нет, в ближайший месяц никуда я не поеду, ни на какие гастроли, мне надо отдышаться и прийти в себя. Быть примой — занятие весьма утомительное.

Одной рукой прижимая к себе охапку подобранных на сцене цветов — могу себе представить, что сейчас творится в моей гримёрной, наверняка она превратилась в цветник — я вышла за кулисы. Там стоял Энрике, а рядом с ним я увидела того самого молоденького танцовщика, что предварял моё последнее выступление.

— Анжела, — окликнул меня Энрике, — позвольте вам представить Антонио Ферраза. Он очень хотел с вами познакомиться.

Я улыбнулась:

— Рада знакомству, сеньор Ферраз.

Юноша слегка покраснел и склонился над протянутой рукой.

— Я… Я очень счастлив, сеньорита Баррозо. Знаете, я давно мечтал об этом… Я так надеялся, что мы с вами когда-нибудь выступим вместе. Вы замечательно танцуете.

— Спасибо, сеньор.

— Да, замечательно, — повторил он. — Гениально. У меня просто нет слов, чтобы выразить… Очень жаль, что вы уходите.

Вокруг нас начали собираться люди. Сеньор Росси, сеньор Лира, кто-то из зрителей и работников театра. За их спинами я увидела Андреса, терпеливо ожидавшего, пока я освобожусь.

— Мы с Сильвией к выпускному концерту как раз готовили па де де из "Рождественской сказки", — продолжил между тем Антонио. — И когда я танцевал с ней, я представлял себе, что она — это вы.

— Ну, это ни к чему, — усмехнулась я. — Танцевать надо с тем, с кем танцуете, принимая партнёршу такой, какова она есть. Иначе не сумеете сами подстроиться под неё.

— Да, я понимаю, но… Я так мечтал… Конечно, это с моей стороны наглость, кто вы, а кто я, но всё же я так надеялся.

— Может, ещё и встретимся, — сказала я. — И не переживайте по поводу себя, я и сама вышла из училища три года назад. А прима-балериной стала только этой зимой.

— И так быстро уходите от нас.

— Антонио, — вмешался Энрике, — сеньорита Баррозо устала после выступления. Не держи её здесь, дай ей переодеться и отдохнуть.

— Да, конечно, сеньорита, извините.

— Не за что, — я улыбнулась. Мне понравился этот так мило смущающийся юноша, а неприкрытое обожание в его взгляде льстило. — Вы и в самом деле так хотите со мной станцевать?

— Это моя мечта с того дня, как я увидел вас на сцене.

— С того дня, как вы заметили меня на сцене, — поправила я. — Видели-то вы меня, держу пари, и раньше, но не обращали внимания. Что вы ещё танцевали, кроме "Сказки"?

— Сцену из "Франческо и Джильды", свидание в саду.

— Правда? Там же такие сложные поддержки!

— Я по поддержкам считался лучшим в нашем классе, — Ферраз опять покраснел, но в его голосе прозвучала нотка гордости.

— О! — я вспомнила мальчика, считавшегося лучшим по поддержкам среди моих соучеников. Интересно, где он теперь? Задатков солиста у него не было, но на руках у него я действительно чувствовала себя так же удобно и безопасно, как дома на диване. — Покажите мне, как вы танцевали, сеньор Ферраз.

— Как показать?

— А вот так. Станцуйте со мной, — я не стала говорить, что подумывала проделать с ним в утешение несколько па из "Сказки", но на мне была туника, а тот танец требовал пачки. Зато к "Франческо" туника вполне подходила. Конечно, на полноценный танец меня уже не хватит, но этого и не требуется.

Антонио явно растерялся. Я улыбнулась, вручила цветы сеньору Лира, попросив отнести ко мне, отошла на несколько шагов, встала на пальцы и побежала навстречу Ферразу. Он всё же сориентировался, подхватил меня на руки и закружил. Он и в самом деле хорошо знал танец, и поддержка у него был безукоризненная — до какого-то момента. Вот он поднял меня на вытянутых руках, так что я оказалась лежащей почти параллельно полу… а потом его рука как-то странно дрогнула и выскользнула из-под моей груди, словно её вышибло внезапным ударом. Я почувствовала, что падаю, судорожно попыталась уцепиться за него, он всё же запоздало подхватил меня, и, возможно, лучше бы я упала на пол. Моё тело резко выгнулось назад, раздался хруст, и в спину зазубренным копьём ударила боль.

Не знаю, кричала ли я. Наверное, кричала, потому что так больно мне не было никогда прежде. Но эти несколько минут из моей памяти выпали начисто, следующее, что я помню — это то, как я лежу на диване в закулисном коридоре, куда меня перенесли. По лицу текут слёзы, пальцы одной руки царапают диванную обивку, а другой — сжимают ладонь стоящего на коленях Андреса. Вокруг толпятся люди, нервно, возбуждённо переговариваясь полушёпотом:

— Значит, лучший по поддержкам?! Как ты всех девушек в училище не перекалечил? — это Энрике.

— Я не знаю, как это вышло, клянусь вам! Меня словно что-то под руку толкнуло! — со слезами в голосе оправдывается Антонио.

— Молчал бы уж лучше. "Толкнуло" его!

— Врач сейчас будет, за ним послали, — это, кажется, администратор Империоли.

— Анжела, ты как? Ты меня слышишь? Очень больно? — в который раз повторяет Андрес.

— Ну-ка, господа, расступитесь, — раздался властный голос. Видимо, далеко бежать за врачом не пришлось.

— Сидеть и ходить вы будете, — вынес вердикт врач.

— Но я балерина!

Врач вздохнул. Он был пожилым, с грустными, всё понимающими глазами.

— Об этом, сеньорита, придётся забыть.

Я сжала зубы, борясь с подступающими слезами. Неужели я никогда не смогу больше танцевать? И это именно сейчас, когда ко мне пришёл успех, когда танец стал смыслом моей жизни!

Врач ушёл. Вошёл Андрес, во время осмотра ожидавший в соседней комнате.

— Ну, как? — тихо спросил он, присаживаясь на край постели.

Я пересказала ему слова доктора.

— Быть может, он ошибся? — без особой уверенности в голосе спросил Андрес.

— Нет, — я покачала головой. — Он всё точно рассчитал. Совсем меня калечить он всё же не стал, но позаботился о том, чтобы танцевать я больше не могла.

— Кто — он?

— Леонардо.

Некоторое время Андрес молча всматривался в моё лицо.

— Леонардо? — переспросил он. — Анжела, это просто несчастный случай. Этот неопытный юнец тебя просто неловко перехватил, такое бывает.

Я невольно улыбнулась сквозь боль и слёзы. "Юнец" был моложе Андреса самое большее лет на пять. Впрочем, я и сама думала о нём, как о мальчике.

— Нет, Андрес. Это не случайность. Я и сама почувствовала, Антонио и впрямь толкнули под руку. Леонардо сказал мне на прощание — то, что он дал, он может и отнять. Он сделал из меня приму, он же и лишил меня сцены.

— Он из тебя сделал? — странным голосом переспросил Андрес. — Или, быть может, ты сама из себя сделала?

— Я?

— Да, ты! Он ведь за тебя не танцевал, — Андрес вскочил и заходил по комнате. — Ты сама училась танцу. Талант был твой, упорство, старание тоже твоё! В конце концов, ты сама начала заниматься, без его подсказок! Он помог тебе, да, но я уверен, что ты справилась бы и без посторонней помощи! Быть может, не так быстро, но тебя бы всё равно заметили и оценили.

— Нет, Андрес, — я снова качнула головой. — Не надо недооценивать его помощь и переоценивать мои достижения. Теперь я понимаю, что от тех моих самодеятельных уроков толку было немного. Обязательно нужен преподаватель, который направляет и указывает на ошибки, ведь себя-то со стороны не видно. Даже если танцуешь перед зеркалом. Кажется, будто всё идеально, а у тебя в этот момент локоть провисает, или ещё что-нибудь в этом роде. Леонардо и Энрике — вот кто сделали из меня звезду.