Страница 125 из 137
— Все люди на канале. Как бы не размыло валы. Экскаватор стоит. Идиот Сема застрял в городе с запасными частями. Я сейчас вернусь. Неудачно приехали.
Габуния заметил, как у Невской вздрогнуло лицо. Он понял, что обидел ее. Как это все не вовремя и как глупо!
— Идите в барак! — почти крикнул он. — Ждите меня. Я сейчас.
Невская повернулась и пошла к бараку. Брови ее были сжаты, губы дрожали. Неужели этот долговязый юноша думает, что она не способна работать во время опасности так же, как и все остальные? Нелепое рыцарство!
Она остановилась около барака и посмотрела на канал. Он прорезал девственные леса широкой рекой и тянулся на пятьдесят километров. В его воде отражалось тяжелое небо и нагромождались тучи.
Какая-то птица пронеслась над самой землей с плачущим криком и задела Невскую крылом. Птица летела в горы, спасаясь от грозы.
Невская вошла в барак. В комнате Габунии горела спиртовка. Она распространяла голубое сияние. Невская оглянулась. Книги, барометры, тяжелые болотные сапоги, карты и небольшой бюст Ленина на деревянной неструганой полке.
Хлопнули створки окна. Леса качнулись и глухо заговорили. Ветер шел по вершинам и пригибал их к земле.
Вошел Габуния. Землистое лицо его дергал нервный тик. Глаза сухо блестели.
— Послушайте, — сказал он быстро и невнятно. — Только сто рабочих-мингрелов… да, только сто рабочих, вы и я должны спасти от затопления всю эту часть Колхиды. Кругом на десятки километров, даже больше, нет ни души… Экскаватор стоит… Придется работать голыми руками. Бронзы нет. Матрос не дойдет. Через десять минут ударит ливень. Выдержите?
— Если бы не малярия, вы бы не задали мне этого вопроса, — мягко ответила Невская. — Ничего страшного нет. Все обойдется.
Габуния сердито засмеялся.
— Страшного нет? — переспросил он. — Люблю ваш апломб. Честное слово, люблю!.. Ну что же, идемте!
Сверкнула молния, и в ее стремительной вспышке Габуния увидел бюст Ленина на дощатой полке. Ленин чуть улыбался прищуренным глазом и испытующе смотрел на Габунию.
Габуния крепко держался за стол. Глаза его помутнели.
— Бронза, — сказал он тихо и так хрипло, что Невская услышала только клекот. — Вот она, бронза. Какой я дурак!
Он взял бюст и засмеялся. Невская смотрела на Габунию с тревогой. Ей казалось, что Габуния сошел с ума.
За окнами метались густые сумерки, иссеченные редким дождем. Ливень все еще медлил.
— Расплавить, отлить втулку и обточить это займет больше трех часов, но другого выхода нет, — медленно сказал Габуния, разглядывая бюст. — На моем месте он сделал бы то же самое.
— Кто «он»? — спросила Невская.
Габуния не ответил. Он быстро вышел, прошел в походную мастерскую и осторожно бросил бронзу в раскаленный горн.
Двое рабочих-мингрелов угрюмо посмотрели на Габунию и отвернулись. Они всё заметили, но промолчали. Огонь освещал их сумрачные лица.
Габуния коротко приказал приготовить втулку и во что бы то ни стало доставить ее на экскаватор.
— Хо! — ответил старый литейщик и кивнул Габунии. — Все сделаем, товарищ… Иди спокойно!
И, как бы дождавшись этих слов, хлынул ливень. Он гудел и ровными водопадами лился с неба. В двадцати шагах ничего не было видно.
Захлебываясь от теплой, тошнотворной воды, Габуния пошел в барак за Невской. Он скользил и ругался. Ему показалось, что Черное море поднялось к небу и будет изливаться на землю сорок дней и сорок ночей.
Невская ждала Габунию. Ливень гремел по крыше и блестящими чернилами струился по стеклам.
Невская зажгла керосиновую лампу. Зазвонил телефон.
Возбужденный голос прокричал в трубку:
— Говорят из Квалони! Вода валит с гор, Шалико, — страшно смотреть. Есть ли у тебя люди на пятом пикете?
— Есть! — крикнула в ответ Невская.
Голос не ответил.
Она повесила трубку и поняла, что вот с этой минуты Габуния, она и рабочие — ничтожная кучка людей, затерянная в лесах и болотах, — отрезаны от всего мира. Помощи нет и не может быть.
Ливень безумствовал. Он брал все более низкую ноту и заметно усиливался. Изредка облака вспыхивали угрюмым отблеском молний, и, спотыкаясь о горы, неуклюжими рывками гремел гром.
Через полчаса Невская вместе с Габунией добрались до пятого пикета.
В непроглядной тьме ревел ливень и гортанно кричали рабочие. Фонарей не было. Единственный светофор был на экскаваторе, но экскаватор не работал.
Люди копали на ощупь. Они хрипло дышали, сплевывали и швыряли землю так ожесточенно, будто окапывались под ураганным огнем. Казалось, вокруг нет ни земли, ни лесов, ни неба, ни воздуха, а один скользкий первобытный хаос.
Канал гремел. Габуния зажег карманный электрический фонарик и навел его на рейку, воткнутую в дно канала. Вода неслась по каналу, как по трубе, грязным валом. Она тащила коряги и сломанные деревья.
— Миха! — крикнул Габуния. — Как прибывает?
— По два сантиметра в минуту, кацо, — ответил из темноты Миха и блеснул по краю канала тусклым фонариком.
Вода шла в двух метрах от вершины вала.
Габуния прикинул. Еще полтора часа, и на пятом пикете вода пойдет через валы, смоет их, хлынет в леса и затопит грязным озером всю эту часть Колхиды, носившую название Хорга.
Лишь бы ливень не усилился!
Габуния трясся от холода. Вода стекала струями с его плаща, сапоги чавкали. Он снял и бросил в грязь кепку: она намокла и с чугунной тяжестью давила на голову.
Сколько прошло времени до странного гула и шипения в канале, Невская не заметила. Она швыряла землю лопатой с таким же ожесточением, как и мингрелы. Волосы падали ей на лицо и мешали дышать. Она провела по ним рукой, измазанной жидкой глиной. Волосы слиплись. На минуту стало легче.
Невская слышала вокруг свистящее дыхание людей, звяканье лопат, тяжелое шлепанье мокрой земли, крики Михи и быстрый гортанный голос Габунии. Иногда ливень и ветер ударяли ее с размаху в спину. Она скользила и падала в жидкую грязь.
Валы оплывали, и работа казалась бесполезной.
Внезапно вода в канале зловеще зашипела. Габуния быстро осветил рейку. Около нее вода пенилась и подымалась на глазах.
— Запрудило деревьями! — крикнул Габуния. — Завал!
Он бросился к дощатой лодке. Он стремительно соскользнул в нее по глине, стоя на ногах, — так на севере мальчишки катаются с ледяных гор. За ним сползли Миха и несколько рабочих.
— Топоры! — прокричал Габуния. Мингрелы не переставали работать. Лодку сорвало. Она закружилась и пропала в темноте.
— Лишь бы успели разобрать завал! Лишь бы успели! — бормотала Невская и швыряла землю.
Канал наливался буграми. Ударила запоздалая молния.
Невская увидела серые океаны воды, отвесно лившейся с неба, людей, облепленных глиной и стоящих по щиколотку в воде, бешеные струи, лизавшие верхушки валов. Ей показалось, что в некоторых местах вода уже переливается через валы.
Протяжный гром прокатился от моря до гор и встряхнул небо. Ливень пошел гуще. Далеко закричали рабочие. Черная тень пробежала по глине, с оглушительным чавканьем отдирая ноги. Мальчишка, стоявший рядом с Невской, бросил лопату и пронзительно заплакал.
— Пропал! Ничего не поможет! — крикнул глухой голос.
Внизу, на канале, часто и быстро стучали топоры: там Габуния и рабочие расчищали завал.
— Что случилось? — крикнула Невская.
— Человек сорвался в воду, — ответил по-русски торопливый голос. Работай, девка, не разговаривай!
Хрипение людей казалось предсмертным. Земля прилипала к лопатам, как клей. Голова у Невской кружилась.
Она слышала голос вернувшегося Габунии. Он успокаивал рабочих и даже шутил. Завал был разобран, но вода продолжала прибывать.
Габуния поднялся на вал. Вода шла в двадцати сантиметрах от верха. Габуния прислушался. Он хотел определить на слух, не стихает ли ливень. Но ливень гудел с прежним постоянством.
Габуния медленно пошел по валу и споткнулся о рытвину. По ней сочилась вода. Сразу всем существом Габуния понял, что именно в этом месте вал будет прорван.