Страсти ниже плинтуса

Я хотела было высказать ей все, что думаю... хотя после разговора в кабинете слова все кончились и нужно бы действовать силой, но не на улице же, да и неохота связываться с этой грымзой. Небось только этого и ждет, чтобы меня снова в милицию забрали! Так что я просто решила послать ее подальше.

Однако не успела я открыть рот, как рядом остановился темно-синий микроавтобус, его дверцы распахнулись, и на тротуар выскочили двое мужчин в хорошо сшитых серых костюмах... как же мне за последнее время надоели эти серые костюмы!

Мамочки! Где же Вовчик, который в прошлый раз так ловко избавил меня от этих «серых козликов»?

Я оглянулась; никого, кроме свекрови, поблизости не было, а ждать помощи от нее было по меньшей мере глупо. У нее на лице при виде этих серых типов возникла такая радость, что я моментально поняла, кому обязана их появлением. Значит, и в прошлый раз это она навела на меня серых злодеев!

Меня схватили за локти и потащили к автобусу. Я отбивалась изо всех сил и очень ловко наступила на ногу одному из похитителей, но это мне нисколько не помогло. Свекровь провожала меня оживленным взглядом, каким людоеды провожают аппетитного туриста, свернувшего на узкую лесную тропинку.

И вдруг произошло то, чего мы обе не ожидали.

Из автобуса выскочили еще двое мужчин и подхватили под локти Веру Анатольевну.

— За что? — удивленно взвизгнула та. — Ведь я с вами сотрудничаю... ведь я сделала то, чего вы от меня хотели, я исполнила свой гражданский долг... это я вам позвонила!

Если до этой секунды у меня еще были какие-то сомнения на этот счет, теперь они окончательно рассеялись. Я бросила на свою дорогую свекровь такой взгляд, что она должна была вспыхнуть и сгореть в долю секунды... Но этого почему-то не произошло.

Свекровь продолжала визгливо вопить и требовать справедливости.

Нас обеих втолкнули в автобус, дверь захлопнулась, и мы куда-то поехали.

В автобусе было темно. Похитители молчали, я тоже молчала, чтобы не тратить впустую нервные клетки, и только Вера Анатольевна очень громко возмущалась и билась в стенку автобуса головой. Наконец это надоело нашим сопровождающим, и один из них заклеил ее огромный жабий рот скотчем и как следует ткнул мою свекровь в бок, после чего она замолчала.

Надо сказать, я даже почувствовала некоторую симпатию к этому человеку. Конечно, бить женщин нехорошо, но моя свекровь — это все-таки совершенно особенный случай!

Автобус ехал примерно полчаса, несколько раз менял направление, так что я даже приблизительно не могла представить, где мы оказались. Наконец он остановился, мотор затих. Дверцы распахнулись, и нас вывели наружу. Свекровь принялась мычать, видимо, удар в бок показался ей недостаточно убедительным.

Я огляделась. Мы находились в просторном гараже, где стояло еще несколько таких же микроавтобусов и других машин. В дальнем конце гаража виднелся фанерный щит с мишенью на нем, много раз простреленной. Видимо, у наших гостеприимных хозяев здесь был не только гараж, но и тир.

Однако продолжить осмотр территории мне не удалось, потому что нас со свекровью повели к узкой железной лесенке.

Я поднялась по ней и оказалась в комнате, где находилось трое людей в сером. Один из них, если судить по возрасту и осанке, явно был начальником. Кроме того, здесь было несколько столов с компьютерами, металлический шкаф с картотекой и еще один — запертый.

За моей спиной раздалось возмущенное мычание — это Вера Анатольевна карабкалась по лестнице, подгоняемая тычками своего провожатого.

Наконец она выбралась наверх. По безмолвному знаку начальника сопровождающий снял скотч с ее рта, и она тут же гневно выпалила:

— Это какая-то ошибка! Я буду жаловаться на вас... я буду жаловаться вашему руководству... ведь я выполнила свой гражданский долг! Я проинформировала вас об этой... этой... — она кивком головы указала на меня, — и после этого меня хватают вместе с ней и везут принудительно, в том же самом автобусе! Я буду жаловаться вашему руководству!

— Жалуйтесь! — начальник лучезарно улыбнулся. — Причем можете начинать прямо сейчас, потому что я и есть руководство!

Затем он повернулся ко мне и мягким, отеческим голосом проговорил:

— Я очень советую не затягивать процедуру. Это будет очень неприятно и совершенно бессмысленно.

— Ка... какую процедуру? — переспросила я, хотя в глубине души уже все понимала.

— Процедуру признания, — ответил он так же ласково.

— Какого признания? В чем?

—

Я нервно сглотнула и попятилась. Сзади меня кто-то переступил, и я почувствовала легкий толчок в спину.

— Вы должны признаться мне, — начал этот человек медленно и внятно, как объясняет школьный учитель самым тупым ученикам. — Вы должны признаться, кто послал вас в ту квартиру... в квартиру Сергея.

— Никто... — испуганно сказала я, — мне просто некуда было податься, и у меня оказались ключи от той квартиры...

— Допустим, — проговорил он с некоторой угрозой, — допустим, что вы не врете... хотя чуть позже мы вернемся к этому вопросу... а пока... — И вдруг он злобно рявкнул: — Где список?

От неожиданности я отскочила назад и снова на кого-то наткнулась. Видимо, допрашивающий меня человек как раз и рассчитывал на элемент неожиданности, на то, что я от удивления и испуга все ему выложу.

Может, так бы оно и случилось, если бы я знала, что его интересует. Если бы я знала, о каком списке он говорит. Однако я об этом не имела ни малейшего понятия, о чем его тут же и проинформировала.

— Какой список? — возмущенно проговорила я. — Не знаю никакого списка! Я же сказала — пришла в ту квартиру, потому что мне негде было переночевать... Я не думала, что Сергей дома! Он был в командировке! А как только его увидела...

— Та-ак! — зловеще протянул здешний начальник.

—

Я чувствую, что разговора у нас не получится! Круглов, Степанов, организуйте нам условия для серьезного разговора!

Двое из его подчиненных тут же выволокли из угла огромное тяжелое кресло с массивными металлическими подлокотниками. На этих подлокотниках красовались широкие кожаные ремни. Такие же ремни были видны и внизу, у основания кресла. Я поняла, что сейчас меня усадят в это кресло, пристегнут руки и ноги ремнями, и дальше начнется сцена, какую мне не раз приходилось видеть в детективных фильмах... Что они будут делать — тушить об меня окурки или используют другие, более современные методы воздействия?

— Но меня-то можно избавить от этого зрелища? — подала голос моя обожаемая свекровь. Интонация у нее была примерно такая, как у герцогини, которую привели на порнофильм.

— Не волнуйтесь, с вами тоже будет отдельный разговор, — ответил ей шеф, криво улыбнувшись.

Один из подчиненных — то ли Круглов, то ли Степанов — шагнул ко мне. В руках у него появился небольшой плоский чемоданчик. Я сжалась, готовясь дорого отдать свою жизнь, как вдруг снизу, оттуда, откуда мы только что поднялись, донеслись какие-то выкрики и шум борьбы.

— В чем дело? — Шеф напрягся, его лицо странно одеревенело. — Посмотрите, что там такое!

Тот человек, который собирался подготовить меня к «разговору», скатился вниз по лесенке. Воспользовавшись этим, я отскочила в сторону и юркнула под один из столов. На меня никто не обратил внимания — всех присутствующих гораздо больше беспокоили доносящиеся снизу звуки.

Прошло не больше минуты, как вдруг из уходящего вниз проема снова показался тот человек, которого посылали на разведку. Он был бледен и держался очень странно. Разведя руки в стороны, проговорил, скривив лицо:

— Там... там все в порядке...

— Что за... — начал шеф, но договорить эту фразу он не успел: из-за спины его человека, как резиновые чертики, один за другим выскочили несколько парней, затянутых в черное, в бронежилетах и с тяжелыми круглыми шлемами на головах. Это было похоже на сцену из какого-то фантастического боевика. Кто-то из людей в сером выстрелил, но пуля попала в своего — в того, который поднялся по лестнице, служа живым щитом для нападающих...