Страница 86 из 110
Но Этельред сказал:
– Отходим.
И вслед за ним это слово прозвучало еще, и еще, и ещё раз. Оно оглушило лорда Карена, как будто не он первый предложил отступить.
После того, как последний военачальник сказал свое решение, возникла пауза. Однако то была не заминка. То была святая тишина – минута молчания по обреченному городу, и никто не решался её нарушить.
– Прощай, Жоговен, – лорд Карен резко поднялся. – За дело. Все – к своим отрядам. Будем отходить к Грохбундеру.
Он старался казаться бодрым и даже воодушевил остальных. Они зашевелились и заговорили, обсуждая дальнейшие планы. Сам же Карен понял, что все уже не так. Что-то оборвалось в нем – что-то, что дается один раз и уже никогда не возвращается.
– Предатель! Гхалхалтарин! С Хамраком за одно! – кричала толпа вслед карете лорда.
Еще день назад она бы не позволила себе подобного, но теперь, когда стало ясно, что правитель покидает город, осмелела. Люди сознавали, что Карен уже не является властителем Жоговена. Им представлялись мрачные картины будущего разбоя и верзилы-гхалхалтары, сжигающие дома. Жоговенцы считали, что им нечего терять, и потому открыто орали в бледное лицо Карена самые мерзкие ругательства.
Лорд слышал яростные крики, но они докатывались до него смутно, не проникая в сознание. Карен не понимал, что так настойчиво пытались доказать ему смазанные скоростью лица за окном кареты. Он словно впал в забытье. Жоговен корчился в предсмертной агонии, ярясь и пенясь сотнями людских тел на тесных улочках и площадях. Однако Карена почему-то не трогала его гибель. Ему казалось, что это не тот город, который он любил больше всего в жизни, как будто жестокий, злой волшебник сотворил извращенную копию настоящего Жоговена. Дома и улицы остались прежними, но была едва различимая и в то же время ужасная разница между ними и зданиями, запечатлевшимися в памяти у Карена. Он с острой болью сознавал, что так терзало его вчера вечером во время совета, и ночью, и утром. Люди в Жоговене переменились, и теперь, даже если он и вернется сюда, все будет совсем не так. Старый, милый, родной город погиб – умер негромко, не всколыхнув рассерженных толп. Он скончался мирно, в тишине, в сердце Карена.
Через пять дней гхалхалтары уже входили в распахнутые ворота Жоговена. Улицы были пустынны, хотя солдаты чувствовали, что за ними следят из окон сотни настороженных глаз.
Когда Хамрак проезжал под высокой, помпезной аркой, установленной в честь победы Королевства Трех Мысов над Скелетором в 118 году, к нему подъехал Гамар. Некромант взглянул на военачальника и тут же догадался, что это не к добру.
– Чего ты хочешь?
– Напомнить вам один разговор, ваше величество.
Хамрак нахмурился, вспоминая, и спокойная улыбка его на мгновение померкла.
– Помните, после переправы я просил у вас разрешения на владение городом в течение одного дня, – подсказал Гамар. – Вы сказали, что я получу его, если не потеряю при взятии ни одного бойца.
– Да.
– Жоговен пал, ваше величество. В моем корпусе нет потерь. Сдержите слово.
Свита и солдаты вокруг прислушались и выжидающе замерли. Они поняли, зачем Гамар хочет получить Жоговен, и всем стало интересно: нарушит ли бессмертный слово или пренебрежет тысячами человеческих жизней ради своей чести?
– Я жду, – ухмыльнулся Гамар.
Хамрак посмотрел на него, потом возвел глаза к небу. Некоторые из свиты сочувствовали ему, а кто-то втайне обрадовался. Вот задача достойная некроманта! Хотел быть честным и незамаранным? Не выйдет, в жизни так не бывает.
– Так что же я обещал? – наконец переспросил Хамрак.
Гамар усмехнулся, чувствуя, что бессмертный попал в тупик и пытается оттянуть время.
– Вы обещали, что дадите мне в полное владение большое людское поселение, если я возьму его без потерь.
Гамар уже приготовился выказать неопровержимые доводы, если Хамрак попытается настоять на том, что Жоговен не был взят. Однако король спокойно произнес:
– Хорошо. Получи во владение город, Гамар. Один день ты можешь делать в Жоговене все, что тебе заблагорассудится.
Гамар торжествующе обвел взглядом свиту. Победить волю и разум самого некроманта Хамрака! Но бессмертный ещё не закончил:
– Я забыл сказать тебе, что сие право распространяется только на тебя, но не на твоих солдат. Пока ты владеешь Жоговеном, я снимаю тебя с поста командующего корпусом, дабы это не слишком обременяло тебя, Гамар. Один день солдаты будут подчиняться лично мне. Это ведь не противоречит условиям нашей договоренности?
Гамар только и мог, что мотнуть головой.
– Ну а если ты хотел уничтожить город, то у тебя есть меч. Вперед, время не ждет! Ты хороший боец, но даже для тебя эта задача трудна.
Раздался смех. Гхалхалтары представили себе свирепого Гамара, мечущегося по улицам вымершего Жоговена с мечом наголо.
– Смотри, а то кухарки соберутся, так бока намнут!
– Хороший владетель!
Гамар метнул на бессмертного озлобленный взгляд. Тот улыбался, но военачальнику было не понять, что некромант смеялся не над ним, а радовался, что хоть один раз проучил коварную Смерть. Ведь тысячи жоговенских жителей были спасены.
Глава третья
По стенам были развешены тяжелые, ворсистые парзийские ковры. Пробивающиеся сквозь узкие стрельчатые окна лучи солнца блуждали по лабиринтам их разноцветных узоров. Свет отражался в пузатой вазе, стоявшей на низеньком столике, и струился по нежным тонким лепесткам настурций.
Осерта сидела рядом с цветами так, что её плечо касалось их склоненных головок. Девушка вышивала. Раньше она никогда этим не занималась, но теперь у неё появилось много свободного времени. К ней приходили гхалхалтарки, которые приплывали в город с Южного континента и искали в ней свою заступницу. Они-то и научили её этому мастерству.
Под иглой прорисовывалось темно-лиловое с перламутровым отливом оперенье птицы. Осерта старательно работала над каждым перышком. Когда птица будет готова, она задумала подарить её Халхидорогу.
За дверью послышались быстрые шаги. Она узнала их и с неловкой поспешностью сделала неровный стежок. Дверь отворилась, и на пороге появился Халхидорог. Его глаза возбужденно блестели, под стать драгоценным камням на дорогих браслетах, обхватывавших его руки от кисти до локтя.
– Прекрасные вести! – воскликнул он, сделав шаг и очутившись в комнате.
Осерта осторожно улыбнулась: неужели произошло главное сражение? Только бы не это.
– Мы взяли Жоговен.
– Хорошо, – кивнула девушка.
Ее волосы выбились из-под платка и скрыли лицо.
– Не волнуйся, мы взяли его без потерь, – предупредил Халхидорог. – Хамрак передает, что люди сами сдали город и никто не погиб. Если не веришь мне, можешь поговорить с гонцом. Я сейчас велел его накормить, так что он пока на кухне.
– Зачем? Я верю тебе, – Осерта рукой заправила пряди.
Сражения не произошло и в тоже время гхалхалтары одержали победу. Чего ещё можно было желать? И все же ей стало обидно за людей. Почему они сдались? Однако она тут же с гневом отогнала эту мысль – если бы они не сдались, они бы сражались и убивали, а что может быть хуже?
Халхидорог подошел к ней, принял из её рук вышивание и взглянул на птицу:
– У тебя талант!
– Спасибо. Я думала подарить эту птицу тебе, а теперь ты все испортил.
– Я не хотел подглядывать, – улыбнулся Халхидорог. – Но знай, что любая вещь, сделанная твоими руками, для меня дороже всего на свете.
Он наклонился и прикоснулся губами к кончикам её пальцев.
– У тебя дрожат руки. Как же ты вышивала?
– Это от известия. У меня кружится голова. Так все неожиданно.
– Согласен.
Осерта потянулась к его лицу, но не смогла забыться даже в поцелуе. Ее неотступно преследовала мысль о том, что людям нельзя так покорно сдаваться, что гхалхалтары должны прекратить наступление, что сражения не должно произойти, что она хочет невозможного.