Страница 103 из 110
Военачальник отпрыгнул назад. Шагах в трехстах его взор уловил нечто сверкающее. Через мгновение взгляд барона уже переместился на копошащихся рядом с ним гномов, но в голове возникла тревожная мысль: "Рыцари?" Ригерг отступил, выгадав краткий миг, в который его глаза взметнулись вверх. Догадка подтвердилась. Людских рыцарей было много, и они искусно врубились в остатки корпуса тварей, окончательно развеяв его. Рухнул последний боссон.
Тогда гхалхалтар со злостью метнулся на оставшихся против него двух гномов. Выпад был слишком стремительным, барон едва не упал. Его ноги заскользили по земле, ища опоры, и в этот момент меч ударился в грудь одного из гномов. Кольчуга звонко взвизгнула и разошлась. Гном стал запрокидываться назад, и Ригерг, не в силах выдернуть оружие, окончательно потерял равновесие. В фаланге от своего лица он увидел ослепительно сверкнувшее лезвие топора второго врага. Щеку обдало мертвенным холодом. Голова стала ледяной, а потом Ригерга вдруг бросило в жар. Наплечник бесформенным обломком слетел с плеча, и барон почувствовал раздирающий его, горячо пульсирующий комок, врезавшийся в ключицу. Он огненной трещиной понесся дальше вниз и застыл в сетке ребер. Гхалхалтар, рыча, повалился.
Два воина тут же подхватили упавшего предводителя, не дав гномам добить его. Отразив несколько ударов, гхалхалтары с драгоценной ношей нырнули в тесный строй своих, и те проворно сомкнулись за ними, приняв всю ярость раздосадованного врага на себя. Пробиваясь через толпу, ломая уцелевшие после трехчасовой рубки деревца, гхалхалтары достигли реки и, не раздумывая, бросились в нее. Вода злобно зафыркала, водоворотами вскружась у их ног. На середине Обры, где солдатам было по пояс, течение алчно вцепилось в недвижимое тело барона, норовя вырвать его из рук спасителей. Но гхалхалтары любили своего предводителя и достигли противоположного берега. У четырех убогих домов толпились гхалхалтары, ожидавшие своей очереди, чтобы броситься в бой.
– Кого несете? – поинтересовался любопытный десятник, чьи солдаты стояли с краю отряда.
– Барона Ригерга – командующего вспомогательным корпусом.
Десятник ещё не озлобился при виде жестокого избиения, происходившего на другом берегу, а потому сочувственно покачал головой и вдруг воскликнул:
– Эй, чего стоите? Не видите? Помогите!
Двое солдат из его десятка подскочили к промокшим гхалхалтарам, и вчетвером они легко донесли Ригерга до его шатра.
Гахжара сидела на скамеечке. Зрелище боя давно наскучило ей, и осталась одна мысль, что сейчас в клокочущем перед глазами месиве мечется её муж. Всегда спокойная, теперь она искренне беспокоилась за него, хотя и не могла отдать отчета, почему. Из-за любви? – глупо, она не была сентиментальна. Из-за корысти и боязни, что в случае его гибели она останется без достатка? – нет, её душа не столь огрубела. Просто в муже Гахжара всегда подспудно видела защиту, опору – то, что, быть может, было единственное по-настоящему важное в жизни. Во время боя, в неведении, она наконец осознала это разумом.
Гахжара увидела бегущих гхалхалтаров. Они приближались, неся на руках раненого. Она привстала и ахнула. Гхалхалтары положили барона рядом с шатром.
– Скорее, врача! – раздался крик.
Но Гахжара не поняла. Она не заметила, как появился лекарь и стал быстро рыться в своей толстой сумке. Ее взгляд был прикован к серому лицу мужа с закрытыми, обведенными сиреневыми тенями веками.
Солдаты высвободили грудь барона из оков тяжелого панциря, со злостью отшвырнули его в сторону. Лекарь стал ловко расстегивать толстый, стеганый кафтан. Тут только Гахжара заметила, что все руки врачевателя в крови, а рукав и грудь кафтана темно-багровые.
Гхалхалтарка подалась вперед и опустилась на колени рядом с целителем:
– Это опасно? – задала она глупый вопрос.
Лекарь не ответил, лишь хмыкнул. Его пальцы скользнули в алые прорезанные лохмотья нательной рубашки Ригерга, оголив рану. Гахжара отвернулась. Потом, перебарывая отвращение, снова взглянула на распростертое тело. Ей не верилось, что это её муж, такой милый, угождающий любой её прихоти, с тонкой улыбкой на устах. Теперь его рот застыл в изогнутой страдальческой линии, под которой странно, даже нелепо кучерявилась светлая бородка. Гахжара наклонилась над его лицом, прислушиваясь к дыханию. Ее черные волосы разметались.
– Не мешайте, пожалуйста, – стараясь придать своему голосу вежливость, попросил лекарь.
Она подалась назад как обожженная, потом поднялась на ноги и невидящим взглядом посмотрела вокруг. Впечатляющее зрелище обошлось ей слишком дорогой ценой.
Хамрак оглядывал поле сражения с небольшой возвышенности на правом берегу Обры. С начала сражения прошло чуть более трех часов, но сколько же свершилось за это время. Сколько погибло! Острые глаза некроманта безжалостно выискивали в высокой траве тела погибших. Метеоры опаленных дракунов упали на землю и теперь часть поля и лес горели. За чадом не было видно солнца.
Войска потеряли многих. На фланге Гамара битва шла особенно ожесточенно, а потому бессмертный послал туда подкрепление в четыре тысячи гхалхалтаров. Сейчас оно пробиралось по лесу, но уже быстрее, чем это делал Гамар, ибо воины не таились, а шли напролом.
В это время люди вывели из-за Устурга свой главный корпус, и перевес на левом фланге оказался за ними. Схватка в который раз переместилась из редколесья на берег. Все твари, завязавшие бой, были перебиты или развеяны по полю. Многие потонули в реке, напуганные и оцепеневшие от страха. Рыцари явно радовались своей силе, кромсая ряды гхалхалтаров, однако Хамрак мрачно и чуть печально подумал, что сейчас ему придется охладить ликование людей.
Некромант обратился к дожидающимся его гонцам, чтобы они скакали к военачальникам сразу нескольких корпусов и те шли в бой.
Гамар с хрипом запрокинул руку. Его налившиеся свинцом мускулы болезненно ныли. Из груди вырвался хрип. Клинок давно бы выпал из его руки, если бы не задеревеневшие, вцепившиеся в рукоять пальцы. Меч словно стал продолжением кисти. Выдохнув, Гамар обрушил удар на деревянный щит ополченца. В начале битвы он прорубал железные брони ратников, теперь же лишь отщепил кусок дерева. Военачальник увидел другого ополченца. В руке его дрожал кинжал. Гхалхалтар хотел опередить его, но человек уже вцепился в узду единорога. Зверь дернулся вниз, пытаясь лягнуть нападающего, но вдруг оступился. Ополченец отскочил, оставив в шее единорога кинжал. Бессмысленный злобный взгляд Гамара застыл на торчащей из раны рукоятке. Гхалхалтар настолько устал, что выпустил узду и безразлично повалился вслед за единорогом. Военачальник потерял бы сознание, если бы не громогласный крик, прилетевший сзади, из леса. Тогда Гамар сделал усилие. Меч его взметнулся ввысь и поразил не ожидавшего удара ополченца в живот. Человек согнулся и упал на колени, страшно ругаясь.
– Ах ты, сволочь недобитая!
Гамар увидел другого ополченца, замахнувшегося на него копьем.
Гхалхалтар понял, что у него не хватит сил отвести или даже сгладить этот удар. Наконечник был нацелен прямо в грудь.
– Ну, бей! – твердо воскликнул Гамар.
И ополченец застыл. Сначала у военачальника мелькнула глупая мысль, что человек так сильно удивился тому, что гхалхалтар может говорить по-людски, что забыл ударить. Теперь уже не мешкая, Гамар высвободил ногу из стремени и откатился в сторону. Едва приподнявшись, он заметил, что тот, кто ещё мгновение назад мог прикончить его, смотрит на лес. Взгляд Гамара также устремился по направлению приближающихся криков. Из-за деревьев двигался громадный корпус гхалхалтаров – подкрепление! На их лицах выражалось нетерпение. Им хотелось вступить в драку, дабы оправдать свое предыдущее бездействие. Ополченец метнул копье. Оно древком ударилось о щит одного из воинов и, отлетев в сторону, вонзилось в землю.