Страница 16 из 58
[1927]
Дела вузные, хорошие и конфузные*
1. Живот на алтаре отечества Вопит за границей газетный рой, что летчик Линдберг* — герой! Бездельник! Из Нью-Йорка в Париж перелетел на пари. Кто поверит? Какие дети? Где у него свидетель? Я лично, не будучи вовсе дитем, не верю этой мороке. Должно быть, летел коротким путем да и отдыхал по дороге. И вот за какой-то там перелет венками голову кроют. Горячие люди! А русские — лед, нельзя развернуться герою. А в нашем Союзе, если поскресть, почище герои есть. Возьмем Иванова. Герой Вхутемаса*. Я этим пари покорен: он съел в течение получаса пять фунтов макарон! Пари без мошенства: сиди и жри! А сверху стоит жюри. Когда он устал от работы упорной и ропот в кишке начался́, жюри стояло… у дверей уборной добрых полчаса. Уже Иванов в сомненье скорбит: победа и честь — или крах? Вылазят глаза у него из орбит, и страшен рожи распухший вид — горит, как солнце в горах. Минута… Скорей! Замирает зал… Герой губою одной последние две макароны всосал и хлопнул ложкой о дно. «Ура!» — орут и север и юг. Пришли представители прессы. Снимают, рисуют, берут интервью, на пузо ставят компрессы. «Ура!» Победил российский спорт, на вуз не навел конфуза… И каплет на пол кровавый пот с его трудового пуза. Но я хладнокровен к радости их. Не разделяю пыл. Что может вырасти из вот таких? Пьянчуги, обжоры, попы? А если в тебе азартная страсть, ее не к жратве вороти — возьми на пари и перекрась пяток рабочих квартир. Не лопнешь ты и не треснешь. Полезнее и интересней ж! А то и вуз разложится весь, с героем обжорки цацкаясь. Пора из наших вузов известь такие нравы бурсацкие. 2. Огромные мелочи Не думай, что всё, чем живет Вхутемас, проходит, бездарностью тмясь. Бывало, сюда в общежитие ткнись — ноги окурки ме́сят, висит паутина и вверх и вниз… Приди, посмотри и повесься! А тут еще плохие корма́ — есенинский стих и водка и неудавшийся роман с первой вертлявой молодкой. И вот ячейка ЛКСМ, пройдя по этому омуту, объявляет по вузу всем — конкурс на лучшую комнату. Помыли полы, и скатерть на стол — и дом постепенно о̀жил, и стало «самоубийства гнездо» радостью молодежи. Боритесь за чистый стол и стул! Товарищи, больше попыток ввести электричество и чистоту в безрадостность нашего быта![1927]
Славянский вопрос-то решается просто*
Крамарж, вождь чехословацкой Народной партии (фашистов) — главный враг признания СССР.
Я до путешествий очень лаком. Езжу Польшею, по чехам, по словакам*. Не вылажу здесь из разговора вязкого об исконном братстве* племени славянского. Целый день, аж ухо вянет, слышится: «словянами»… «словян»… «словяне»… Нежен чех. Нежней чем овечка. Нет меж славян нежней человечка: дует пивечко из добрых кружечек, и все в уменьшительном: «пивечко»… «млечко»… Будьте ласков, пан Прохаско… пан Ваничек… пан Ружичек… Отчего же господин Крамарж от славян Москвы впадает в раж?* Дело деликатнейшее, понимаете ли вы, как же на славян не злобиться ему? У него славяне из Москвы дачу пооттяпали в Крыму. Пан Крамарж, на вашей даче, в санатории, лечатся теперь и Ванечки и Вани, которые пролетарии, конечно… разные, и в том числе славяне. вернутьсявернутьсявернутьсявернутьсявернутьсявернутьсявернуться