Игры богов

Может, задумался?

Взглянув на меня, Наташа вдруг сбросила напряжение и улыбнулась:

– Готов идти?

– Вероятно, да, – пробормотал я. – А что ты с ним сделала? Я думал, что превращать людей в камень – привилегия горгон.

– Он придет в себя… через некоторое время, – небрежно кивнула в сторону телохранителя моя освободительница. – Сейчас он слышит нас, но сам сказать ничего не может.

Я хмыкнул:

– Какая жалость! Наташа, сдается мне, что его гостеприимство оказалось слишком уж навязчивым.

– То, что он сделал по отношению к тебе, отвратительно, – заявила девушка. – Извини, я не сразу заметила…

– Да что ты! – Я запнулся, не в силах подобрать слова. – Спасибо… Но… но то, что он сделал по отношению к Марго, отвратительно вдвойне.

Если начальник охраны и слышал наш разговор, то никак этого не показывал. Впрочем, едва ли он мог, будучи в таком статуевидном состоянии, выражать эмоции.

Я поднялся с кресла. Неожиданная психическая атака Михеля вымотала мои силы до предела. Ныла каждая мышца, ног я почти не чувствовал, а на душе была лишь бесконечная усталость.

Стараясь обращать на все это поменьше внимания, я подошел к Наташе. Взял ее за руку, заглянул в глаза.

– Спасибо, – мой голос почему-то сорвался на шепот. – Мне был нужен этот разговор.

Наступила пауза: я вдруг понял, что зашел в тупик, а Наташа ждала. Несколько секунд мы так и стояли посреди комнаты молча. Потом она отвела взгляд и мягко высвободила руку.

– Пойдем.

– Я действительно тебе благодарен, – пробормотал я, чувствуя себя глупо.

– Пойдем же!

Она направилась к замаскированной двери, и та не замедлила открыться. Каменные панели бесшумно ушли в скалу. За ними был лишь пустынный коридор.

Я оглянулся на Михеля. Несколько минут назад мне хотелось его убить. Я был готов даже пожертвовать собственной жизнью, только бы дать выход тому чувству ненависти, что жгло меня изнутри. Теперь же…

Теперь он был беззащитен в своей неподвижности, а я не ощущал ничего, кроме усталости. Мне стала совершенно безразлична дальнейшая судьба человека, которого я совсем недавно воспринимал как своего врага. Умрет ли он, останется ли жив – не все ли равно? Сделанного-то не воротишь.

– Мы уходим, – сказал я, обращаясь к нему. – Я мог бы лишить тебя жизни, как ты лишил жизни Марго. Но нет, лучше живи. Ты достиг, чего хотел. Ты стал первым лицом в вашей проклятой Компании. Пусть так. Момент триумфа скоротечен – это знали еще древние. Лови его, наслаждайся им, хватайся за него – в страхе перед завтрашним днем. Перед тем, кто будет похож на тебя, кто так же не побоится ломать чужие судьбы и беззаботно сметать с пути досадные помехи. Когда-нибудь он придет. Когда-нибудь помехой у него на пути станешь ты… Живи.

И снова коридоры. Мне уже начинало казаться, будто в этих чудовищных подземельях я провел долгие годы.

– Почему нас не забрал Клод? – спросил я у своей спутницы, когда мы пробирались одним полутемным проходом. – Раз – и исчезли бы вместе с ним.

– Он не может так сделать, – пояснила Наташа. – Одушевленные предметы переносить трудно, очень трудно. Даже собак или кошек.

Я удивился:

– А как же Марго? Наташа запнулась.

– Она… Алексей…

– Что?

Моя спутница помедлила, а затем все-таки произнесла:

– Она уже не была живой… Прости.

Я знал это. Марго ведь умерла на моих руках. И все же эти неожиданно глухо прозвучавшие слова будто убили во мне какую-то призрачную надежду, остро и четко указав на ее беспочвенность. Внутри образовалась холодная пустота.

Клод забрал тело. Неодушевленный предмет…

– Верь! – вдруг быстро сказала Наташа. Ничего не поняв, я уставился на нее.

– Верь, – повторила моя спутница. – Говорят, что вера способна творить чудеса.

– А это правда?

– Не знаю. Но ведь может же быть правдой! Алексей… Самое большое заблуждение человечества – думать, что чудес на свете не бывает. Верь!

Я молчал.

– Перестань считать, что мир предсказуем, – и чудеса вернутся в твою жизнь! – настаивала Наташа.

– Так просто? – невольно я улыбнулся, но улыбка, кажется, вышла грустной. – Спасибо, Наташа. Однако я, наверное, никогда и не полагал, что мир предсказуем. А после происшествия на Земле – тем более. И все же любой вере есть предел. Я попробую.

До ангара мы добрались благополучно. Я понял, что все закончилось, лишь когда увидел перед собой дверцу «буревестника».

– Садись, – кивнула моя спутница.

– Мы полетим на этом? – удивился я.

– Только до яхты. Блонди нас ждет на орбите.

– Яхта?

– Быстрей!

Повинуясь команде, я запрыгнул на сиденье и лишь потом огляделся.

«Буревестник» стоял на краю огромного зала – целого космодрома под крышей. Дальше располагалась самая различная техника, а ближе к противоположной стене виднелись корпуса четырех космических кораблей. Но там были люди.

И сейчас несколько человек направлялись в нашу сторону, отчаянно жестикулируя – голосов на таком расстоянии было не разобрать. Нас заметили!

– У них там наверняка под рукой лазерный резак, – предупредил я Наташу, взявшуюся за пульт управления.

Она фыркнула:

– Ну мы же не будем ждать, пока его включат!

Наш «буревестник» сорвался с места. Одновременно с этим та часть крыши ангара, что находилась над кораблями, начала открываться. Массивные секции нехотя заскользили, впуская в помещение дневной свет.

Внизу мелькнули присевшие с перепугу фигурки: машина вихрем пронеслась буквально в метре над их головами. А потом перехватило дух и у меня, поскольку Наташа отнюдь не собиралась ожидать полного открытия секций и устремила «буревестник» прямо в расширяющийся, но еще такой узкий просвет.

Проскочим или нет, гадать не пришлось: за те доли секунды, когда навстречу летел потолок, даже толком испугаться было невозможно.

Миг – и вокруг лишь небо. Такое прекрасное, такое просторное и светлое после полумрака бесконечных подземных туннелей…

Наташа вытерла лоб, откинулась на спинку сиденья. Взглянула на меня, улыбнулась:

– Вот. А Михель говорил, что не пробьемся.

– Ты молодчина, – чистосердечно похвалил я ее. – Михель тебя недооценивал.

– А ты?

– А я ничего подобного не говорил. Она улыбнулась снова, но промолчала.

– Однако твоя способность открывать любые двери меня просто поразила, – признался я. – Как тебе это удается?

– Это совсем не сложно, – пожала плечами Наташа. – Они прекрасно слушаются мысленных команд. Хочешь, научу?

– Гм… Пожалуй. Вполне может пригодиться, когда меня в очередной раз решат упечь за решетку.

– А такое бывает часто?

– Могу заверить: значительно чаще, чем мне хотелось бы.

Минуты через две я увидел идущую нам навстречу яхту. Небо к этому времени успело основательно потемнеть, то тут, то там проступили звезды, не заглушаемые более свечением атмосферы; далеко внизу остались перистые облака. Мы были почти в космосе.

Наташа снизила скорость и начала маневрировать.

Посадочная палуба при нашем приближении засветилась красочными огоньками. На фоне черноты корпуса – мы приближались с теневой стороны – это выглядело как-то необычно и загадочно. «Буревестник» уверенно прошел сквозь воздухо-удерживающий экран и сел почти на самом краю площадки.

Едва произошло касание, Наташа откинула дверцу.

– Блонди! – позвала она.

– Всегда здесь, – немедля откликнулся знакомый голос.

– Точка входа для Горвальдио?

– Просчитана. Приступать к выполнению перехода?

– Конечно!

В то же мгновение я, уже начавший выбираться из машины, чисто инстинктивно отшатнулся: яхта, ложась на курс, развернулась с молниеносной быстротой, да еще так, что в поле зрения мимоходом попала планета. Когда стоишь в двух шагах от экрана, удерживающего воздух, подобные вещи весьма впечатляют. Зрелище не для слабонервных.

– Упф! – перевел я дух, когда головокружение утихомирилось. – Блонди, мне понравился этот твой маневр с разворотом.