Страница 13 из 50
«Русские разрушили миф о том, что Россия холодна и безжизненна. Центр искусства ожил, публика была просто в восторге. По мастерству исполнения музыка была блестящей. Виктор Гридин вел оркестр за баяном изумительно, и об этом выступлении можно сказать: „Чертовски здорово!“».
«Звучание московского оркестра народных инструментов „Россия“ временами было волшебным, почти гипнотическим. Сильный голос Зыкиной свободно летел от самых низких глубин до хрустальных высот, пленяя слушателей. Это прекрасное представление, длившееся больше двух часов, и удовольствие, полученное публикой, вполне стоило денег, затраченных на билет».
— За границей, — говорила мне Зыкина, — если выступишь неудачно, второй раз уже никто не пригласит. И если не понравишься публике в каком-то городе — будь ты хоть близкой родственницей Папы Римского — тебя все равно ждет такая же участь.
— Кстати, Людмила Георгиевна, Папа Римский Иоанн Павел II любил слушать записи концертов ансамбля Александрова, где и ваш голос есть вместе с Евгением Беляевым, — вспомнил я о привязанности Папы.
— Ничего удивительного нет, — отвечала Зыкина, — я часто пела с Евгением в сопровождении ансамбля и дома, и за рубежом. В Загребе под открытым небом вдвоем концерт устроили. Я знаю, что Папа в молодости, когда ансамбль гастролировал в Польше, всегда приходил на концерт, стараясь не пропустить выступления александровцев при каждом удобном случае.
…Смерть Гридина в 1998 году Зыкина перенесла достойно. Сожалела лишь, что бывший муж не оставил ничего из наследства первой жене и двум детям. «Не ожидала от Виктора», — сокрушалась она с ноткой осуждения в голосе.
Пришлось искать нового дирижера. И она его нашла. На Смоленщине. «Даровитый малый», — говорила мне, когда я впервые увидел нового дирижера Николая Степанова, ставшего впоследствии заслуженным артистом России.
Казалось, жизнь кипела и бурлила, с новым дирижером появлялись и новые исполнители, выступавшие с ансамблем. Но тут пришла беда — врачи обнаружили у Зыкиной застаревшую раковую опухоль интимного характера. Да еще диабет стал преследовать ее организм. О гастролях за рубежом она стала забывать — последние, с ансамблем в Китай, были в 1998-м. Урезала график гастролей по стране — в 1999-м концерты ансамбля прошли лишь в семи городах страны. Забросила она и работу по совместительству на часть ставки профессора в Московском государственном институте культуры, в котором сотрудничала вместе с Гридиным с 1986 года. Хотя такой мощный спонсор, как «Газпром», с помощью B. C. Черномырдина и помогал, настроение ее было совсем другое, нежели прежде. (После «Газпрома» Зыкину спонсировал ЛУКОЙЛ. «Я совсем не собиралась идти в эту компанию, но мне сказали: „Людмила Георгиевна, за вами стоит большой и высоко профессиональный коллектив, великолепные, удивительные по своему таланту артисты, которым, конечно же, дополнительная поддержка не помешает. В ЛУКОЙЛе вас все очень любят“. Ну как после этого не пойти? В общем, оказалась я в ЛУКОЙЛе и… смутилась, а Вагит Юсуфович (Алекперов) увидел мое состояние и говорит: „Людмила Георгиевна, вы что же, и на сцене так теряетесь?“. Ну, на сцене я не теряюсь, а здесь растерялась, не так это легко с просьбами обращаться… Короче говоря, Вагит Алекперов сам не рассказал о том, что может сделать для „России“ ЛУКОЙЛ. Ведь опыт работы с другими музыкальными коллективами у нефтяников был. Например, они поддержали симфонический оркестр под управлением Владимира Федосеева, которого я считаю одним из лучших дирижеров современности»).
Запас внутренних — и духовных, и физических — сил, несмотря на жестокий диагноз врачей, у нее все же был, и она не думала сдаваться на милость болячкам. Перед юбилеем в июне 1999 года на вопрос журналистов одной из газет: «Как вам удается сохранить прекрасную спортивную форму?» она ответила: «Силы обретаю на сцене. Здесь забываю обо всех горестях и печалях. Каждое утро тренируюсь — пою, не берегу себя, не ленюсь, даже когда плохое настроение или не выспалась. Потому что знаю: нужен постоянный тренаж голосу. В июле надеюсь съездить в отпуск — отдохнуть перед туром по 80 городам России до конца 2000 года».
«Зачем вы, Людмила Георгиевна, наобещали тур по 80 городам? Откуда вы взяли такую фантастическую цифру? — наседал я с вопросами. — Найдутся такие читатели, что и поверят, еще будут восторгаться: „Смотрите-ка, Зыкина-то хочет 80 городов объехать. Во дает!“» — «Ну и что, пусть знают, что у Зыкиной есть еще порох в пороховнице», — отвечала она. «Пороху» хватило на десяток городов, не более.
Она понимала, что лицо ансамбля «Россия» — это она и без нее ансамбль совсем не то, не то. И все оставшиеся силы отдавала ему без остатка. 36 человек держались на ее крепких пока что плечах, и нужно было работать и работать вместе с ними — способными, талантливыми, одержимыми. Организовала «Фонд Зыкиной» для целей спонсорства и поддержки слабых мира сего (замечу попутно: одного из бывших директоров фонда по фамилии Никитин убили как бы невзначай).
С опухолью она не знала, что делать. Советчиков набралась куча. Все всё знают, все понимают, хотят искренне помочь. Вдруг откуда ни возьмись, объявились два «специалиста» (точнее, два афериста, было бы сказать) с юга России, которые стали избавлять Зыкину от недуга. И что же они делали? Колотили грудь певицы то ли кулаками, то ли ладонями, то ли еще чем-то, я не знаю, не видел. Почти месяц били и отбили… до болезненных синяков. И она думала, что таким способом избавится от опухоли раз и навсегда. В Кремлевке у специалистов-онкологов, когда она рассказала потом об этом «лечении», чуть глаза из орбит не вылетели от недоумения. Неожиданно пришло озарение. На видном месте в квартире на Котельнической набережной висела потемневшая от времени икона Николая Угодника. Зыкина взмолилась перед ней: «Укажи, святой Николай, что мне делать, как поступить?». И вдруг она увидела: очи его просияли и моргнули, что означало — можно ложиться на операционный стол. И она легла на него без раздумий. Несколько часов длилась сложнейшая хирургическая процедура по удалению опухоли не в одном месте.
После всего пережитого в придачу с сахарным диабетом она продолжала утверждать, что чувствует себя вполне здоровым человеком. Говоривший открыто и часто о ее болезнях за пределами круга близких людей становился недоброжелателем или лжецом. «Я абсолютно здорова и проживу 120 лет», — заявляла она всем, кто интересовался ее самочувствием. Однажды, лет двадцать назад, я рассказал Людмиле Георгиевне о моем интервью с С. М. Буденным, известным полководцем времен Гражданской войны. На мой вопрос: «Как вы себе чувствуете в 90 лет?» маршал ответил: «Раньше я был молодой и красивый, а теперь только красивый». Зыкиной понравился ответ Буденного, и она с улыбкой сказала: «Когда мне будет девяносто, я буду и молодая, и красивая». Кстати, в 60-е годы Буденный, любивший народные песни, частенько наведывался на зыкинские концерты и иногда заходил за кулисы, благодарил певицу за доставленное удовольствие.
Когда швы после операции затянулись, она приободрилась, но в прессе стала просачиваться информация, что Зыкина часто болеет после перенесенной операции, у нее давление скачет, она простужается то и дело и т. д. Ее поклонники отреагировали быстро. Привожу строки из двух (их было значительно больше) посланий Зыкиной, присланных ей весной 2000 года.
«Добрый день, дорогая Людмила Георгиевна! Прошло 12 дней после Вашего замечательного концерта. Большое спасибо Вам за полученное удовольствие — слушать Вас и Ваших коллег. За дорогую память, за автограф, оставленный Вами в прекрасной и глубоко содержательной книге „Течет моя Волга“. Находясь в концертном зале „Украина“, мы внимательно следили за Вами и очень переживали, что Вы выступали в болезненном состоянии. Видимо, и артериальное давление было у Вас на пределе. Я, как врач и как Ваш многолетний, бескорыстный и искренний поклонник, можно сказать друг, убедительно прошу Вас: не истязайте себя и не выступайте с концертами через силу, на грани своих возможностей. Тем более что Вы выступали после бессонной ночи в поезде и нервотрепки с таможней. Всей семьей просим Вас беречь себя и выступать еще долго, на благо народов бывшего СССР.