Диковинница

Отодвинув для себя стул, Лѝхард сел напротив и откинулся на его спинку. Затем усмехнулся, сложив руки на груди:

– Я рад, что у Вас, наконец, хватило мужества задать мне прямой вопрос, а не исходить ядом втихомолку, как делали до сих пор.

Белка вскинула на него яростный взгляд.

– Кроме того, я не занимаюсь проверкой тетрадей, – угадав, что у неё на уме, добавил он, – А моим подопечным вряд ли есть до Вас какое-то дело.

Растерянно хлопнув глазами, Беляна заинтересованно наклонила голову.

– Природа не нуждается в Вашем покровительстве, барышня, – спокойно объяснил Леший, – Наоборот – это люди нуждаются в ней. Она вообще не требует вмешательства человека. Для этого существуют такие как я. Ваша задача – научиться жить в согласии со всеми живыми существами, пользоваться дарами, не нанося вреда, поскольку вред вы, таким образом, наносите и сами себе.

Беляна ошеломлённо слушала Лешего, не в силах оторвать взгляда. Только однажды отряхнула юбку, почувствовав какой-то дискомфорт. В следующее мгновение что-то блеснуло у него на правой руке. Кольцо? Она моргнула несколько раз, присматриваясь. Нет, показалось. А Лѝхард тем временем продолжал:

– Вы достаточно часто употребляете в своих работах такие слова, как защищать и охранять. Да-да, я поинтересовался, за что снижаются Ваши оценки. Вы не считаете человека частью природы, а противопоставляете их. Кто вбил в Вашу голову эту чушь? Сначала я предположил, что это такой вид добросердечия. Но вскоре понял, что это не доброта. Это – высокомерие! Какие у Вас основания для подобной заносчивости?

Поймите, этот мир создан почти идеально. Между людьми, животными, растениями и даже грибами нет разницы, все они обладают сознанием. И если по какой-либо причине человечество исчезнет с лица земли, природа в целом от этого нисколько не пострадает.

– Она не пострадает, если исчезнет и любой другой вид, – промолвила Белка упрямо.

– Вот именно – как и любой другой…

– Но я выучила учебник по Вашему предмету почти наизусть! Можете проверить.

– Беляна, целью изучения предмета является понимание законов природы. Если бы только их знание, у Вас были бы отличные оценки. К сожалению, понимания у Вас я не вижу. Вы пришли в Ведарию, чтобы стать ведуньей. И Ваши успехи свидетельствуют, что непременно станете ею. Но, не постигнув самых важных принципов, можете использовать эти способности во вред себе и окружающим. Прочитать учебник, присутствовать на всех моих лекциях мало – Вы так и не поняли главного. Человек себялюбивый, алчный, желающий возвыситься над другими, никогда не сумеет постигнуть истинного ведания.

– Хотите сказать, что я могу стать злой ведьмой? Как Ваша… – она осеклась, и замолчала.

– Я этого не говорил, – нахмурился Лѝхард.

– В таком случае Ведария обучает огромное количество тёмных колдунов и ведьм, – язвительно возразила Белка, – Поскольку на нашем курсе лишь одна студентка имеет отлично по Основам Мироздания.

Он вздохнул:

– Вы неисправимы, Беляна. Что лишний раз убеждает меня в моей правоте. Поймите, наконец – я не учу добру, или свету, – он криво усмехнулся, – Неуспеваемость по моему предмету не означает автоматически приверженность студента к тёмной магии. Как Вам должно быть известно, в мире необходимо равновесие – без тьмы нет света, без зла добра… Абсолютное большинство студентов, не обладая Вашими способностями и памятью, знают куда меньше Вас. Но при этом гораздо больше понимают. Ваш балл снижен по единственной и особой причине. Ни у кого другого ничего подобного я не замечал. Вы уверены в том, что всё живое вокруг призвано служить человеку!

Белка молчала, не в силах ничего возразить. В голове крутились и постепенно таяли мысли об уроках биологии и экологии в мире, где она выросла. Абсурдности понятия "покорение природы", постепенно приводящего к её уничтожению. О совсем недавней уверенности в том, что Лесогор просто невзлюбил её. И, справедливости ради надо сказать, было за что…

– Почему Вы не объяснили мне этого раньше? – наконец, спросила она.

Лѝхард снова усмехнулся:

– А Вы не спрашивали. Ещё одна черта, мешающая привести знание к пониманию – слышать только то, что хотите. Сегодня Вы захотели услышать меня. Поэтому пришли задать волнующий Вас вопрос. Пусть из-за того же высокомерия – получить высший балл – но надеюсь, мой ответ будет Вам полезен. Если бы я сам навязал Вам эту беседу, Вы восприняли бы её как нотацию, и пропустили мимо ушей. Поскольку упрямо считаете, что я к Вам придираюсь.

***

– Короче, Свет, я, оказывается, упрямая и высокомерная!

– Хмм… – улыбнулась Светка, – Какая точная формулировка!

– Что? – округлила глаза Беляна, – Ты тоже так считаешь?

– Успокойся, подруга, – сощурилась Светлана и похлопала Белку по плечу, – Да, я тоже так считаю, но не вижу в этом ничего дурного. Тем более что я сама такая – ты же знаешь.

– Вот уж утешила! – скорчила Белка уморительную гримаску и вдруг вздрогнула, ощупывая свою юбку, – Да что у меня тут такое? Который раз уже щиплет!

Девушка вытащила из кармана сморщенный комочек.

– Это печать, – усмехнулась Светлана, – Мы про неё забыли совсем. Я думала, ты её уже выкинула.

– Нет… не выкинула, – пробормотала Беляна, разглядывая горячий, светящийся кусочек воска, – Я тебе больше скажу, – добавила она, зажмурившись на мгновение, – Она сработала. На Лесогора.

– Что? – ошеломлённо выдохнула Светка.

– Лесогор входил в Диковинницу последним. Вот что, – ледяным тоном проговорила Белка.

***

Несколько дней Беляна ходила по пятам за Лешим, делая перерывы только на время занятий и сон. Стремилась поймать его за каким-нибудь сомнительным разговором, или подозрительным поступком, который выдаст с головой его зловещие замыслы.

Светлана предположила, что он, например, мог быть в Диковиннице три дня назад, или вовсе посещать её с завидной регулярностью. Хотя, пыли на ручке арочной двери было достаточно, чтобы с уверенностью утверждать: Диковинница – не музей, посетители в ней – весьма редкое явление.

Теория подтверждалась тем, что за всё время, что она наблюдала за перемещениями Лесогора, он и разу не заходил в Книжницу. Белка даже начала сомневаться, что он вообще знаком с Бубликом. Зато Лѝхард был очень хорошо знаком с Ярославной. Слухи, ходившие о них, не лгали. И это был неприятный момент.

На самом деле неприятным было всё. Шпионка из неё получалась никудышная, и Лесогор то и дело ловил её – то подслушивающей у двери лесного портала, то подглядывающей в замочную скважину. Её поведение было настолько странным, что следи она за собой, уже давно решила бы, что она преступник, а не детектив.