Жатва черепов (ЛП)

Пашток Улувент собрал армию примерно в шесть тысяч воинов, а утонченное и смертоносное мастерство Ноты Этассай заработало ему пять тысяч. Каждое из этих войск было достаточно сильным, чтобы отвоевать себе изрядный кусок территории Империума и учинить на нем резню, какой еще не знала история.

Но Жатва Черепов еще не закончилась: правила, установленные Тираном, гласили, что в конце нее должен остаться только один чемпион.

С наступлением темноты три противника вышли на арену, облачившись в доспехи и выбрав оружие сообразно своим вкусам. Искусственная рука Хонсю блестела в свете факелов, зажженных по периметру арены, а позади них толпы воинов ревели, криками выражая поддержку своим командирам.

Все трое прошли в центр арены и встали друг против друга. Хонсю воспользовался возможностью изучить противников, понимая, что останется в живых, только если будет знать их лучше, чем они знают сами себя.

Нота Этассай был облачен в облегающий костюм из мягкой черной кожи, поверх которого были пристегнуты элементы гибкого доспеха, прикрывавшие наиболее уязвимые места. Андрогин грациозно скользнул на арену, и прежде чем началась битва, порадовал зрителей акробатическим ритуалом, в котором прыжки и перевороты сопровождались вращением двух мечей, темных, как бархатная ночь. Лицо его было скрыто кожаной маской с металлическими заклепками и застежками-молниями, похожими на шрамы, а на месте глаз были сферы из дымчатого стекла, светившиеся иронией и весельем, как будто их владелец пришел на встречу друзей, а не на смертельный поединок.

Пашток Улувент воткнул свой меч в пропитавшийся кровью песок арены и взревел, сотрясая небеса кличем, полным первобытной, не выразимой словами ярости. С его доспехов капала жертвенная кровь, и похожая на обнаженную мускулатуру броня, казалось, вздымалась и пульсировала в такт биению его сердца. Глаза его, подобные озерам крови, тускло светились. Он поднял кинжал, приставил зазубренное лезвие к шее и нанес себе глубокую рану. Как только из пореза потекла кровь, чемпион воинственного бога отбросил кинжал в сторону. Хонсю прищурился:

- Уже сдаешься, Улувент?

- Если я не успею убить тебя, прежде чем истеку кровью, то я не достоин победы, и смерть моя будет угодна Трону Черепов, - ответил тот.

- Не жди, что я совершу что-то подобное, - предупредил Хонсю.

- Я и не жду. Ты – дворняжка, выродок, порожденный смешением генов в тяжелые времена. Ты – существо без чести, которому лучше было бы никогда не появляться на свет.

Хонсю сдержал злость, но Улувент на этом не остановился:

- Один из твоих чемпионов уже поклялся мне в верности, но если ты подчинишься мне, твоя смерть будет быстрой.

- Я никому не подчиняюсь, - предупредил Хонсю противника.

Нота Этассай рассмеялся: это был высокий, мелодичный смех, полный искреннего веселья.

- А я, напротив, прекрасно умею подчиняться, хотя во всех сношениях предпочитаю быть сверху.

- Вы мне оба отвратительны, - прорычал Улувент. – Сражаться с вами – оскорбление моей чести.

Взревел боевой горн титана, и подбадривающие крики зрителей немедленно смолкли. Тиран Бадаба поднялся с трона, чтобы обратиться к стоящим на арене чемпионам; Хамадрия обвилась вокруг его бедра, как какая-то мерзкая пиявка.

- Жатва Черепов закончится этой ночью! – объявил Гурон Черное Сердце, и голос его разнесся над всей ареной до самых склонов гор. – Только один чемпион будет признан победителем, а его противники будут повергнуты на песок этой арены. Сражайтесь достойно, и вам выпадет честь принести страх и смерть тем, кто предал наше доверие.

Тиран Бадаба встретился взглядом с каждым из трех чемпионов, затем поднял руку, увенчанную когтистой перчаткой.

- А теперь сражайтесь!

Хонсю отпрыгнул назад, увернувшись от топора Улувента, одним ударом намеревавшегося отрубить ему голову, затем отклонился в сторону, уходя от черного меча Этассай, быстрым выпадом доставшего его наплечник. Темное лезвие топора Хонсю описало широкую дугу, заставляя противников отступить, и бой постепенно начал перемещаться от центра арены.

Этассай легко ушел от атаки, мечи его непрестанно вращались, а кожаная маска скрывала все эмоции; Улувент же покрепче перехватил меч, настороженно следя за всеми движениями противников. Хонсю знал, что из двоих его врагов Улувент сильнее, но Этассай двигался с не знающей пощады скоростью, к тому же неизвестно было, что за сила таится в его черных клинках.

Топор Хонсю алкал крови, его ненасытная жажда причинять боль дрожью отзывалась в древке оружия и в руках его владельца – по крайней мере, в одной из них. Энергия, заключенная в серебристом протезе, который он забрал у сержанта Ультрамаринов, была абсолютно чужда существу, заточенному в топоре.

На этом этапе поединка соперники обычно оценивали друг друга, пытаясь выявить признаки слабости или страха, которые можно будет обратить в свою пользу. Хонсю понимал, что ни слабости, ни страха в своих нынешних врагах не найдет: их закалили годы войны и вера в своих богов.

Улувент всеми фибрами души будет стремиться убивать во имя Кровавого Бога; Этассай постарается извлечь из этой дуэли все возможные ощущения. Победа для него будет на втором месте, главное же – испытать запредельные неистовство, боль и удовольствие. Хонсю же не интересовали ни радость битвы, ни почет, уготованный тому, кто убьет своего противника. Все это предприятие было всего лишь средством для достижения его цели. Для него не имели значения ни пиратские планы Тирана, ни возможность заслужить милость древних богов варпа.

Этассай первым пошел в атаку, одним прыжком приблизившись к Улувенту, и его темные мечи затянули песню, предназначенную для чемпиона в красных доспехах. Улувент стремительным движением парировал атаку и резко развернулся, нацеливая рубящий удар в спину Этассай. Но избранный Темного Принца не стоял на месте и, взметнувшись вверх, сделал сальто назад, перелетев через клинок.

Замахнувшись топором, Хонсю бросился на Этассай, но воин нырнул под удар и, опираясь рукой о землю, выбросил тело вперед, сбивая врага с ног. Увидев, что Хонсю упал, Улувент рванулся вперед, занося над ним окровавленный меч, но Железный Воин откатился в сторону, и острие клинка воткнулось в песок. Сапог Этассай с грохотом врезался в шлем Улувента, и разъяренный чемпион Кровавого Бога отшатнулся назад, не успев высвободить меч.

Хонсю вскочил на ноги и немедленно был вынужден перейти в оборону: Этассай резко развернулся, забыв про Улувента, и обрушил на него череду молниеносных ударов меча. Избранный Темного Принца двигался невероятно быстро, и все силы Хонсю уходили лишь на то, чтобы не дать разрезать себя на лоскуты. Доспех его уже покрылся бесчисленными вмятинами и царапинами, и он понял, что Этассай просто играет с ним, стараясь продлить поединок и в полной мере насладиться ощущением собственного превосходства.

Хонсю почувствовал, что его охватывает злость и раздражение, но сдержался, зная, что Этассай не оставит безнаказанной даже малейшую ошибку. Вместо этого он сконцентрировался на том, как обратить надменность противника против него самого. Этассай верил, что он сильнее, и в этом-то и будет его самое уязвимое место.

Краем глаза Хонсю заметил, что Улувент кружит вокруг них, выжидая, когда появится шанс забрать свой меч, при этом проявляя выдержку, несвойственную воинам Кровавого Бога. Хонсю старался держаться поближе к брошенному оружию и не дать Улувенту сократить дистанцию. С одним противником он еще справится, но с двумя? Вряд ли.

В конце концов Этассай, которому надоело драться только с Хонсю, предложил:

- Пусть он заберет свой меч, без его припадков бешенства становится скучно.

Вместо ответа Хонсю повернулся к клинку, погруженному в песок, и расколол его своим демоническим топором. Меч Улувента разлетелся на тысячи осколков, и даже маска не смогла скрыть капризного недовольства, охватившего при этом Этассай.

Андрогин бросился вперед, но Хонсю ждал этой атаки и был к ней готов. Со всей силы он ударил противника в грудь древком топора, и чемпион, издав придушенный вскрик, бездыханным рухнул на землю.