Страница 40 из 40
Она попрощалась с Баратовой и ушла, нежно прижимая к груди фотографию своего любимого.
— Как странно! Я давно знаю Эллу! Какая была милая, добрая девочка! И надо же, из-за нее погиб человек, — проводив гадалку, сказала Юлия Александровна подруге.
— Что поделаешь! Другое поколение, другие нравы! Такое сейчас время! Время больших денег и малой порядочности и доброты, — ответила Людмила. — Возможно, мы им кажемся глупыми чудаками, и они никогда не поймут того, над чем мы недавно смеялись и плакали!
— Юлия Александровна, а вам не кажется, что наш дом напоминает всю нашу страну в миниатюре? — неожиданно спросил Баратову внимательно слушавший этот разговор Шульман. — Все тихонько занимаются своими часто не совсем законными делишками. Кто-то пытается любой ценой быстро разбогатеть. Неважно как — поисками клада, воровством, игрой в казино и даже убийством. Кто-то продает себя и свое тело. Кое-кто грешит, а свой грех сваливает на другого и прикрывается при этом третьим. И самое страшное, что все находят этому оправдание! Прикрывают свои грешки и преступления любовью, безденежьем, своей неудавшейся жизнью или просто слабостью! При этом все самозабвенно врут себе и другим, и почти никого не мучает при этом совесть!
— Как хорошо, что вы это сказали, — с нежностью посмотрела на Шульмана Юлия Александровна. — Ведь и меня последние дни мучают эти же мысли! Но я все-таки надеюсь, что и новое поколение постепенно научится чувствовать, где настоящие ценности, а где — мнимые, — добавила она после небольшой паузы.
Вслед за Семеном Яковлевичем ушла и расстроенная Маша. Юлия Александровна пощадила чувства девушки и так и не рассказала гостям о ее любви к Геннадию. Когда все разошлись, в квартире остались только Дмитрий Баратов и Людмила.
— Ну, что, завтра домой? — спросил, прощаясь, Баратов у матери.
— Ни за что, — решительно ответила ему та. — Такой бурной ночной жизни у меня не было уже лет тридцать!
— Ну, что же, тогда желаю тебе новых и таких же привлекательных ночных приключений! Но, конечно, уже без покойников, — с улыбкой сказал ей сын.
— Ты, наверное, будешь смеяться надо мной, но после всех событий, которые произошли за последние дни в этом доме, я стала верить в домовых, — сказала Юлия Александровна подруге, проводив сына.
— Почему? — удивилась та.
— Потому что есть пара-тройка вещей, которые я никак не могу объяснить! Первое — кто сбросил на пол нож на кухне? Второе — кто напугал там Петровну? Третье — кто заставил пакет с деньгами выпасть из ящика комода на пол? И наконец четвертое — кто спас меня сегодня ночью, когда Геннадий пытался задушить меня?
— Падение ножа — это просто случайность, — отмахнулась Людмила. — А деньги выпали после того, как вы с гадалкой долго искали в ящике комода ожерелье и переворошили там все вещи! Ну, а нападение Геннадия могло тебе просто присниться!
— Не знаю, может быть, ты и права, — с сомнением сказала Баратова. — Но как-то приятно думать, что я здесь не одна, и в доме есть еще какое-то существо, которое помогало мне в моем маленьком расследовании и к тому же относится ко мне очень доброжелательно!
Когда все разошлись, Баратова прошла на кухню, налила в блюдце молока и поставила его на пол, а на столе разложила колоду карт и пару конфет, как раз так, как это было описано в статье из «Энциклопедии суеверий и волшебства».
— Ничего, мы же знаем, что ты есть, — приговаривала она при этом. — И теперь нам с тобой вдвоем будет гораздо веселее!
Она погасила свет и прошла в спальню. А через несколько секунд на кухне неожиданно раздался грохот падающей посуды.
— Опять! Ну что за беспокойный дом, — всплеснула Юлия Александровна руками, но на сердце у нее почему-то стало приятно.