Страница 10 из 13
Доказательства существования мозговой активности за пределами сознания достаточно убедительны и были блестяще подтверждены доктором Дэниэлом Гоулманом в книге Vital Lies, Simple Truthes. Гоулман приводит ряд гипотетических моделей ментальной активности и исследовательских открытий, поддерживающих эти концепции. Он заключает, что большая часть мозговой деятельности происходит без контроля сознания. Сознательно и бессознательно накопленные знания активно способствуют поддержанию психического равновесия. Среди бессознательных видов мозговой активности есть «интеллектуальный фильтр», контролирующий осмысление, хранение и воспроизведение информации. Кое-что из «увиденного» может не быть осмыслено и поэтому не сохранено в памяти.
Некоторые психологи и психиатры ставят под сомнение существование бессознательного. Данная проблема скорее связана не с сомнением в существовании бессознательного, а с пониманием того, что такое сознание (Хорган, 1994). Однако свойства и функции бессознательного тоже представляют собой определенную проблему: бессознательное рационально или безмолвно (Лофтус и Клингер, 1992)? Нет сомнений в том, что бессознательные механизмы влияют на наше восприятие и обеспечивают многоаспектное взаимодействие разных форм информации (Левицки и др., 1992). Этот механизм работы с информацией объясняет прекрасно развитую у некоторых людей интуицию — один из видов интеллекта. Гринвальд (1992) считает, что бессознательное — это вид сетевой инфраструктуры, служащей для обработки информации. Но не уверен, что оно имеет отношение к сложной когнитивной логике, которую ему приписывают психоаналитики.
Другую, расширенную точку зрения по этому поводу, выразил Эрдели (1992). Он не отвергал концепцию сетевой модели бессознательного познания, предложенную Гринвальдом, но выдвинул гипотезу, что эта модель представляет собой последовательность сложных внутренних процессов и включает защитные механизмы (см. ниже) или шаблоны (большое количество [дез]информации, определяющей отношение к предметам окружающего мира, например, что все мужчины эксплуататоры или все женщины часто манипулируют). К ним можно апеллировать без помощи сознательных вербальных действий.
Мы придерживаемся точки зрения, сформулированной Эрдели. Если раскрывать ее по аналогии с компьютером, то многие когнитивные функции человека (действия, производимые над информацией) подобны программному обеспечению компьютера, которое не имеет собственного содержания, но управляет поступлением и использованием новой информации. Некоторая информация сохраняется, не подчиняясь сознательному контролю. Практикующие врачи, наблюдавшие у пациентов возвращение памяти, верят в то, что это реально. Тогда как ученые, которые не могут экспериментальным путем воспроизвести этот процесс в лаборатории, продолжают выражать сомнения.
Я столкнулся с этим явлением на практике, когда проводил допрос с применением амитала (так называемой сыворотки правды) одной молодой женщины, на которую напали во время ограбления; ее коллега был убит. Она получила травму головы и не могла вспомнить никаких деталей того преступления. Под действием препаратов женщина опознала в нападавшем своего знакомого, нервно повторяя, что не верит, что он на такое способен. Основываясь на этих показаниях, следствие провело расследование и доказало, что именно он совершил преступление. Подозреваемый признал свою вину. Обвинение основывалось на ряде улик, не только на допросе с амиталом. Один из способов избавиться от нежелательных воспоминаний получил название диссоциация (см. ниже). (Иные точки зрения на проблему возвращения памяти приведены в главе 9.)
Появляется все больше доказательств того, что нейроанатомические и психологические факторы играют важную роль в разделении и группировке мыслей и чувств. Таким образом, в конкретном случае противоречивые данные могут храниться в разных «файлах», которые никак не взаимодействуют друг с другом (см. главу 3 о пациентах с расщепленным мозгом). Одна убедительная гипотеза говорит о том, что психологические функции могут отвечать за «переключение» между разными областями хранящейся информации.
Согласно традиционной психоаналитической модели, многие осознанные мысли, чувства и поступки определяются влиянием бессознательного. Большая часть этого влияния вызвана различными механизмами психологической самозащиты (далее эгозащитные механизмы). Эгозащитные механизмы устанавливают психологическое равновесие и защищают человека от мучительных и противоречивых мыслей и чувств, вызывающих беспокойство. Эти механизмы воспроизводят и трансформируют реальную информацию, тем самым поддерживая чувство самоуважения и контролируя эмоциональные реакции. Защитные механизмы можно применять и пользоваться ими как механизмами преодоления до тех пор, пока они не вступают в острое противоречие с реальностью (Крамер, 1987).
Эгозащитные механизмы — механизмы психологической защиты
Механизмы эгозащиты впервые были описаны Анной Фрейд (1936–1966). Не все психологи и психиатры принимают психоаналитические концепции и идею активного бессознательного. Д. Хамлин (1985), профессор философии Лондонского университета, считает, что «понятие самообмана близко фрейдовскому психоаналитическому понятию подавления».
Эгозащитные механизмы — явление, широко распространенное и самодостаточное. Поскольку это описание, а не объяснение мозговых процессов, то оно не связано ни с какой психоаналитической концепцией. Также их можно объяснить, используя теорию обучения. Все эти защитные механизмы объединяет их участие в процессе самообмана. Безотносительно к терминологии существуют средства, помогающие нам обманывать себя.
Ниже описаны самые распространенные эгозащитные механизмы, понимание которых не требует серьезной теоретической базы. Описание опирается на классификацию Ваиланта и его коллег (Ваилант, 1971; Ваилант и др., 1986). Любое действие и психический механизм обычно следует понимать как следствие одного или нескольких защитных механизмов. Часто задействуется сразу несколько таких механизмов, например, интеллектуализация часто связана с примитивной изоляцией, рационализацией и реактивным формированием.
Отрицание — отвержение реальности и проверенных фактов. Оно характерно для подростков, которые совершают опасные для жизни поступки и при этом не признают, что с ними что-то могло случиться. А также для людей, игнорирующих симптомы болезни. Например, женщина не обращала внимания на растущую опухоль на груди до тех пор, пока кожа не стала разлагаться, источая гнойный запах, который привлек внимание ее дочери.
Ложная проекция — это искренние заблуждения относительно окружающего мира. Например, мужчина, испытывающий чувство вины из-за своих сексуальных похождений, трансформировал его в убеждение, что жена ему неверна. Нагнетая в себе ярость из-за ее вымышленного проступка, мужчина может выплеснуть на жену всю свою агрессию или даже убить ее. В другом примере пожилая женщина убедила себя в том, что ее психиатр в нее влюбился. Она преследовала врача, злилась, когда видела его с женой (расценивая это как неверность), и даже звонила жене психиатра, чтобы сказать ей, что муж будет просить развода, чтобы жениться повторно. Все происходившее было ложной проекцией страстного увлечения пациентки своим врачом. Этот синдром хорошо известен и получил название синдрома Клерамбо в честь французского психиатра, который первым его описал.
Искажение подразумевает значительное изменение восприятия окружающего мира. Человек подстраивает его под собственные нужды. Искажение может быть связано с религиозными убеждениями, и в этом случае оно адаптивно. Набожная женщина, умирающая от лимфомы, оставалась невозмутимой и спокойно уверяла, что ее вера в Господа победит болезнь.
Проекция — это процесс приписывания собственных, не воплотившихся в жизнь мыслей и желаний другому человеку. Секретарь громко спорила, что ее совершенно не интересует друг невесты ее коллеги, и она ни за что не пойдет с ним на свидание. Когда ее спросили, приглашал ли он ее когда-нибудь на свидание, она призналась, что нет. Проекция — распространенный механизм, который можно часто наблюдать в повседневной жизни. Например, жена обвинила мужа в том, что он раздражен, хотя на самом деле злилась сама, но не могла в этом признаться.