Сибирская быль

— Я полностью твой… — осторожно, стараясь не спугнуть дремоту любовницы, проговорил он.

Светлана пошевелилась и неразборчиво ответила. Подождав, Вадим вновь заговорил:

— Я слово сдержал, Свет, пора и тебе… Когда отпустишь?

Светлана перевернулась на спину и сонно запрокинула голову.

— Зачем она тебе, глупенький?

— Знаешь зачем, — осторожно ответил Вадим, — люблю я ее. Больше жизни…

— Знаю, — она тихонько засмеялась, любуясь своими ногтями в свете свечи, — а как же я?

— Ты другое — сама знаешь.

— Знаю, — из ее голоса так и не пропал смех, — только незачем тебе она… А раз так — пусть идет, не нужна больше…

Вадим едва не вскочил, стараясь ничем не выдать себя. Осторожно поднял руку и смахнул со лба крупные капли пота.

— Это правда?

— Правда, правда. — Она изогнулась и посмотрела ему в глаза. — Только одного не пойму: зачем ты это для нее?..

— Тебе, может, и правда не понять. — Вадим попробовал отвести взгляд, но с нарастающим ужасом понял, что не может. — Я люблю ее и жизни ей хочу. Счастья…

— Жизни? — Она перевернулась на живот и опустила руку ниже. Яркие губы кровожадно сложились в улыбку. — Зачем жизни? Поздно, Вадик, поздно… мертвым жизни не желают. Ни к чему она им, а вот сила твоя мне ох как нужна…

Она на секунду замерла, бросив осторожный взгляд в сторону окна, возле которого темным пятном возвышалось ложе, и вновь приблизилась к Вадиму, лаская его нежно и умело.

— Забудь…

Последних слов Вадим уже не слышал, в очередной раз проваливаясь в бездонные зловещие омуты ее глаз.

Люди говорят, разлучила она их, увела мужика да семью развалила. Но люди еще и не то говорят. Что верно, то верно — разлука там была, ушел мужик к другой, да вот только зачем, не знал никто. До поры. А кто сейчас знает — молчит. Я один не молчу.

Иришке, конечно, непросто в это время было. Красота женская — она ведь штука прихотливая, за ней глаз нужен и рука мужская, покрепче, чтобы было ей на что опереться, как яблоньке под ветром, да дальше цвести… Так вот, не стало в ту пору у Иры твердой опоры. В нелюдимую в один миг превратилась, обаяние да красоту по углам растеряла, словно в воду опущенная ходила, глаз ясных не поднимала. Словно душу из нее вытрясли. Так, заходила изредка к подругам, к Любе и… Светлане. Это еще больше удивляло. Люди шушукаться стали, сочинять разное, толковать о странном…

Задуматься бы тогда обоим супругам — глядишь, и сохранили бы все… Уберегли.

Герой в нашем понимании кто? Иван-царевич, глаза чистые, сердце большое, меч острый да конь верный. Он в путь отправится, зло одолеет и что спасет? А что в наших сказках чаще всего воруют-то? Правильно, жен. Другими словами, любовь воруют. Вот он, значит, в пути, зло одолел, любовь вернул. Сильно, красиво, благородно, доступно, а главное — понятно всем и объяснимо. А возьми Иван да сделай то, чего добрые люди с нахрапу не поймут, так все тут же пальчиками-то у виска начнут крутить, разговоры говорить станут разные. Про него да про любовь его…

Ну да со стороны каждый профессор. Дай бог нам не после подобного в ситуации разобраться, нужную дорожку сыскать, а вовремя да уберечься от чего надо… Ребята вот не смогли.

А ведь сказал Николай ему — беги да жену с собой хватай. Не справиться тебе, сил не хватит, беги, бегите оба. И сказать-то силы нашел, несмотря на болезнь свою злую… Не то поздно будет, говорил. Не побежали. Сел Вадик на своего коня и по-другому решил — не бегством, не умел он бегать. Ни в армии, ни дома…

— Я больше не могу, сестра!

Она неслышно подошла и остановилась за спиной, осторожно положив руки на его худые плечи. Света в комнате не было, но горевшие во дворе фонари освещали все как днем.

— Хватит собак и крыс! Пора начать игру!

— Да, солнышко мое, он уже готов…

— А она?!

Светлана опустила глаза в пол и убрала руки с его плеч.

— Она слаба… Не подходит. Ошиблись мы, видно…

— Забирай!

Светлана вновь прикоснулась к его плечу.

— Жаль, что так с Максимом…

— По большей части он виноват сам.

— Про друзей так нельзя. Особенно про мертвых… — Светлана закусила губу, но быстро справилась с собой. — Завтра.

— У меня нехорошее предчувствие, — он поднял руку, пальцами прикасаясь к ее пальцам, — но ждать больше нельзя…

Она молча кивнула за его спиной.

— Тебе привести его?

Антон помолчал, пристально разглядывая ночной двор.

— Наконец-то… Нет, — он словно очнулся от транса, — просто подготовь обряд. Я сам найду его.

— Как скажешь, брат…

— А сегодня я хочу просто полетать.

Она отпустила его пальцы, отступая в полумрак.

А дальше, в общем-то, и все. Да нет, расскажу, конечно… Просто там дальше день-другой, потом пожар этот, а затем Ирину-то с Вадиком и нашли… По порядку? Ладно.

Пожар, значит? Да, было. А, помните? Нуда, тот самый. А что горела квартира Светланина, никого, в общем, и не удивило. Вот так.

Ясным днем, время к полудню — полыхнуло, а заметили не сразу. Машины, сирены, а этаж-то далеко не первый. Хоть на другие квартиры не перекинулось, потушили. Только вот от Светланиной ничегошеньки не осталось, как еще самой дома не было, а то бы и погореть могла. А причину так и не дознали. Хотя говорят как один — подожгли ее квартиру. И чуть ли не изнутри. Ну, теперь-то многим ясно, а тогда…

А после, через день, и наших молодых нашли. Прямо у себя Дома, рядышком на кровати. Лежат и не дышат. Вот так вот. Ну, тут началось! Новые трагедии, новые слезы. Родители в трауре, друзья за головы хватаются, все происшедшее за последний месяц вспоминают, себя винят. Светлана плакала неделю напролет, а после к родным в Красноярск уехала. Наверное, только доблестные милиционеры не сильно расстроились, смерти в статистику занесли, пожар расследовать начали да посетовали, что очередной свидетель пропал. Вадик, значит…

Ах, да… Он же свидетелем проходил по очередному делу, по новому, значит, что опять с Колей оказалось связано. Вот менты и расстроились — теперь все концы точно в воду. Конечно, конечно, простите дурака. Сейчас расскажу. Чуть не запамятовал.

Дело-то, в общем, невеликое, но только для тех, кто не знает ничего. Николай сбежать умудрился ведь. Буквально дней за пять до пожара. Как из камеры-одиночки сумел исчезнуть, да еще со сломанной рукой, опера только за головы хватались. Буквально без следа. А версия пошла, что родичи Максимовы в органах связи свои имели — кого надо отодвинули, кого купили, приехали, парня забрали, подале увезли и свой суд учинили. Но так только говорят…

Вы знаете, в ночевке на детской площадке под шуршащими ветвями, полными набухающих почек, есть и свои преимущества. Скажем, когда два человека встречаются и разговаривают подле соседнего дома, ты все отлично слышишь. И не беда, если не все понимаешь…

В ту ночь Вадик от Светланы домой возвращался. Пьяный, как всегда, — девка его, говорили, прямо спаивает. Идет, покачивается, под нос чего-то бухтит. И вот возле пятого подъезда его Николай и ждал.

Вадик прямо как вкопанный остановился. А Николай из темноты вывалился — сам едва на ногах стоит — и чуть ли не на колени перед другом упал. Вадик к нему — ты чего да как? А тот одно твердит: беги, мол, братишка, да как можно скорее, и про жену не забывай, она, мол, единственное твое спасение. И вдруг как вцепится Вадику в глотку!

Отдай, кричит, и с жены сорви! Тут Вадик его отпихнул да дальше побрел. А Николай постоял немного, другу в спину за цепочку извинился, попрощался и в ночь канул. И все бы ничего, да вот только… Николай странно одет был тогда.

То есть голый он был. Совершенно. Вот так и было, я вам скажу. И это я своими глазами видел, как сейчас вас вижу, а за воротник я в тот вечер не закладывал. Вот так…

И вот, значит, Коля-то сбежал, а милиция первым делом к кому? Правильно — к лучшему другу, как всегда. А тот и вправду ничего не знает. Да только они все равно расстроились, когда Вадик…