Мир тьмы

Мне показалось, я очутился в тропиках!

Сверкающие снежинки подплыли ко мне, опустились на мои лицо и руки, прошли сквозь одежду и кожу. Они не причинили мне вреда, скорее наоборот: мое тело жадно впитывало снегопад… энергии? Я ощутил прилив жизненных сил; огонь разлился по моим венам.

На белом фоне появились три серых тени. Две высоких и одна маленькая, похожая на тень ребенка.

Я узнал эти тени. Я понял, кто их отбрасывает.

Голос Матолча произнес:

— Убей его! Немедленно убей!

Медея произнесла в ответ:

— Нет. Ему не надо умирать. Он не должен умереть.

— Нет, должен! — взревел Матолч, и нежный детский голос Эдейрн присоединился к нему:

— Он опасен, Медея. Он должен умереть, и убить его можно только на алтаре Ллура.

— Ему не надо умирать, — упрямо повторила Медея. — Пусть живет, если его удастся обезвредить.

— Как? — спросила Эдейрн, и алая тень неожиданно вышла из слепящего сияния и сделала шаг вперед.

Она перестала быть тенью. Медея, колхидская ведьма, стояла передо мной!

Черные, как вороново крыло, волосы ниспадали до ее колен. Пурпурные глаза смотрели на меня, не мигая. Она олицетворяла собой зло, и была соблазнительна, как Лилит.

Я положил руку на эфес меча.

Я хотел положить руку на эфес меча.

Я не мог шевельнуться. Предательские снежинки закружились вокруг и внутри меня в бешеном танце.

Я не мог шевельнуться.

Две тени, стоящие за Медеей, наклонились.

— Он скован силами Ллура, — прошептала Эдейрн. — Но Ганелон опасен, Медея. Если он скинет эти оковы, мы погибли.

— К тому времени он будет обезврежен, — сказала Медея и улыбнулась.

Теперь я понял, какая участь меня ждала. Мой стальной меч мог легко пронзить мягкое горло Медеи, и я от всей души жалел, что не сделал этого раньше. Ведь я знал, кто она такая и почему ее называют вампиром.

Я вспомнил, как выглядели ее жертвы: стражники с мертвыми глазами, бездумные рабы — костюмы, а не люди. Живые трупы, у которых не было ни души, ни жизненных сил.

Руки Медеи обвились вокруг моей шеи. Губы ее прильнули к моим губам.

Ведьма в алом дотронулась концом черной трубки до моей головы, и мягкий электрический шок, отнюдь не неприятный, побежал от макушки по моему позвоночнику. Обычный проводник тока, подумал я, и мне захотелось безумно расхохотаться оттого, что о таком простейшем приспособлении говорят в народе, как о волшебной палочке.

Волшебство здесь было ни при чем. Высокоразвитая наука помогла создать этот прибор, которым могли пользоваться либо люди, обладающие большими научными знаниями, либо мутанты, подобные Медее.

Прикосновение черной трубки к голове прерывало замкнутые цепи электрических схем мозга, высвобождая энергию.

И передавая ее Медее!

Снежинки кружились все быстрее и быстрее. В сверкающей белизне снегопада Эдейрн и Матолч не казались больше серыми тенями. Закутанная в бурый плащ с капюшоном карлица и ухмыляющийся волчьей усмешкой оборотень наблюдали за мной.

Я не видел лица Эдейрн, лишь чувствовал обжигающий холод, идущий из-под ее капюшона. Матолч все время облизывал языком губы. Глаза его возбужденно горели, он смотрел на меня с нескрываемым торжеством.

Я чувствовал оцепенение, похожее на летаргический сон. Губы Медеи становились все горячее, все требовательней, а мои губы заледенели. В полном отчаянии я попытался сделать хоть какое-нибудь движение.

У меня ничего не получилось.

Слепящий свет померк. Позади Матолча и Эдейрн я увидел громадное пространство, такое необъятное, что взгляд мой не смог проникнуть в его фиолетовые глубины. Широкая лестница уходила к заоблачным высотам.

Высоко-высоко надо мной горел золотистый свет.

Справа от Эдейрн стоял пьедестал причудливой формы, и верх его закрывало хрустальное стекло. Оно светилось ровным холодным голубым сиянием.

Я узнал это стекло. О нем говорил мне Гаст Райми. За ним лежал Меч, Имя Которому — Ллур.

Теряя остатки сил, словно издалека услышал я довольный смешок Матолча.

— Ганелон, любовь моя, не сопротивляйся мне, — прошептала Медея. — Только я могу тебя спасти. Когда пройдет твое сумасшествие, мы вернемся домой, в замок.

Естественно, ведь я больше не буду для них опасен. Даже Матолч не унизится до того, чтобы делать мне пакости. Как вещь без души и без ума, как раб Медеи вернусь я в замок Шабаша.

Я, лорд Ганелон, наследный предводитель Шабаша, Избранник Ллура!

Золотистый свет наверху стал ярче. Хищные молнии вырвались из него и пропали в фиолетовой мгле. Мой взгляд нашел этот свет, который был Золотым Окном Ллура.

Мои мысли потянулись к Нему.

Моя душа затрепетала Его трепетом.

Может быть, Медея была ведьмой, вампиром, даже колдуньей, но она не была Избранницей Ллура. Порочные злые пульсы, которые будоражили меня сейчас, не бились в ее крови. И сколько бы раз я не отказывался от Ллура, сколько бы раз не говорил, что не желаю ему поклоняться, между нами существовала неразрывная связь. Сила Ллура могла сковать меня, но и я, его Избранник, мог воспользоваться этой силой!

Я ею воспользовался.

Золотое Окно ярко загорелось. И вновь из него вырвались и пропали молнии. Барабанная дробь бормотала вдалеке, как пульс Ллура.

Как сердце Ллура, пробудившееся от спячки.

Сила вливалась в меня, освобождая от оцепенения. Я использовал эту силу, не задумываясь о последствиях. Лицо Матолча перекосилось от страха, Эдейрн быстро подняла руку.

— Медея, — сказала она.

Но Медея уже почувствовала мое пробуждение. Тело ее конвульсивно дернулось. С жадностью прильнула она к моим губам, все быстрее и быстрее пила энергию, которая оживила меня.

Но энергия Ллура вливалась в меня еще быстрее! Гром гремел под необъятными сводами Кэра, Золотое Окно сияло ослепительным светом. А вокруг нас снежинки бледнели, сморщивались, таяли.

— Убей его! Он сковал своей силой Ллура! — взвыл Матолч и бросился вперед.

Внезапно в нескольких шагах от нас появилась окровавленная фигура человека в помятых доспехах. Он поглядел в нашу сторону и изумленно застыл на месте. Ллорин. Меч, в крови по самую рукоятку, блестел в его руке.

Он увидел меня и Медею.

Он увидел Эдейрн.

Он увидел Матолча!

Беззвучный сдавленный крик вырвался из горла Ллорина. Он занес меч высоко над головой.

Я вырвался из объятий Медеи, отшвырнул ее в сторону. Матолч целился в Ллорина из черной трубки, и я схватился за Жезл Власти, висевший у меня на поясе, но мне не пришлось им воспользоваться.

Лезвие запело в воздухе, отсекло руку оборотня, сжимавшую трубку, у кисти. Кровь хлынула из раны.

Взвыв, Матолч упал. Он стал менять свой облик. Было ли это гипнозом или мутацией, или волшебством, я не знаю. Но существо, прыгнувшее к горлу Ллорина, не было человеком.

Ллорин рассмеялся и откинул меч в сторону. Крепко упершись ногами в пол, он на лету схватил зверя за горло и задние лапы. Волчьи клыки свирепо лязгнули.

Мускулы Ллорина напряглись от нечеловеческого усилия. Какое-то мгновение он стоял, подняв своего врага высоко в воздух. Волчьи челюсти лязгали в бессильной злобе.

Затем Ллорин со страшной силой швырнул волка о каменный пол!

Я услышал, как хрустнули ломающиеся кости. Я услышал жуткий предсмертный вой, вырвавшийся из окровавленной пасти.

Матолч в своем собственном обличий, с переломанным позвоночником, умер у наших ног.

Источник силы

Оцепенение, которое я испытывал, прошло, будто его и не было вовсе. Не обращая внимания на Ллорина, который не отрываясь смотрел на труп Матолча, я подбежал к пьедесталу с хрустальным верхом, выхватил свой меч, взял его за лезвие и изо всех сил ударил по стеклу рукояткой.

Послышалось музыкальное пиццикатто, похожее на серебристый смех горных духов. Осколки упали к моим ногам. И среди них я увидел Меч, пяти футов в длину, целиком изготовленный из хрусталя.