Сумеречный вор

Харуюки не мог заставить себя прекратить дрожать.

Это не настоящее, такого не может происходить. Способность воровать – таких дисбалансных спецатак в системе просто не может существовать. Это… это –

– Нечестно, читерство, ты это сейчас думаешь? – поинтересовался Номи и, гортанно захихикав, продолжил: – Но не так ли чувствовали себя все, кто дрались с семпаем раньше? «Полет гробит весь баланс», «этого не может быть» – вроде такого. Ну ладно… сейчас я заберу плату за эту неделю. Будь любезен постоять спокойно… а, не, ты же сейчас не можешь двигаться, правда?

Харуюки услышал зловещее хлопанье крыльев и понял, что Номи приземлился рядом с ним. Однако в нем больше не оставалось ни искорки боевого духа.

С каким-то деловитым видом секатор сомкнулся на его левой руке. Звук разрезания металла, искры, острая боль, пробежавшая по нервам, – все это казалось Харуюки каким-то потусторонним, нереальным.

Когда дуэль закончилась и Харуюки с Номи вернулись в реальный мир, нога Номи сошла со спины Харуюки. Сворачивая кабель, выдернутый из обоих нейролинкеров, щуплый первоклассник весело произнес:

– Хорошая работа, Арита-семпай. Теперь наша иерархия и в реальном, и в ускоренном мире предельно ясна. Ты в самом низу, я намного выше, следовательно, я могу использовать тебя, и никак не наоборот. …Раз так, будь любезен, заботься обо мне в течение двух следующих лет.

Легким движением он повернулся к Тиюри, по-прежнему лежащей на земле после его толчка.

– Я устал после серьезной дуэли, так что шоу с аватаром Курасимы-семпай мы отложим до следующего раза. Запомни, пожалуйста, ты должна стать моей собачкой. Да, и еще… нет нужды говорить, но, пожалуйста, держите все это в секрете от Маюдзуми-семпая и от вашего командира, если хотите, чтобы я вернул крылья. Мне нужно подготовиться, чтобы с ними решить все вопросы. А теперь, с вашего позволения, я вас покину.

Прощальный поклон.

И Сейдзи Номи так же непринужденно, как появился, ушел со двора.

Лежащий на животе Харуюки, опершись о землю дрожащими руками, с трудом приподнялся и тяжело сел.

В этом мире не прошло и минуты с тех пор, как Номи его ударил кулаком и ногой, но физической боли Харуюки уже почти не ощущал. Все его тело было в поту, но чувствовал он лишь пустой холод, словно внутри у него ничего не было. Его зубы стучали, он даже вдохнуть толком не мог.

Плечи Тиюри тоже дрожали, но она в конце концов на коленях подползла к Харуюки и просипела:

– …Хару… почему… почему оно все так… почему эти… злые слова он нам сказал…

«Это всего лишь игра. Игрой надо наслаждаться». Так говорили ее распахнутые глаза.

Харуюки повесил голову и выжал из горла едва слышный голос:

– Прости, Тию. Прости меня, что втянул тебя в это. Прости, что тебе пришлось пережить этот ужас. Но я уже… ничего не могу. Мои крылья, этот тип их отобрал. Я… больше не могу сражаться. У меня больше ничего нет, ничего.

Так он шептал, а слезы выкатывались из глаз и стекали по щекам.

Я, Харуюки Арита/Сильвер Кроу, проиграл Сейдзи Номи/Даск Тейкеру во многих смыслах. Информационную войну в реальном мире, драку на кулаках и даже дуэль в ускоренном мире – это полный разгром. А потом меня еще и ограбили. Отобрали все.

Он смотрел в землю и видел лишь падающие капли слез; потом увидел медленно придвинувшиеся белые коленки.

Сейчас она меня ударит? Как всегда, будет злиться на жалкого, беспомощного меня, будет на меня кричать? Такая мысль у него мелькнула на мгновение.

Однако.

Тиюри вдруг обхватила голову Харуюки и зарылась лицом в его плечо.

– Нет… нет, ненавижу… это… все не так… я так старалась, так старалась, чтобы все было как раньше… я так старалась!..

Всхлипывания Тиюри впились в грудь Харуюки куда сильнее, чем кулачные удары.

Глава 9

Харуюки почти не помнил, как прошли остальные уроки, что он ел на обед и как возвращался домой.

Придя в чувства, он обнаружил, что лежит на кровати у себя в комнате, не сняв форму, и смотрит в потолок.

Воспоминания целого дня были словно под прозрачной, но всезаслоняющей вуалью; они безмолвно проваливались в черноту. Как будто все это было сном.

Точно, все это был сон. Этого просто не может быть взаправду.

Конечно, если он прямо сейчас ускорится и выберет для дуэли любого противника из списка, вся правда тут же откроется. Есть ли у него крылья за спиной, он поймет, даже не глядя.

Однако он не мог заставить себя сделать это.

Харуюки перевернулся на бок, нашарил в ногах скомканное одеяло и натянул его до плеч. Он решил ничем больше не заниматься и сразу лечь спать – как вдруг.

В ушах у него раздался звоночек, оповещающий о том, что пришел посетитель.

Скорее всего, это кто-то что-то доставил для его матери. Харуюки решил не обращать внимания; но тут, естественно, в маленьком окошке в его поле зрения возникло изображение пришедшего, и это было жесткое лицо Такуму. Харуюки резко натянул одеяло на голову.

Сегодня Такуму уже спрашивал Харуюки, что произошло, на большой перемене и после школы. То, что что-то произошло, легко было понять по кровоподтеку возле рта Харуюки; впрочем, и одного взгляда на Тиюри тоже было достаточно.

Тиюри, судя по всему, ответила лишь «спроси Хару», а Харуюки потом ответил лишь «ничего». Он размышлял, чтО будет предательством по отношению к Такуму – рассказать правду или нет; потом нашел себе оправдание, что надо подумать еще, и сбежал от друга домой.

Однако Такуму, похоже, не желал отступаться. Звонок прозвучал снова, и в нем Харуюки послышалась упрямая интонация. Он словно говорил: «Я хоть часами буду тут ждать, пока ты не выйдешь».

Харуюки сделал глубокий вдох и с мыслью «будь что будет» нажал на кнопку отпирания двери в голографическом диалоговом окне.

Он встал, выбрался в коридор и очутился лицом к лицу с Такуму, как раз вошедшим в прихожую. Взглядом пригласил его пройти.

Двое молча направились в гостиную и сели за стол друг напротив друга.

Молчание висело минуты три.

– …Если ты скажешь, что совершенно не можешь говорить о том, что произошло, я больше не буду спрашивать, – неожиданно заявил Такуму, взглянув на слабый кровоподтек в уголке рта Харуюки.

Он снял синие очки и посмотрел Харуюки прямо в глаза.

– Но скажи мне лишь одно. Хару… что для тебя Ти-тян? Почему у нее такое лицо, нет, почему ты оставил ее плакать одну? Что бы ни произошло, она наша… подруга, лучшая подруга, Хару.

Не в силах смотреть Такуму в глаза, Харуюки отвел взгляд влево и вниз.

…Оставил ее одну? Нет же!

Так он мысленно воскликнул.

Но чтобы выбраться из сложившейся ситуации, когда под угрозой оказалась и свобода Тиюри, ему совершенно необходимо победить существо по имени Сейдзи Номи. Если Харуюки не заставит его стереть видео с проникновением в женскую душевую и не победит в ускоренном мире, чтобы тот вернул крылья, то не только Харуюки придется всегда подчиняться Номи – Тиюри тоже станет его заложницей.

Холодная логика подсказывала, что, хоть Номи и потребовал молчать, Харуюки должен все выложить.

Однако он просто не мог рассказать Такуму, что он вляпался в ловушку Номи с программой-маскировщиком, залез в женскую душевую и втянул во все это Тиюри.

И вообще, вирус был в фотке, которую ты мне прислал. Если бы ты заметил, что размер файла странный, всего этого бы не было.

Так мысленно пробурчал Харуюки, оставив за скобками то, что сам он тоже ничего не заметил.

Это явно было желание перевалить все с больной головы на здоровую; и в итоге все-таки у Харуюки вырвалось то, чего он никак не хотел говорить.

– А ты… ты тоже – ты думаешь про Тиюри? Ты так говоришь, но тогда не лучше ли было тебе самому что-нибудь сделать?

– …Я хочу. Я хочу, но… я…

«…один раз уже предал Ти-тян».

Харуюки как-то почувствовал эти оставшиеся невысказанными слова и внезапно ударил по столу руками.