Сумеречный вор

– …Засранец!..

Выругавшись, он поднял голову и метнулся к настоящей мужской душевой, вход в которую был напротив.

…Однако. В голубовато-серой комнате никого не было. И никаких признаков того, что кабинками кто-то пользуется. Скорей всего, к тому времени, когда Харуюки влез в женскую душевую, Номи уже ушел.

– …Дерьмооо, – простонал Харуюки и стукнул кулаком по стене.

Два часа спустя, в квартире семьи Курасима на 22 этаже, в комнате Тиюри.

Харуюки сидел на коленях, упершись лбом в пол.

– Прости меня, извини, облажался, ну прости, пожалуйста!!!

Он сам не знал, сколько раз уже произнес слова извинения, но все повторял и повторял.

Хозяйка комнаты, сидящая в своей школьной форме на кровати, скрестив руки, продолжала источать ауру убийства. С тех пор как она впустила Харуюки, явившегося извиняться, она не произнесла ни слова, однако это было еще страшнее.

То, что он натворил, было, конечно, ужасно – это Харуюки понимал. Но истинную глубину шока Тиюри, пожалуй, ни один человек мужского пола оценить не способен.

Ее абсолютно голое тело разглядывали в упор, с расстояния в метр, не больше.

Нет нужды говорить, что это куда большее преступление, чем вирус, который Такуму в прошлом году запустил в нейролинкер Тиюри. Это было совсем не то же самое, что совместные походы в баню, когда они были маленькими. Да, с тех пор все изменилось. Изящная ключица, четкая линия грудных мышц, соединяющих плечо с грудью, а под ними неожиданно большие белые –

– …Вспоминаешь, да?

Эти внезапные тихие слова заставили Харуюки подскочить на сантиметр вверх, не меняя коленопреклоненной позы.

– Нет, я не вспоминаю, я ничего не помню!

– Врешь, у тебя все уши красные. Хочу предупредить: если ты будешь всякое странное воображать, то я, пока у тебя всю память не отшибет, в это самое… как его… а, да, будешь у меня нырять в «Безграничное нейтральное поле». На сто лет.

Харуюки опять подпрыгнул.

– Я, я не буду, не буду!

…Честно говоря, если Тиюри сейчас заставит Харуюки воспользоваться командой «Анлимитед бёрст» и потом будет час за ним следить, то там, внутри, пройдет сорок дней. И картина, хранящаяся у него в мозгу, изрядно затуманится.

Однако все это время за ним будут гоняться другие Бёрст-линкеры и «энеми», и, помимо потери памяти, он еще страшно вымотается; поэтому Харуюки отчаянно замотал головой.

– Я уже забыл, я суперзабыл!

– …Ладно, какое именно возмещение мне нужно от Хару, я еще как следует подумаю. А пока этот вопрос отложим.

В очередной раз фыркнув, Тиюри запустила Харуюки в голову чем-то мягким. Подняв глаза, он увидел, чем именно – большой подушкой.

– Можешь уже подняться с колен, просто сядь.

– А… ага.

Кивнув, Харуюки подобрал подушку. Сперва ему показалось, что это слон, но нос оказался коротким, зато ног было три пары, то есть шесть штук.

– Это, это что?

– Тихоходка. Самое сильное живое существо на Земле… Так, не отвлекайся! Ты говорил, что залез в женский душ из-за вируса, а подсунул его тебе какой-то тип по фамилии Номи… это правда?

Харуюки поспешно уселся на странное животное в сэйдза и закивал.

– Д-да, конечно. Я же точно вошел в мужскую душевую. Я, конечно, тупой и не от мира сего, но не настолько же, чтобы перепутать голубой с розовым.

– Но когда он подсунул его тебе? Ты же с этим Номи даже не говорил еще, да?

– А… ага.

Он медленно кивнул.

Действительно, как вирус угодил в его нейролинкер, оставалось полной загадкой. Это должен был бы быть контакт между нейролинкерами где-то в течение недели между приветственной церемонией и сегодняшним днем, но самому Харуюки не шли в голову идеи, когда именно это могло случиться.

Если бы ему удалось изучить сам вирус, то, может, он и узнал бы время, когда тот попал в нейролинкер, но, сколько бы Харуюки ни шерстил память, никаких посторонних программ обнаружить не удалось. Проглядев журнал активности нейролинкера, он обнаружил, что сразу после того, как он вошел в женскую душевую, какой-то неизвестный файл стер сам себя. Поскольку Харуюки не припоминал за собой ничего подобного, то, скорее всего, это и был вирус, который достиг своей цели – он был настроен так, чтобы, поместив в поле зрения Харуюки фальшивые знаки, тут же самоуничтожиться.

– Но тогда… – Тиюри наморщила густые брови и склонила голову набок. – Если он смог это сделать, почему он не снес полностью операционную систему нейролинкера или не стер «Брэйн Бёрст»? Если ему нужно, чтобы ты не дуэлился, то это разве не эффективнее?

– Никакой вирус не может стереть системные файлы. Максимум, что он может, – устраивать всякие шуточки с помощью функций нейролинкера. А что касается «Брэйн Бёрста» – когда человек становится Бёрст-линкером, он может скачать программу у кого угодно. Иначе невозможно было бы апгрейдить линкер. Если, конечно, не заменять главный чип в новом линкере…

После этих слов Харуюки тоже наморщил брови.

– Нет, но… по правде сказать, если он настолько крут, что может подменять картинку и звук, то он мог бы вместо шуточек устроить что-нибудь посерьезнее… Например, красный сигнал светофора заменить на синий[10] или замаскировать машину на дороге… он даже убить меня мог?..

– У, уби-…

Нечаянно вскрикнув, Тиюри поспешно закрыла рот руками, чтобы ее мать, которая была сейчас в гостиной, ничего не услышала, и вновь повторила:

– Убить, эй, ты чего говоришь?! Это, это уже не игра.

Харуюки мог лишь слабо улыбнуться и покачать головой.

– «Брэйн Бёрст» – это игра, но в то же время не игра. Такие, как Номи, пользуются ускорением, чтобы чего-то добиваться в реале, и они готовы на все, чтобы сохранить эту силу. Подумай: если бы не ты вышла тогда из кабинки, а какая-нибудь другая девчонка, я бы уже…

– …Сидел в полиции, да, – запоздало содрогнувшись, прошептала Тиюри. – Но… тогда, значит, этот Номи еще какие-нибудь ловушки нам подстроит? Не только Хару… Так-куну, Черно-семпай и мне, нам всем это угрожает?..

– Ну нет, я ему этого не позволю, – необычно суровым для себя тоном перебил Харуюки, стараясь отогнать тревогу Тиюри. – Теперь мы понимаем, что этот тип из себя представляет, и не будем просто сидеть и ждать. Может, мы с Таку уже завтра им займемся. Не хотелось бы, но… если понадобится, мы насильно подрубимся к нему Прямым соединением и выясним, как ему удается не попадать в дуэльный список.

– …Хару…

Тиюри, однако, по-прежнему смотрела уныло; она закусила губу и опустила голову.

– Я… мне это как-то не нравится. Что-то неправильно. Это всего лишь игра… Но Хару и Так-кун, и Номи тоже, вы все как-то не развлекаетесь.

– Не-неправда, – поспешно замотал головой Харуюки – но в то же время подумал, что у Тиюри есть все основания считать именно так.

У нее редкий аватар, «хилер», но она еще ни разу не участвовала в дуэли. Размер и детализация арены, горячка боя и восторг победы – все это Харуюки хотел бы показать ей, и как можно быстрее, но придется неделю подождать, пока в Токио не вернется Черноснежка.

– П-по крайней мере я изменился, когда установил «Брэйн Бёрст»… я смог наконец как следует поговорить с Таку, и мой параметр покорности тоже вроде бы чуток ниже стал…

Услышав эти слова, не очень-то связанные с предыдущими, Тиюри моргнула, потом понимающе улыбнулась.

– …Да, пожалуй, это верно. Прежний Хару, после того как увидел меня голой, наверняка бы месяц от меня бегал, даже не извинившись.

Гх.

Вновь в голове Харуюки всплыла та проблемная картина, и, чтобы спрятать заалевшее лицо, он опять бухнулся лбом вниз.

– Прости меня, извини, облажался, ну прости, пожалуйста!!!

– Кончай уже!

В голову Харуюки прилетела еще одна подушка.

Затем Тиюри, к которой вернулся ее острый язычок, тихо заявила:

– И еще – хочу предупредить. Если про тот случай в душе ты расскажешь Так-куну, я тебя разорву на кусочки. А потом еще Черно-семпай расскажу.